Evgenii Shan - О людях уходящего времени

В самые морозы, когда никто слушать о них не хотел, а только подгоняли, Базайское лесничество в полном составе отправили на прочистки квартальных просек. Надо было как-то оправдывать техпромфинплан. Составлялся он по всем правилам, включал в себя традиционные работы и по лесной охране, и лесовосстановлению и по рубкам ухода. Но этот план был последним в истории городского лесхоза. Рабочей силы на ЛЭП стало вполовину меньше, помощник лесничего встал на валку сам. И даже назначение его лесничим, заместо злоупотребляющего Игоря, не изменило расклада. Так теперь и валил лес, заодно и обучая некоторым хитростям молодёжь. Наука та постигалась и самим, на горьком и опасном опыте, нарабатывалась со временем. Приехавший на инспекцию главный инженер предприятия, покурил с лесничим и покачал головой.

– Холодно, черт! Ну жилы то не рвите, не в лагерях мы, Евгений Петрович.

Вот где и пригодилась наука Пашки Зверева, в отрогах Восточного Саяна. В заповеднике Столбы недалеко от Красноярска. Строительство горнолыжных трасс, в ставшем теперь знаменитым «Бобровом Логу». Прорубались эти трассы самыми малыми силами, а сроки сжатые. Горы для вальщика – статья особая, лес смотрит по-разному в зависимости от ветров и освещённости лога, а валить все равно нужно вершинкой вниз. Любые ухищрения, все искусство и полное бесстрашие требуется в таком деле.

Сосны по низу трасс падали споро и ровно, но чем выше поднимались от просёлочной дороги вдоль Базаихи, тем круче становился уклон, тем сложнее было угадывать, куда полетит спиленное дерево. Ноябрьские морозы плавно перешли в декабрьские, а потом и в январскую стужу. Начальство подгоняло, а дорога в деляну становилась все тяжелее. Все выше приходилось взбираться утром по прокладываемым трассам. Пила на плече, мешок с инструментом и запасными пильными цепями, бачок с бензином. Помощник вальщика пыхтит сзади, колючий воздух обжигает горло.

– Вон на том взлобке вроде мы вчера остановились? Опять не будем спускаться обедать? – Серега Ампилогов уже и не рад, что лесничий его выбрал в помощники.

– Смысл туда-сюда ходить, больше только устанем. Счас перекурим и начнём. Шабашим пораньше раз без обеда. До обеда без обеда сто кубов и рано дома – пословица такая, – усмехнулся лесничий.

Несколько первых сосен ухнули вершиной вниз и заскользили по склону. Веток мало, почти голый ствол – «Строевой лес, корабельные сосны». Совсем небольшая сосенка, 24 сантиметра на высоте груди диаметром вдруг зацепилась ветками за стоящую рядом. Зацепилась, качнулась и повисла.

– Счас я её собью, не дрейфь, – лесничий подпилил и направил сосну потолще на зависшее дерево. Они качнулись и остались висеть обе.

– Да что ж такое! – бодро сматерились оба напарника. Подпиливаем и валим потолще, что б сшибить разом всё!

Но на шалашике повисла и третья. То ли день неудачный, то ли на тепло чуть потянуло, ветки не хрупкие пружинят, не ломаются. Лесничий посмотрел грустными глазами на помощника, закурили ещё раз. Серая хмарь, которая так радовала с утра потеплением, теперь казалась подлой подставой. Бросать так дерево нельзя, снизу идут обрубщики сучьев, за ними придёт трелёвочник, но не скоро. Трактором положено снимать такие висяки, да деж он.

В сумке шнур, которым мерили протяжённость трассы от поворота до поворота. Привязали к хлястику на фуфайке, обвязали лесничего вокруг пояса. Подошли ещё двое обрубщиков.

– Пилить буду, как пойдёт весь шалаш – тяните меня, дергайте, – зло сплюнул на свои промашки в валке и полез с пилой в этот страшный вигвам.

– Подальше держитесь! Один Серёга пусть дергает, а вы сдалёка смотрите, виднее с далека.

Пила завизжала на полных оборотах, свежевыточеные зубы грызли смолёвую древесину, сыпали золотыми опилками на снег, на штаны в сапоги. Рез никак не хочет расходиться, держали деревья свою опору, не пускали падать. И вдруг… как выстрел. Треск лопнувшей где-то внутри ствола древесины, и все вокруг завертелось, засвистело в бешеном темпе. Толчок назад по всему поясу, по кругу. Пилу жалко бросать, быстро пятится из ловушки лесничий, падает. Кто-то хватает за шкирку и волоком от комля тащит. Бешеная вьюга поднятого падением сосен снега настигает и накрывает обоих.

– Да отпусти ты, черт. Всё. Не достанет теперь уже. Спасибо, Саня, не растерялся, – улыбается криво леснику, бывшему десантнику, – в воскресенье пьём.

Прокоп стоял уже задыхаясь. Огрузнел за последний год, мало двигался, от работы филонил. А тут оказался рядом вовремя, да и выучка десантная не подвела, принял решение мгновенно.

Долгая зима, долгие походы все выше и выше по трассам. Все тяжелее вверх, все холоднее наверху. Валили, рубили сучья и жгли, чтоб не вывозить. Трелёвку начали другие, уже весной. К Дню Советской Армии, к женскому дню 8 марта управились с валкой, но благодарности, как водится, никто и не услышал от городского и родного лесхозовского начальства. К чему благодарить, когда за то деньги плачены, обязаны работать. Привычка лагерная, лагерного начальства. «Должны работать». Не выдержала душа, не выдержало и тело, которое терпело и выполняло работу изо дня в день всю зиму. Недельное знакомство с водкой оказалось тяжёлым, но неожиданно благотворным. Очнувшись на третий или четвёртый день в доме матери, чуть похмелился и молча смотрел в замерзшее окно. Весна, поманившая мельком на женский день, отступила под натиском морозов. Было тихо, тополя ветками, густо покрытыми снежными ёршиками, не колыхнутся. Еще через два дня, когда окна вдруг стали плакать, а днём солнце разорвало тучи, пришёл племянник Виталька с речной общаги, и с удивлением констатировал.

– Дядь Жень, а ты поправился прямо.

– Ничего, Виталь, прорвёмся. Ты извини меня, да в деревне не говори про меня.

– Конечно, не скажу, да и нет ничего тут такого сильно стыдного, не беспоклись.

На работе как вроде и не удивились, впрягся сразу. Назревали пожары, надо было готовить оборудование. Премии за предыдущие месяцы с радостью лишили и, жизнь покатилась по накатанной. РЛО, воздуходувка, пожарная помпа, договорённости с пожарными частями, чьи районы граничили с лесом. Обрезка деревьев с вышки, пока лист ни пошёл активно, опять легло тяжестью на руки, на спину, на душу без передыху.

Над тайгой потянул сизый дымок, похожий на традиционное голубое облако пихтовой пыльцы. Но к середине дня он вдруг высветился столбом, предательски закачался над перевалом. В Алтае за столько лет в кедровых лесах не было пожаров, что лесники немного растерялись. Облёты летнабов совершались ежегодно, белый крест на крыше лесничества подновлялся, а вертолётная площадка была оборудована по всем правилам. Но сырой угол Прителецкой тайги не давал возможности огню ухватиться за лес. Летнабы в эту сторону летали с удовольствием. Была возможность договориться о залёте за Абаканский хребет на «горячий ключ», подзаработать таким образом. Лесхоз подпишет налёт часов. В этот раз что-то в природе пошло не так.