Oboimov - Судьбы. Их жизнь в твоих руках

– Двадцать второе, – бормотала она, продолжая курсировать по своей небольшой квартирке. – Сто сорок восьмой.

Сломя голову она бросилась на лестничную клетку и начала барабанить в соседскую дверь. За железной стеной послышались шаги, проход распахнулся и перед ней предстал соседский мальчишка лет десяти, жадно поедающий мороженое.

– Здрасти, – оторвавшись от сладкого, произнес юнец. – Вам чего?

– Лешенька, посмотри, пожалуйста, во сколько к нам приедет сто сорок восьмой поезд, а?

– Ну ладно, – малец пропал в глубине трехкомнатной квартиры и через минуту вернулся обратно. – Завтра в девять тридцать три утра.

– Спасибо, дорогой, спасибо, мой хороший, – поблагодарила старушка и засеменила обратно к себе.

Как мало времени, чтобы подготовиться, и как много времени она этого ждала. Схватилась за веник, пропылесосила, несмотря на больную спину, вымыла полы. Затем магазин – две огромных сумки с продуктами. «Что любил Коленька?». Пирожки любил, с ливером. Духовка, плита – все в работу. На несколько часов ее кухня превратилась в настоящий цех по производству еды. Что еще? Нина Тимофеевна схватила табуретку и взобралась под самый потолок. Ну как можно привести в гости Коленьку, а у нее шторы два года не глажены. Фух, вроде бы все…

Без задних ног старушка упала на кровать и сразу же провалилась в сон. На уставшем лице застыла радостная улыбка, предвещавшая будущую долгожданную встречу. Всю ночь ей снился Коленька, школа, их неловкий танец на балу в восьмом классе, их выпускной, когда он снял свой пиджак и укрыл ее плечи, чтобы она не замерзла. Снилось ей и будущее, где она наконец-то не одна, где рядом есть товарищ, друг, опора.

Любовь в старости ведь совершенно не похожа на юношескую. Страсть, желание, влечение – этого ничего уже нет. На первое место выходит взаимоуважение, интересы, поддержка, понимание, забота. Никому не важна фигура или миловидность лица, размер груди или объем талии. Здесь важна душа и у обоих она есть.

Как обычно, Нина Тимофеевна проснулась раньше будильника и даже раньше солнца. Она уже привыкла вставать, когда весь город еще мирно плющит щеки о свои подушки.

Она достала свое самое красивое платье, которое надевала всего раз – почти пять лет назад на свой юбилей из двух пятерок. «Красивое, надеюсь, Коленьке понравится». Затем было принято решение перетащить кухонный стол в зал. Раньше этим занимались мужчины, но кого она теперь попросит, она одна, а значит, делать все необходимо самой. Старушка ухватилась за край и поволокла дубовую конструкцию из одной комнаты в другую, на что соседи неодобрительно постучали чем-то железным по батарее. «Пусть стучат, я же для дела!».

Белоснежная скатерть без единого пятна украсила стол, с самой дальней полки впервые за много лет достала она хрустальный сервиз, заполнила стол всем, что наготовила за вчера. «Коленька приедет, чтобы сразу за стол!».

Часы на стене перевели стрелки. «Пора!». Хотя на самом деле еще и не пора вовсе, но Нина Тимофеевна решила приехать пораньше. Она знала, что поезда могут только опаздывать, но желание встретить человека, который изменил ее серую жизнь в последний год, тянуло ее на вокзал как можно раньше.

В торопях она надела платье и помчалась на остановку. Вдалеке появилась маршрутка. «Наверное, не успею!» – уже замедляя шаг, подумала Нина Тимофеевна. «Нет, я должна! Коленька ведь будет ждать!». И из последних старческих сил она прибавила шаг. Сто, восемьдесят, пятьдесят метров, осталось совсем чуть-чуть… Маршрутка начала отъезжать. «Эх, не успела». Вдруг микроавтобус остановился и вновь открыл дверь. Водитель, завидев старушку издалека, решил не терять деньги и подождать минутку.

Нина Тимофеевна радостно прибавила шаг. «Ну все, скоро увидимся». Она улыбнулась еще шире, превратившись в настоящий божий одуванчик. Все, остановка. Она сделала шаг в маршрутку…

Тонкие, длинные пальцы юноши уже несколько часов стучали по картонке. Две руки без остановки перемещались от края до края, а он, закрыв глаза, наслаждался процессом. Момент! И правая рука начала ускоряться, в то время как левая продолжала отбивать монотонный ритм. Он делал это ежедневно, и это стало привычным. Ему уже даже не казалось это странным или неправильным, он просто привык.

Комната, где сидел парень, украшалась ковром на стене. В углу расположилась старая кровать, которая выглядела так, как выглядят удобства в шалашах алкашей. Шкаф без двери оголял беспорядок внутри себя. Уставший линолеум уже проявил попытки убежать из этого места, поэтому местами приподнялся, как будто тянулся к выходу. В противоположном углу от кровати стоял стол и стул, который, казалось, тоже был отвоеван у местных пьянчуг и держал сидящего на нем из последних сил. Стол был завален бумагами, ручками и карандашами.

Парень продолжал отбивать ритм по картонке.

– Андрюша, ты закончил? – послышался голос из глубины квартиры.

– Нет, бабуль, мне еще часок где-то, – ответил парень, не прервавшись от своего занятия ни на секунду.

В комнату зашла полненькая старушка, облокотилась на дверной проем и с неподдельным интересом стала наблюдать за странным занятием внука. Она видела это уже много лет, но до сих недоумевала, как это возможно.

– И ты вот прям слышишь? – в очередной раз решила спросить она.

Парень отложил картонку в сторону и устремил свой взгляд на самого родного человека в его жизни.

– Я же уже отвечал…

– Не понимаю, как такое возможно, – вздохнула бабушка. – Пойдем есть, а то котлетки остынут.

Она медленными старческими шагами отправилась на кухню, а парень посмотрел на картонку и улыбнулся. Это была не просто картонка, на ней были изображены большие белые и чуть поменьше и повыше черные полосы. Они располагались в определенном порядке, и человек понимающий сразу бы определил, что это макет рояля.

Много лет назад бабушка привела Андрея в музыкальную школу, которая была в десяти минутах ходьбы от их дома. Старое обшарпанное временем здание выглядело так, словно после войны починили все, а про него забыли. Внутри обстановка была ничем не лучше. Коридоры по расцветке напоминавшие больничные, белые деревянные двери с выцветающими табличками, старые стулья и парты, поношенные оконные проемы и не менее поношенные люди, которые там работали. Во всем этом кошмаре особняком стоял белый блестящий рояль, который был приобретен недавно на деньги спонсора. Именно он и привлек мальчишку. Ни секунды не раздумывая, он взобрался на стул, открыл крышку и приступил барабанить по клавишам, радуясь издаваемым звукам.

На шум сбежалась вся музыкальная школа, от вахтера до директора. Незваных гостей отругали, причем бабушке влетело даже больше, а юному пианисту очень строго объяснили, что инструмент предназначен только для концертов и играть на нем могут только профессионалы. Однако Андрей уже влюбился…