Алексей Покровский - Пунктир

Помню начальник одного сектора, никогда не торопящийся домой, проводил беседу о нравственности. В качестве примера он привёл такой случай:

– Смотрю я в окно и вижу, как несколько хулиганов избивают одного человека. Проходит полчаса, и хоть кто-нибудь вышел бы и помог избиваемому.

Известный искусствовед Михаил Герман (1933—2018) в своих воспоминаниях писал, что ему как-то в то время, когда он писал докторскую диссертацию, предложили вступить в КПСС.

– Вы – известный искусствовед. Надо бы Вам вступить в партию.

– А это поможет мне защитить докторскую диссертацию? – спроси Герман.

– Конечно, – ответили ему.

– Неужели Вы думаете, что я для успешной защиты диссертации могу вступить в партию?

Больше вступить в партию ему не предлагали.

29 октября 2018 года исполнилось 100 лет со дня образования ВЛКСМ.

Я задаю себе вопрос: «Как комсомол повлиял на мою жизнь?»

– Никак, – отвечаю я себе.

В 14-летнем возрасте я вступил в комсомол, поскольку поступали практически все. Помню. в райкоме мне задали какой-то вопрос, я не ответил на него, и меня приняли единогласно.

Затем в течение последующих 14 лет я исправно платил членские взносы и время от времени носил на подпись секретарям ВЛКСМ свои характеристики. И все.

Я принимал участие в поездках в колхозы и овощебазы, был в совете молодых специалистов предприятия, но все это к комсомолу не имело никакого отношения.

Так что у меня к ВЛКСМ никаких претензий не было, думаю, что и у него не было претензий ко мне.

Октябрь 2018 г. Мировой судья назначил штраф в 22 млн рублей журналу The New Times.

В эпилоге романа «Москва 2042» (первое издание 1986 г.) В. Войнович писал «… Журнал Нью Таймс за время моей поездки обанкротился…»

В далекие 60-е годы прошлого века СССР поставлял Египту некоторое оборудование. Для обучения египтян работать с этим оборудованием в Египет посылали в командировку российских инженеров. В числе таких инженеров оказалась N. Ни она, ни другие специалисты никогда не были за рубежом.

И вот в какой-то свободный день N и ее сослуживица решили пойти в кино. При этом они не предупредили об этом своего руководителя.

Зал кинотеатра был практически пустым, всего несколько человек. N с сослуживицей выбрали свободные места. Рядом никто не сидел. Погас свет и начался фильм. В это время в зал кто-то вошёл и сел прямо за N. Минут через 40 после начала фильма, N полуобернулась и спросила незнакомца:

– Вам нравится фильм?

– Нравится, – ответил на чисто русском языке незнакомец.

Поняв, что он прокололся, незнакомец встал и вышел из зала.

Помню, давным-давно жена (нейрохирург) вернулась с работы вся расстроенная. Она прочитала в газете статью Евг. Богата об одном вопиющем случае.

В Ленинград из провинции приехала поступать в университет хорошая домашняя девушка-отличница.

Она успешно поступила и в августе поселилась в общежитии, кажется, в Петродворце. В какой-то день она пошла в универсам за продуктами. И вот там-то и произошёл этот ужасный случай. Кассирша обвинила девушку в том, что она якобы украла пачку масла или что-то подобное.

Был вызван директор универсама, который устроил девушке разнос, стал запугивать ее, сказал, что сообщит в университет, напишет родителям.

Девушка никогда в жизни не встречалась с таким отношением к себе. Она была потрясена, встала на колени, умоляла директора не делать этого. Но тот был непреклонен.

Вернувшись в общежитие, девушка поднялась на последний этаж, выбросилась из окна и погибла.

Евг. Богат в своей заметке привёл фамилию директора.

Моя жена, вся в слезах, сказала, что, если бы директор попался ей на операционный стол, она, не задумываясь, лишила бы его жизни.

Прошло лет пять. И надо же было случиться такому стечению обстоятельств, что этот директор попал к ней на операционный стол.

И что? … Жена абстрагировалась от его личности и прооперировала его, как обычного больного. И он продолжал жить, как ни в чем не бывало.

Когда я лежал в больнице, у меня был немолодой врач по фамилии Кукуй.

Я написал на бумажке «Не Кукуй железо, пока горячо» и оставил ее на тумбочке.

Не успел я эту бумажку убрать, как ко мне с осмотром пришёл сам Кукуй. Я никак не мог бумажку прикрыть. Но к счастью, он ее не увидел.

В далекие 50-е годы прошлого века мама водила меня лечить зубы к частному врачу, у которой она лечила свои зубы ещё до войны. Врач работала, естественно, без лицензии. Жила она в большой комнате, находящейся в огромной коммунальной квартире. Приходили мы в оговорённое заранее время как бы в гости. Конечно, для соседей это был секрет Полишинеля, поскольку вместо того, чтобы слышать звон чашек, раздавалось жужжание ножной бормашины. Врач была немолодой женщиной, так что в дальнейшем я ходил лечить зубы в районную стоматологическую клинику.

Прошло много лет. И вот в конце 80-х годов один знакомый посоветовал зубного врача, лечащего на дому. Уже появились частные стоматологические клиники, оснащённые современным оборудованием. И зачем-то мы вняли совету и пошли к этому врачу, которая жила в отдельной квартире в районе Пяти углов. Ножная бормашина (О! Боже!) стояла на сравнительно большой кухне рядом с обеденным столом. Во время пломбирования зуба пришёл с работы муж врача. Врач оторвалась на минуту, налила мужу суп, он стал есть, а она продолжила свою работу. Вдруг она воскликнула: «Ой, как интересно!» и сказала мужу: «Иди сюда, посмотри». Муж отложил ложку, подошёл и стал смотреть в рот пациента. Если я не ошибаюсь, муж был не врач. После этого муж опять сел за стол и каждый продолжил заниматься своим делом. Больше мы никогда не ходили к врачам, принимающим на дому.

Журналист Татьяна Фельгенгауэр сказала, что, когда она лежала в больнице (после нападения на нее) ей помогало чувство юмора.

Как я ее понимаю! Это мне близко.

Когда я после операции лежал в реанимации. Хирург сказал очень серьезной молоденькой сестре, чтобы мне не давали есть, а только пить.

Я сказал сестре: «Дайте мне, пожалуйста, бокал мартини».

Сестра улыбнулась и ответила: «Мартини кончился».

И после этого подходила ко мне с улыбкой.

Второй случай был такой. Врач перед операцией сказал мне, что операция предстоит серьезная, и я должен ему помогать.

– Хорошо, – ответил я. – Я буду держать скальпель.

.

.

.

.

.

.

.