Дмитрий Строгов - Дорога дорог

– Неужели все так серьезно?

От слов собеседника мне стало как-то неуютно.

– Серьезнее некуда. Если папирус окажется подлинным, а в этом я более чем уверен, то это будет сенсация века. Но для этого он должен пройти массу экспертиз – начиная с лингвистической и заканчивая радиоуглеродным исследованием материала, анализом на наличие пыльцы растений в образце и т. д. и т. п. Я не спрашиваю, как этот папирус попал к вам в руки. Наш общий знакомый рассказывал мне какую-то нелепую историю, в которую, честно говоря, верится с трудом. Однако если это правда, то вы сталкиваетесь практически с непреодолимыми трудностями.

– С какими?

– Легализация, – кратко ответил ученый. – Вы должны будете объяснить, откуда вы взяли этот артефакт. Чека на покупку, как я понимаю, у вас нет?

– Нет, – пожал я плечами.

– Это был риторический вопрос. Предметы старины, а тем более представляющие ценность, строжайше запрещены к вывозу в любой стране мира. Вывоз, как нетрудно догадаться, был осуществлен нелегально?

– Получается, что так.

– Тогда у вас два пути. Первый – легализоваться, придумав более или менее правдоподобную легенду. Но учтите, здесь мало выдумать, у кого вы купили, или получили бесплатно этот предмет. Ваш продавец тоже будет вынужден дать объяснения. И тот, кто ему продал. Проверять будут всю цепочку, поскольку это может служить основанием для требования возврата предмета в страну, откуда его незаконно вывезли. И не важно, когда это было. Хоть при Наполеоне Бонапарте. В связи со сказанным, международного скандала, боюсь, не избежать. Вот тогда-то власти за вас возьмутся всерьез. Надо же им найти крайнего. В лучшем случае вы бесплатно отдадите артефакт государству, а они за это подумают, простить вас или нет.

Путь второй. Воспользоваться услугами черного рынка. Продать какому-нибудь коллекционеру и предоставить ему возможность думать о легализации. Однако в этом случае вы вряд ли получите за папирус больше трети от того, чего он стоит. Впрочем, это гораздо предпочтительнее первого варианта.

Я прокашлялся.

– А сколько этот… гм… предмет может стоить?

– Если честно, затрудняюсь ответить. Сколько может стоить оригинал «Повести временных лет», или «Слова о полку Игореве»? Много. Очень много.

– И все же. Вы говорите – продать на черном рынке. Хотелось бы представлять сумму, которую я смогу выручить от этой операции.

– Несколько миллионов долларов.

– Вы серьезно?

– Серьезнее некуда. Хотя я не очень представляю того, кто у вас это купит, цена вполне может быть такой.

Некоторое время я сидел молча, не зная, что сказать.

– Признаюсь, вы меня огорошили, – произнес наконец.

– А уж как вы меня! – отозвался египтолог. – Я практически две ночи не спал. К слову, папирус в отличном состоянии, учитывая его возраст. Видимо, все это время он пролежал в каком-то сухом закрытом помещении с комфортной температурой в 15–18 градусов Цельсия. Иначе он бы просто сгнил. Можно предположить, что его сравнительно недавно извлекли из какой-то гробницы.

– А может, ему не так много лет, как кажется?

– Может. Анализ растительных волокон это покажет. В любом случае, цифра будет не менее полутора тысяч лет. За это я могу смело ручаться. Знаете, у меня есть просьба.

– Да, какая?

– Если не сложно, держите меня в курсе дела относительно дальнейшей судьбы папируса. Знаете, научный интерес и все такое…

– Хорошо.

– На досуге будете смотреть перевод – обратите внимание: представление об окружающем мире и предназначении человека несколько отличается от того, что потом под именем Гермеса Трисмигиста публиковалось в Средние века. Возможно, это отголосок древней философии, в соответствии с которой жили люди предшествующих эпох. Потом она была видоизменена, приведена в соответствие, так сказать, с насущными задачами современности. Впрочем, это лишь мое субъективное мнение. Да, и напоследок совет. Будьте осторожны. Уверяю вас, это не пустые слова. Тем более если учитывать, сколько это может стоить.

Египтолог встал, и я пожал ему руку.

Оставшись один, я некоторое время сидел в оцепенении. Информация, только что сообщенная мне, бурлила и клокотала в голове, точно Везувий, и никак не желала принимать спокойную, структурированную форму. Взгляд упал на лежащий на столе желтоватый сверток с папирусом.

«Подумать только, несколько миллионов», – я опасливо осмотрелся по сторонам и спрятал сверток вместе с заключением египтолога и переводом в портфель.

«Коньяку что ли выпить?» – подумал я и взглянул на часы. Было без пятнадцати час. «Вы уже перестали пить коньяк по утрам?» – отчего-то вспомнилась старая шутка, но я все равно заказал себе сто грамм.

Приехав в контору, я попросил секретаршу сделать мне крепкого кофе, после чего заперся у себя в кабинете и попытался собраться с мыслями. Однако это у меня не слишком получилось. Что делать дальше с папирусом, я представления не имел. Вынув из портфеля все, что получил от египтолога, я еще раз прочел заключение, после чего принялся изучать перевод. Всего в нем было 18 страниц. Завяз я уже на первой. Здесь излагалась некая космогония, причем текст изобиловал массой сносок и пояснений в скобках. Все это было трудно для восприятия и требовало полного сосредоточения. А мои мысли прыгали туда-сюда: от античного Платона с Пифагором до гуманистов эпохи Возрождения и нескольких миллионов баксов, за которые папирус якобы можно было продать.

Минут через 20 в кабинет осторожно постучали, и секретарша сказала, что по какому-то срочному делу звонят из типографии.

– Сейчас перезвоню, – отозвался я недовольным тоном.

Решив, однако, что вряд ли сию минуту что-то изобрету, а работа все же есть работа, я запер папирус в сейф и взялся за телефон.

После обеда я провел планерку, отправил на выставку – следить за стендом и вести переговоры с потенциальными клиентами – своего зама Володю Звягинцева, подписал счета, пролистал несколько каталогов иностранных издательств, присланных с утренней почтой, поругался по телефону с поставщиками бумаги… Одним словом, до конца рабочего дня я был завален делами, так что обратиться к переводу времени так и не нашлось. Под занавес выяснилось, что кладовщик на складе что-то напутал, и неизвестно куда подевались почти полторы сотни экземпляров заказного издания, причем отнюдь не самого дешевого. Пришлось тащиться на склад, устраивать разгон бездельнику, искать ошибку в складской базе данных, потом выяснять, куда кладовщик загнал паллету с потерявшимися экземплярами…

Я уже собрался было ехать домой, когда зазвонил телефон. Это была Натуля. Я совершенно забыл, что днем разрешил ей вернуться в мою квартиру на ночь. «Запасная связка ключей лежит…» – начал было я объяснять. Но Натуля быстро ответила «Я уже нашла. Целую» и повесила трубку. Одно слово – шустрая девочка.