Evgenii Shan - О людях уходящего времени

Сначала пришла весточка из Улагана об обширном пожаре. Лесники неделю сидели на стрёме, ожидая отправки их на подмогу. Потом Турачакские горки, прямо над дорогой вдоль Бии, ночью расцветились змейкой огня, который полз и пожирал сосняки. Для несведущего человека это ночное зрелище было даже красиво, если не знать, что этот огонь тяжело потушить, и он медленно углубляется в тайгу, разрушая всё. А теперь вот и Байгол. На планёрке встал вопрос, серьёзно ли это. Так никто еще и не мог поверить в реальность таёжных пожаров в этом краю.

– Надо народ поднимать, – охотовед, бывший директор малого предприятия, тяжело вздохнул.

– Да подожди ты, Петрович, что сразу в панику! – Ершов возмутился такой постановкой вопроса.

– Какая паника, раньше погасим, меньше погорит, упустим, сложнее будет.

– Александр Михайлович, завтра лесниками обследуете и начнёте тушить. – директор уже не смотрел ни на кого, досадуя на так ни ко времени свалившуюся заботушку.

Тайгу тушили три дня. Заливали из РЛО головёшки и колодины, мотались по краю пожара и заходили внутрь выгоревшего пятака. К вечеру огонь удавалось победить, а на утро дым слабо поднимался, становился гуще и пожар разгорался с новой силой. Специфика горной кедровой тайги здесь сыграла злую шутку. Ранее влажные урочища накопили много горючего материала. Большие колодины лежали крест-накрест, обрастали мхом, стоящие кедры накапливали под собой подушки старой хвои, а шадак-сеноставки ставили такие стога сена, что впору корову прокормить. Лазали с трудом через эти завалы. Охотовед перевернулся с тяжёлым резиновым водяным мешком, больно упал спиной на балясину, аж дыхание перехватило. Вида не показал, приехав ночью домой, уже без света, попросил жену растереть спину. На завтра встал еле-еле, но на пожар поехал. Расходился, забылась та травма. Егерь сильно порвал ногу о сухой, как кость затвердевший сучок, скрывавшийся под травой. Много еще маленьких и больших травм получили и получают лесники.

Вспоминались первые лесные пожары, которые довелось тушить – в Саянах в заповеднике, на Бирюсе рядом с учебной базой. Саяны оказывались опаснее в пожарном отношении. Тува, Хакасия, Красноярский край горели периодически. Разваливающееся Лесное Хозяйство, попытки упразднения авиалесоохраны и передача её функций МЧС приводили к тяжёлым последствиям для горных лесов, да и не только горных. Лесники продолжали тушить пожары весной, летом и осенью. Не мог лесной народ отмахнуться, переложить неизвестно на кого эту заботу. Эти героические попытки продолжались, не смотря ни на что. Пришла печальная весть из Тувы, когда в пожаре погибли шесть человек лесников, а сколько неизвестных травм лёгких и тяжёлых. Горели пристепные районы, выгорали куски тайги.

Отроги Восточного Саяна вокруг Красноярска начинали дымить уже в конце апреля. Когда природа начинала просыпаться, на сухой подстилке из трав и опавших листьев раскрывались подснежники, выглядывали лохматые прострелы, народ тянулся в лес на природу. И леса вокруг города начинали гореть, сначала от сухих урочищ вокруг дачных посёлков на левом берегу. Лысая сопка, Николаевская сопка выгорали первыми, полыхал Академгородок и огонь уходил дальше в распадки. Затем начинал гореть и правый берег. Торгашинский хребет и заповедник. Переходили, практически, на круглосуточное дежурство. Лесники по графику сидели в конторе во главе с помощником или лесничим, принимали донесения от наблюдателя с телевышки «Афонтово». Дневные работы тоже зачастую откладывались, приходилось ехать на всё чаще возникающие очаги.

– Игорь, у тебя в Академе горит за пятнадцатым домом у опоры ЛЭП.

– Блин! Это где погреба опять!? Или на шашлычной полянке?

– От биатлонного стрельбища огонь уходит в сторону посёлка Горный…

– Учебно-опытный звонил, горит наш склон от Собакиной речки!

Домой возвращались только потемну, успевали помыться и поужинать, прежде чем провалиться в сон, а утром опять к восьми на работу. Утренняя роса сдерживала старые пожары, не давала загореться новым. Проверяли оборудование и осторожно собирались на работу.

– Иваныч, может сегодня пересмотрим все ранцы, а на рубку не поедем? Всё равно ведь загорится после обеда и до самой ночи, чо зря туда-сюда дергаться.

– С нас планы никто не снимал.

– Тьху ты…., – под нос себе бурчал лесничий, а вслух, – люди вымотались уже.

– Тушёнку то выдашь сегодня?

Единственное, что как-то скрашивало пожарный сезон, это сухой паёк, выдаваемый за часы дежурства и участия в тушении возгораний. Банка тушёнки или каши с мясом на человека, банка сгущёнки на двоих в день. По окончании рабочего дня одна смена оставалась на дежурстве, вторая, если не было пожара, уходила домой. Изредка выезжали осмотреться по известным точкам, поскольку наблюдатель с телевышки охватывал не все массивы. Иногда звонил и сам начальник.

– Под карьерами дым! Прямо из моего окна видно.

– Это он, наверное, тушёнку себе зарабатывает, – смеялись лесничие.

– Петрович, ты выдай Сергей Иванычу сухпай и скажи, чтоб не звонил больше.

– Так он боьше по вашему, по Базайскому. Так давай скинемся, с меня сгущёнка, – отшучивался.

Грязные закопченные лица лесников, мокрые на спине от РЛО куртки, потухшие глаза. Когда начинались самые пожары, уже ни о каком дежурстве речь и не шла. Начинали тушить всем составом с самого полудня и до наступления темноты. На совещаниях в администрации ругались с представителями МЧС и пожарных частей.

– Почему лесники ночью не выезжают? У меня Устав, я должен выезжать в любое время на пожар.

– У меня тоже устав и требования техники безопасности. Ночью в лесу работать на пожаре запрещено! Мой устав кровью написан!

– Сдерживайте по кромке огонь.

– Вы тоже выезжайте только на посёлок, в лес вас никто не гонит! Вашим бойцам в случае травмы пенсию от государства дадут, а моим – меня платить заставят, да еще на пару лет по 109 часть 2 упекут. Проходили мы.

Споры оканчивались ничем, но тушить иной раз приходилось и ночью. Позвонившие с Пьяной деревни, с посёлка Горный боялись за дома. Постепенно поднимались цепочкой по освещённой кромке, тушили. Возвращаться непонятно как, кромка то больше не светит. Стали менять тактику – взбирались на гору, а тушили кромку уже на спуске. Наутро приехать потушить очаги внутри, пролить еще раз кромку, распилить и растащить колодины по краям пожарища, чтоб огонь не переполз. Обычно от посёлку огонь быстро убегал в лес по склону. Приходилось лезть с полными ранцами воды чуть ли ни на четвереньках. Машина туда уже не заберётся.