Василий Антонов - Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Утром пошли уже сильно налегке и гораздо веселее. Первые полчаса. С утра температура упала ниже двадцати, начались те самые русские крещенские морозы, которые доконали многих, в том числе и Наполеона, и Гудериана. Через полчаса выявилось просто катастрофическое упущение в экипировке. Эх, никого там не было из Воркуты! Он бы им сказал, что для таких походов лыжнику жизненно необходимы гульфики. Например, мой папа, большой любитель отмахать по тундре километров пятьдесят в лютый мороз, шил и себе, и мне, и всем знакомым отличные гульфики из обрезков песцовых шкурок. И тепло, и красиво. Щекотно только. А без гульфика у лыжника возникают не только неприятные ощущения, но и физиологические проблемы – при отправлении малой нужды просто невозможно нашарить необходимый инструмент. И психологические проблемы – чувство безвозвратной потери важнейшей детали мужского организма очень давит на психику и невозможно сосредоточиться на правильной технике лыжного бега.

Хорошо, хоть девушек эти проблемы не коснулись, но ребятам пришлось сделать привал, разжечь костер и напихать в штаны запасные носки, трусы и майки. Идти стало опять веселее, но опять ненадолго.

Быстро выяснилось, что советские деревянные беговые лыжи Мукачевской фабрики совершенно не подходят для бега в лесу по целинному снегу. К тому же рюкзаки, хоть и заметно полегчали, но отнюдь не превратились в воздушные шарики, а наоборот, с каждым километром становились все тяжелее и тяжелее. В результате средняя скорость передвижения составляла километра полтора в час. До пункта первой остановки, Малоярославца, от Кременок сорок километров. Олимпийский чемпион Александр Легков пробежал бы их часа за полтора. Правда, по лыжне и без рюкзака. Наши герои (без кавычек), выйдя из Кременок в шесть утра, доплелись до Малоярославца в 10 часов вечера. И рухнули. Понятно, что ни о какой ночевке в лесу речи не могло быть. Не было сил даже достать палатки из рюкзаков, не то что их поставить. Спасибо местному комсомолу – разместили на ночлег в спортзале школы. (Потом школьные спортзалы стали традиционным и любимым местом ночлега во всех зимних походах.)

Утром все встали еле-еле, но с полной решимостью продолжать поход. Правда, большинством голосов решили девушек все-таки отправить домой, потому что следующий переход представлялся еще более тяжким – 140 км до Вязьмы, где наша дивизия вела жесточайшие бои, много раз попадала в окружение и выходила из него, чудом сохранив боеспособность. Правда, у этого чуда есть и другое название – массовый героизм. Дойти до Вязьмы было для горняков делом чести. И они дошли. Переход оказался действительно тяжким и занял шесть дней. На этом командир похода Леонид Светлаков решил поставить точку. Хотя и были предложения продолжить. Аргументы против продолжения были весомее – до Севска оставалось 340 км, месяц пути, снаряжение ни к черту, лучше подождать, пока в продаже появятся станковые рюкзаки Tramp Orlan, пластиковые лыжи Rossignol и гульфики с подогревом. Можно продолжить путь и без лыж, но тогда теряется чистота эксперимента и вряд ли об этом походе будут слагать легенды. Леонид оказался прав, поход закончился в Вязьме, легенды сложились, «Россиньолы» появились на прилавках.

Только в зимние походы на лыжах больше никто не ходил. После того похода было решено отказаться от спортивной составляющей и пересесть на общественный транспорт. И сразу от желающих отбоя не стало. Это позволило добавить в программу походов концерты агитбригады, которые со временем и стали главным занятием в походах.

Однажды, двадцать лет спустя, командиром зимнего похода стал Володя Дакал. Ничем он в истории не отметился, кроме провокационной фамилии и умения на глазок абсолютно поровну разлить бутылку водки на двадцать человек. Этому умению он битых два года обучался в стройбате в Бурятии. И еще одним случаем он запомнился неблагодарным потомкам.

Володя вдруг вспомнил об изначальной идее походов, и когда отряд прибыл в украинскую деревню Задериевку, командир приказал топать в белорусский городок Лоев пешкодралом, форсируя Днепр, по которому в том месте проходила граница между двумя тогда еще республиками Союза. Именно приказал – никакой сопливой демократии Володя не признавал, потому что он был командиром, и он служил в армии, и у него были усы, а больше никто, кроме него, в армии не служил, и командиром не был, и усов не имел. Когда некоторые стали канючить, что, мол, на фига это надо, Вова отрезал, что, во-первых, поход должен быть походом, а не поездкой, а во-вторых, Севско-Варшавская дивизия форсировала Днепр не зимой по ровному крепкому льду, а в холодной осенней воде и под обстрелом. Все канючить перестали и пошли. Парни взяли рюкзаки у девушек, личное оружие каждый должен был нести сам. Хорошо, что его не было. Хитрый Саша Синчук взял рюкзак у Иры Кригман. Она была самая маленькая, соответственно и вещи у нее были маленькие, и рюкзак самый легкий.

Подошли к Днепру. Лед оказался совсем не ровный и совсем не крепкий. Где-то намело снег, где-то подтаяло, потом подморозило и под настом были лужи. Ноги часто проваливались сквозь наст. «Смотрите на тех, кто не проваливается, и идите за ними след в след!» – скомандовал Вова. Саша Синчук решил идти след в след за Ирой Кригман. И потому, что он нес ее рюкзак, и потому, что Ира была девушкой очень симпатичной и хрупкой, идти за ней было приятно и мужественно. Саша в пылу мужественности не сообразил, что их разница в весе с учетом двух рюкзаков составляла килограммов двести. Хрупкая Ира не проваливалась вообще, даже следов почти не оставляла, а Саша, идя за ней, на пятом шаге проломил лед и ухнул по пояс. Хорошо, что у самого берега. Сразу посыпались доброжелательные советы – связать шнурки от ботинок и тащить Сашу волоком, как из варяг в греки; вызвать пожарный вертолет; вызвать ледокол «Ленин»; бежать в деревню за лыжами; дождаться весны и перебираться вплавь. В общем, повеселились от души. Но Саша мужественно встал и пошел сам. Правда, выглядело это уже не так мужественно, как первые четыре шага – теперь при начале проваливания он предусмотрительно падал на четвереньки и несколько метров полз. Ширина Днепра в том месте метров триста. Из них Саша прополз двести пятьдесят. Командир Вова время от времени кричал ему:

– Вперед, вперед! Наш концерт ждут белорусские дети!

И Саша, не прошло и года, добрался до правого берега! Чем заслужил сразу три почетные клички – Ледокол Синчук, Крейсер Аврора и Дебелый медведь. До Лоева оставалось километра полтора. Чтоб Саша насмерть не замерз, командир приказал ему снять рюкзак Иры и бежать бегом, сопровождающим назначил лучшего бегуна Андрея Третьякова. Андрей потом рассказал, что бежали они как Басилашвили с Гурченко и баяном в «Вокзале для двоих». Из последних Сашиных сил добежали до первого дома, постучали, вышли хозяева. И Саша, задыхаясь, попросил у них… воды. Белорусы просто рты разинули – мокрый с головы до ног человек просит еще воды! Но черт его знает, может, морж такой закаленный. И полведра все-таки вынесли. И очень удивились, когда Саша, вместо того, чтобы вылить воду на себя, выпил ее всю за один присест.