Светлана Осипова - Сквозь радость встреч и боль от ран

Снова дождь. Зерно на току ″горит″. Нас, ″огородников″, предупредили, что, если будет аврал на току, мы тоже в эту работу включаемся.

Как только дождь затих, Виктор пришёл и вызвал меня из палатки. Он предложил нам очередную работу и очень стал расписывать её прелести. По-видимому, это был его метод: увлечь работой. Работу по разгрузке угля он тоже нам представил в романтических красках. Преимущества: 18 км от центральной усадьбы. Начальство далеко, дёргать вылазками на ток не будут. Каждое утро за нами приезжает персональный самосвал и отвозит туда (мы уже полюбили, стоя в кузове, мчаться по овражистым, бесконечным степным дорогам). Чистый воздух, телята и молоко, которое мы будем делить с телятами на обед. В общем, надо подготовить телятники к зиме – обмазать стены глиной, побелить.

Привозить будут вечером, когда шофёр освободится с уборочных работ. Нужно 7 человек, из которых 2-е ребят для тяжёлой работы: разводить, подносить и подавать раствор. В помощь нам дадут вола, он будет месить в яме раствор и подвозить его к телятникам. Вол, как нас уверил Виктор, очень спокойное, трудолюбивое и послушное животное, мы с ним справимся.

Бригада: наши 5 девочек и те же Толя и Юра.

Утром грузовик подвозит нас к нескольким длинным телятникам. Местное руководство представило нам вола и указало место его постоянного пребывания. Показали большую и глубокую яму, метрах в 100 от телятников предназначенную для замешивания раствора, и рядом жидкий ручеёк – источник воды для технических нужд. Питьевую воду привозят по утрам в баках. Инструмента нам никакого не дали. Сказали, что вообще-то нужны такие лопаточки, ″мастерки″, но их нет, можно обмазывать руками. Нам, городским белоручкам, это полезно. После этого главный телятник отъехал на том же грузовике, что привез нас. Мы остались одни.

Мы распределили рабочие места вдоль стены телятника. До крыши с земли не достанешь, значит, кому-то надо работать на каких-то мостках. Нечто шаткое и жидкое мы отыскали в глубине одного из телятников. Влезать на эту дрожащую конструкцию никто не решался. Значит, это делаю я по своей бригадирской обязанности. Нашли несколько вёдер, кривых и ржавых, ну да не молоко в них носить будем. Но вёдер на всех нехватало, а из одного ведра двоим работать неудобно. Да и ребятам нужно несколько запасных вёдер, чтобы грузить пока мы работаем. Вокруг была только степь, степь, степь и ничего больше до самого горизонта. Обратиться было не к кому, как и невозможно вернуться на усадьбу.

Замесив глину в яме по собственному разумению – разумению городских ребят и девчонок, ребята приступили к работе по доставке раствора с помощью вола из ямы к нашему рабочему месту. А мы, девочки, в ожидании раствора уселись на лужайке и стали сочинять очередные куплеты нашей целинной песни.

Работа началась. Наша, по обмазыванию. Правда, мы сильно друг другу мешаем, захватывая смесь из вёдер, поочерёдно пригоршнями (та ещё работка!).

Жара. Слепни и мухи окружают нас плотным покровом, прилепляясь ко всем частям тела, даже закрытым. Тонкие рубашки, носки, сатиновые шаровары они прокусывают, не замечая преграды. Мы дрыгаем осаждаемыми конечностями, плечами, головами, но это редко на них действует. Прихлопывать руками не получается, руки заняты глиной. Но иногда не выдерживаем, шлёпаем по особо прилипшему слепню. Через некоторое время мы обмазаны наравне со стенами. До прихода машины кое-как ″дотянули″. Конечно, никакого молока нам не дали – просто некому было давать. Питьевой воды тоже нет.

Только к вечеру, перед самым прибытием машины, телятницы пригнали стадо и, наконец, напоили нас молоком. Вкусное, густое молоко, ещё более вкусное после целого дня без воды и еды.

Вернувшись на усадьбу, потребовали у Виктора вёдер и мастерков. Вёдра он нам выдал в изобилии. А мастерков – ну нет в совхозе! В столовой взяли запас хлеба. Из своих запасов взяли сахар. В общем, подготовились.

На следующее утро мы приехали пораньше. Телятницы только закончили дойку, запах парного молока заглушает основной, присущий телятникам. Телятницы, оставляют нам в одной фляге молоко, а в другой – воды.

Для работы у каждого из нас теперь по ведру с раствором и водой (для сглаживания обмазки). Я забираюсь на подобие мостков. Они покачались, но не рухнули. Мне даже понравилось на мостках, я парю, оглядывая сверху степные просторы. Работа пошла споро, мы смеёмся, перекликаемся, шутим. Жизнь была бы прекрасна, если бы не слепни и не менее кусачие мухи.

Но следующий день нас снова сбил с трудового ритма. Приехав, мы не нашли вола в его ″кабинете″. Телятницы, смеются: вол, наверное, решил побродить по степи. Предлагают его подождать, погреться на солнышке.

Раствора нет, вол где-то бродит. Оглядев просторы, где одинокий куст, а тем более вол, должен быть виден за версту, ничего не увидели. Ждать было бессмысленно. Решили искать. Но где? Толя с Юрой встали спиной друг к другу, повертелись и пошли, куда глаза глядят, искать вола.

Итоги проделанной работы были грустные. Ладони наши были стёрты о шершавые стены. Обмазанная день назад и подсохшая стена растрескалась, и достаточно было слегка постучать по стене, как глина отваливалась. Решили, что надо больше связующего вещества – соломы. Немного нашли в телятниках, но явно мало. Всё что нашли, забросили в яму с глиной. Сидим, ждём.

Часа через два показались ребята, и (Ура!) с волом. Оказалось, что углубившись в степь, они с разных сторон увидели вдалеке нечто похожее на стога сена. Вола скрывать могли только эти возвышения, и они, каждый по своей сообразительности, с разных сторон направились к стогам. Действительно, беглец был там. Он лениво бродил между 3-мя стогами сена, сыто приостанавливаясь у каждого из них, выбирая и пощипывая клочки поаппетитнее. Это было в нескольких километрах он телятников.

Наконец, все были на месте и готовы к работе. Вол послушно перемешивал глину с соломой. Ребята стали подвозить нам раствор. Ладошки болели, но залепленные глиной ссадины успокоились. Сделали мы совсем мало. Вернувшиеся телятницы устроили нам разнос: реквизированная нами солома предназначалась для подстилки телятам. А мы должны обратиться к их бригадиру, чтобы привез машину соломы. В чём совершенно был прав Виктор, так это в том, что до начальства здесь было далеко. Даже телятницы не смогли сказать нам, где его искать.

На следующее утро всё повторилось: вола не было, замазка, проигнорировав добавленную солому, отваливались. Раствора не было, соломы нам не нашли, начинать работу было не с чем. Мы, теперь уже все, встав в кружок, разошлись по семи направлениям. Через некоторое время я увидела спасительные стога и поспешила к ним. Однако, вол не повторился, он избрал другой маршрут для прогулки. Часа через полтора мне надоело бродить по голой степи, сжигаемой беспощадным солнцем. Около телятников я увидела всю свою бригаду. Лица их омрачились с моим появлением: меня долго не было и они решили, что я веду вола.