Константин Костромин - В тебе

Сложив тетрадки, Кирилл стал засовывать их в портфель, и тут вдруг резко в нос ему ударил тошнотворный запах.

– Кто это сделал? – не сдерживая эмоций, заорал на весь класс Кирилл.

На дне портфеля из открытого целлофанового пакета благоухали собачьи фекалии, сбрызнутые перебивающим зловоние мужским парфюмом, за секунду до обнаружения размазанные сложенными сверху тетрадками, учебником и пеналом.

– Ещё раз повторяю: какой выродок это сделал? – прокричал ещё громче Кирилл.

В ответ – гробовая тишина. Все замерли от неистового вопля. Пара девочек от неожиданности подпрыгнула на месте.

Кирилл брызгал слюной в сторону соседа по парте:

– Отвечай, это твоих рук дело?

– Нет конечно! – Коля открестился от своей причастности и продолжил закидывать учебные принадлежности в рюкзак.

– Тогда кто брал мой портфель? – Кирилл продолжал давить на самого очевидного свидетеля, если уж не преступника, а разлетающиеся капли слюны добрались до нижней части оправы его очков.

– Да не видел я ничего, я весь урок физику переписывал! На, посмотри! – Коля открыл тетрадь и сунул под нос разъярённому однокласснику.

– Ты просто трус! И те, кто это сделал и молчит, – моральные уроды! Ненавижу! – эти слова были обращены, в частности, к Андрею, который делал вид, будто разговаривает по телефону.

Разгневанный произошедшим, Кирилл пулей вылетел из класса, на ходу накидывая куртку.

– Андрюх, ты что туда положил? – с нотками осуждения спросил Коля.

Тот опустил руку с телефоном и без доли сожаления ответил:

– Это был подарок от моего ретривера! Нужно теперь избавиться от пластиковой банки из-под этого добра.

Он посмотрел на свою модную кожаную сумку и поморщился.

Перемена была в самом разгаре. Кирилл, с покрасневшими от ярости глазами, пробирался сквозь толпу школьников, заполнивших этаж. Пульс подскочил до ста тридцати, мозг бил тревогу, и в районе сердца всё сжималось. Он стремительно миновал лестничный пролёт и так же рьяно пронёсся мимо гардероба на первом этаже. Металлическая рамка в очередной раз бесполезно пропищала, и он выскочил на улицу.

В воздухе витали частички «тухлых яиц» – привет передавал местный завод. Кирилл продолжал бежать, жадно хватая ртом кислород. Лучи солнца прерывисто бликовали на его иссиня-чёрной куртке, когда он мчался по протоптанной земляной дорожке среди хорошо знакомых ёлок и других деревьев. В голове проносились отчаянные намерения – от убийства до суицида. Охваченный злостью, обидой и ненавистью, он хотел взять нож и перерезать глотки всем тем, кто с завидным постоянством причинял ему боль. Гонимый эмоциями, он бежал в неизвестном направлении, на какое-то время потеряв пространственный ориентир. Вернул Кирилла к реальности телефонный звонок. Рука рефлекторно занырнула в правый карман куртки – на дисплее дешёвого смартфона высвечивался неизвестный номер. Юноша остановился и опёрся руками о колени, пытаясь отдышаться.

После нескольких глубоких вдохов подскочивший пульс поумерил свой пыл, и Кирилл наконец ответил:

– Алло!

– Это Кирилл? – послышался в ответ неизвестный женский голос.

– Да, это я, – с лёгким недоверием подтвердил он.

– Меня зовут Наталья, – голос говорящей едва уловимо дрожал, – я напарница твоей мамы в пекарне на Астрономической. Вынуждена сообщить тебе плохие новости: только что у неё случился сердечный приступ и её госпитализировали в районное отделение кардиологии. Я отправлю тебе адрес больницы сообщением. Мне очень жаль… – она тяжело вздохнула и, дабы не создавать неловкую паузу, повесила трубку.

Женский голос сменился повторяющимися гудками на том конце невидимого провода. Пальцы непроизвольно разжались. Было слышно, как телефон гулко ударился о притаившийся в траве камень. Рука медленно сползла по щеке. Мозг пытался опротестовать полученную информацию. Нина Алексеевна, мама Кирилла, была сродни спасательному жилету в этом штормящем океане жизни. Кто-то на небесах щёлкнул пальцами – и жилет исчез… А ты и плавать-то особо не умеешь…

Его пульс, обновляющий собственные рекорды, преодолел очередной рубеж. Перед глазами всё поплыло. Полностью осознав произошедшее, Кирилл без сознания рухнул наземь. Он лежал в отключке с открытыми глазами, в которых отражался треснутый дисплей смартфона. Рядом валялся поношенный синий портфель, из которого пробивались запахи собачьего дерьма, мужского парфюма и несъеденной пиццы.

Когда акушер обрезает пуповину приветствующему жизнь крикливому малышу, эта пуповина магическим образом продолжает соединять родственные тела до конца жизни… и тянется за её пределами. Чем дальше отбрасывает судьба две души друг от друга, тем сильнее становится их связь – необъяснимая загадка мироздания. Нет никаких законов хронологии пребывания на земле: кто-то уходит в мир иной прямиком из детства. В эту самую секунду маленькое дитя задохнулось, только появившись из утробы. Крохотное сердце пробило ровно двенадцать раз и застыло навечно в стенах родильного дома. А где-то в другой плоскости жизненных координат, в одном из домов престарелых, засохшие губы голубоглазой старушки сложились в подобие улыбки в последний раз.

Их души рванули наверх, куда-то за небосклон, где за дверью из толстого слоя непроглядной массы, похожей на туман, их ждёт смотровая башня. Один взмах мысли – и дверь плавно распахнётся на невидимых петлях под звуки тишины. А там… Бесконечное множество душ, похожих на стеклянные сосуды разных форм с мельчайшими частичками водяного пара внутри. Из каждой исходит от одной до нескольких десятков еле видимых пуповин, спускающихся на землю и незаметно пронзающих людей привычного нам мира. В этой бесполой компании нашлось место им: не прожившему и минуты ребёнку и старушке, прошедшей долгий путь жизни. Они приняли роль наблюдателей, способных повлиять на участь их любимых.

На земле на волнах жизни продолжают качаться две женщины: одна – убита горем на больничной койке, другая – резвится в пьяном угаре на деньги от проданной «трёшки»; одна – потеряла ребёнка, другая – лишилась матери. Если взобраться по их пуповинам, невидимым для людского глаза, они приведут к той самой небесной башне. Среди бесчисленных душ там можно разглядеть заполненное туманом, не получившее шанса на жизнь маленькое тельце ребёнка и застывшую улыбку из дома престарелых. Теперь они навсегда застряли в этой шахматной игре… с их любимыми на чёрно-белой доске.

Первый день октября выдался дождливым. На деревянной скамье стоял старенький чёрный магнитофон, накрытый несколькими пакетами. Из квадратных колонок звучала панихида в исполнении церковного хора. Кирилл заплаканными глазами смотрел в могильную яму, желающую поскорее проглотить гроб, и думал о тайнах мироздания и духовной связи между матерью и сыном. Он надеялся, что матушка наблюдает за ним с небес и обязательно будет слать подсказки через невидимую пуповину, скрепляющую их души.