Игорь Смирнов - Когда сбываются сны

Нужно всё-таки было скинуть скорость – чтобы не перевернуться на бордюрном камне, на рельсах. А дальше…

Всё-таки та хирургическая сестра была права. Ведь по встречным рельсам тоже мчал трамвай. Но я увидел его лишь потом. Когда он не двигался, а уже стоял.

На секунду «видеорегистратор» у меня в мозгах отключился. Сломался. Не записал ничего. Только чёрную пустоту. И сильный гул. Звон в голове.

От этого звона я очнулся. И первым делом подумал: наверно, я умер. Что за дичь!.. Я видел, слышал, думал и дышал. Разве это смерть? Пока я был в отключке, похоже, дымка заволокла небо и наступили сумерки. Из-под уродливо вздыбившегося капота машины струился пар, в клубах которого исчезали, растворялись редкие снежинки, падавшие сверху, – бедная моя машинка упиралась развороченным носом в плоскую морду трамвая. Некогда красную, но давно потускневшую, выгоревшую на солнце. И если бы только на солнце! – в салоне трамвая бушевал пожар. Но я-то сидел за рулём цел и невредим.

И тут на меня обрушился страх, ужас, шок – что это я сотворил такой кошмар. Как-то играючи ловко я выскочил из машины, чтоб рассмотреть получше – можно ли помочь беде. На ходу зачем-то поддернул маску – с шеи на подбородок. Чувствовал лёгкость необыкновенную во всём теле. Только снежинки вдруг укололи стриженую голову холодом, остро и глубоко. Да чудовищный звон в голове не прекращался.

Я едва сделал пару шагов. Откуда-то сбоку вынырнувший парень в чёрной ветровке, такой же чёрной бандане на голове и в чёрной маске, скрывавшей пол-лица (с белым оскалом саблезубого тигра, напечатанным на ней), схватил меня буквально за шкирку.

– Куда? Стой!

Я искорячился, обеими руками указывая на машину. В карманах куртки там оставались документы, кошелёк. Нечленораздельное, троглодитское урчание вырвалось у меня из горла вместо слов. Но парень в чёрном прекрасно меня понял.

– Забудь! Валим, если жизнь дорога!

И не отпуская железной хватки, протащил меня к тротуару, буквально как мешок. Ноги подгибались точно ватные. Но как-то перенесли меня через отбойник. Время и расстояние схлопнулись, перестали существовать. Мы сиганули через парапет – в реку! – ужаснулся я. Но оказалось, что мы пробежали мост до конца – и кубарем покатились по откосу к обводной дороге внизу. Вернее, это я покатился. А мой спаситель громадными скачками спускался вслед за мной. И тут как раз жахнуло – по звуку совсем не далеко. Но уже где-то там – в вышине. Останься мы на мосту, нас, наверно, обдало бы взрывной волной, осыпало осколками. Поднявшись из последнего кувырка на ноги, я оглянулся и увидел косой шлейф чёрного дыма, вытянувшийся над мостом.

– Сюда! – крикнул мне парень в чёрном. Он уже распахнул водительскую дверцу «акцента» – такого же серого, как у меня, я даже успел подумать, что это и есть мой. Чудесным образом перелетевший сюда. Однако номер был чужой. И поставили машину явно заранее – правыми колёсами на покато вздымавшееся основании откоса, чтоб меньше занимать места на мостовой.

Я плюхнулся на переднее пассажирское сиденье. Парень уже запустил мотор, одним движением сорвал маску и бандану и швырнул себе за спину, на задний диван. Рванул с места как гонщик. Звон в ушах сразу чуть отступил. Будто остался позади, не мог за нами поспеть.

– Из возрожденцев? – зыркнул на меня водитель не поворачивая головы.

– Нет, – смутился я.

– А чего тогда в маске?

– Так пандемия же!.. – совсем растерялся я.

Парень чему-то усмехнулся, покачал головой. Мы ехали уже по улице Ленина.

– Всё равно копы теперь твой фейс срисовали… Там у них кругом камеры, – он сладко причмокнул, будто раскусывая конфетку. – Теперь без нас никуда… Как зовут-то?

– Фёдор! – выпалил я.

– А меня Денис… – обронил он небрежно. – Поживёшь немного у меня…

– Документы… – заканючил было я.

– Да я понял, – перебил меня Денис. – Остались в машине. Забудь. Сделаем новые. Со временем.

Тут меня отвлек рекламный банер на обочине дороги. «Мы за дружбу народов!» – шли жёлтые буквы по синей полосе внизу. Выше помещалась яркая, праздничная картинка: бессменный лидер партии протягивал руку дяде Сэму.

– Мне надо маме позвонить… – виновато пробормотал я, вытаскивая телефон из кармана стройотрядовки. Хоть что-то уцелело!

– Стильная штучка… – одобрительно заметил Денис.

Шутит? – подумал я. Обычный «Galaxy», уже не новый, скоро три года как купил. В голову снова вернулся сильный звон, видно, ускорился и догнал-таки нашу машину…

Я ткнул пальцем в мамину аватарку, поднёс аппарат к уху. Гудков не было. Я встряхнул мобилу – будто разладившиеся, остановившиеся часы – и глянул на экран. «Лесенки» сети не наблюдалось – даже самой малюсенькой палочки. И отсутствовала надпись «Мегафон».

– Странно… – промямлил я. В темечке вдруг с особым ожесточением зазвенело. Мы поворачивали направо, в какую-то с обеих сторон заставленную машинами улочку. Она была похожа на… Я не поверил!

– Что это за улица? – почти крикнул я.

– Высотников, а что? – буркнул Денис.

Улица закончилась тупиком. Снова повернув, теперь налево, мы ехали по другой – раза в два пошире.

– А это?!.. – сипло выдохнул я. Спазм сдавил горло.

– Прокатчиков, – пожал плечами Денис. – Скоро приедем.

И прежде, чем мы свернули во дворы, я увидел заветный магазин. Только корявая надпись, тянувшаяся на вывеске, гласила не «Книги», а «Вино».

***

Денис заглушил мотор, зарулив на вчистую убитый колёсами газон перед облезлой, пегой от возраста хрущёвкой.

– Я быстро, – прихватив большую, но довольно тощую спортивную сумку с заднего дивана, он исчез в ближнем подъезде.

Из меня будто выдернули позвоночник. Внутренним зрением я видел себя со стороны – поникшего, расползающегося на пассажирском сиденье как медуза. Силясь ухватиться за что-нибудь внешнее, твёрдое, реальное, я уставился на крышку бардачка, но взгляд проходил сквозь неё – в пустоту. И возвращался к будто выжженной в памяти картинке – развороченной морде «акцента», упирающейся в пылающий трамвай… «Как могло такое случиться? – ворочалась в голове мысль. – Почему я?» Адский аккомпанемент тысячи велосипедных звонков достиг нестерпимых амплитуд.

Я не сразу услышал стук в стекло дверцы. Костяшками пальцев, сухой такой звук. Я резко встряхнулся. Мужик лет сорока с испитой лошадиной физиономией нагнулся к закрытому окошку и что-то бубнил. С усилием я чуть повернул голову, прислушался.

– …подняли проезд на десять рублей, ерундень какая-то… Братан, не найдётся…

Откинувшись назад, вжавшись в спинку кресла, затылок вдавив в подголовник, я застыл в неудобной позе – будто притворился мёртвым. Но, конечно же, меня выдавал бегающий взгляд. Я водил им вверх-вниз по неприятному лицу незнакомца, от морщинистого лба, над которым топорщились из-под кепки седые, будто посыпанные пеплом вихры, до заросшего такой же серой щетиной подбородка – избегая только хлопающих прищуренных глаз. Я не понимал ни слова из его речи. А он вдруг сунулся ниже, едва не расплющив кончик носа о стекло. Узкие его глазёнки расширились и на мгновение остановились.