Гулнар Жандыбаева - Безмолвно бушующая фауна. Рассказы

Однажды он тайно пробрался туда и лицезрел жуткую картину: фермер замахнулся над куриной головой топором, и птица еще почти минуту бегала обезглавленная. Юнец донельзя перепугался, пулей выбежал оттуда, а реакция Шейки была ожидаемой – вздох, затем гусеныш посмотрел на друга грустными глазками, выразительно говорящими о таковой их реальности здесь. Если кто нежданно заболеет или не приносит пользу хозяину, жизнь его обрывается в сарае.

В сарае ужасов…

Разве могли безмолвные жители фермы предположить, что из-за технологического прогресса новому владельцу потребуются непривычные металлические загоны, вся эта современная техника и ранее неизвестный прикорм? Корм, кстати, по словам гусенка, содержал вещества, делающие животных намного толще. Зачем кому-то понадобились толстые животные? Они ведь сделаются неподвижными и тогда каким образом Хенрик будет гонять их по округе?

С новоявленным хозяином пришли немало людей в специальной униформе, таскавшие постояльцев фермы за головы, копыта и крылья, и поместившие всех в серые загоны. Куриц рассадили в тесные клетки. Отныне их дом походил на тюрьму. Хенрик остался один на пустынной улице, а брюзга Юрген смотрел на происходящее по привычке безразличным взглядом. Кормить служак стали скудно и пару раз старый пес съедал его порцию.

Иногда щенку удавалось пробираться к поросенку, он слал ему вести от гусенка, совсем не походившего на себя прежнего. Совершенно подавленный Шейка шепотом поведал, что гусей новые надзиратели именуют не иначе как «фуа-гра». Кормят очень болезненно, заталкивая трубку в горло, с каждым днем сородичи делаются худосочнее и слабее. Его мама давно пропала в сарае, и, возможно, друзья никогда впредь не увидятся уже и с ним. Хенрик успокаивал гусенка и в оправдание говорил, как слышал от кое-кого, – эта «фуа-гра» на самом деле жутко невкусная.

Производство расширялось, и, соответственно, увеличивалось количество больных животных на ферме. Теперь его правильнее называть конвейером. Курицы, ранее жизнерадостные фрейлины-хохотушки, смахивали на зомби со стеклянными глазами: им обрезали клювы, чтобы в отчаянии они не нападали на соседок. Буренки от комбикорма превратились в толстух, еле стоявших на почему-то тощих ногах. Никто уже не хотел привычно беседовать с Хенриком, у них не было сил, они обратились в полностью других существ. А ветеран Юрген, напротив, сделался более приветливым в солидарность ко всем плененным жителям.

В прошлом на звероферме цвело и пахло зеленью, сейчас это грязное, кровавое место. Цыплята сотнями валяются в мусоре, точно ненужный отход. Как же тяжело Хенрику: душа болит, а сердце разрывается на мелкие кусочки. Одна отрада – старые друзья Чистюля с Шейкой и общение с ними. Но их встречи, увы, становились все реже и реже.

Пролетали месяцы, размером с годы… Щенок становился старше и черствее. Сам того не замечая, сторожила начал относиться к жителям фермы будто к товару. Хенрик лениво бродил по загонам и не обращал внимания на их непрестанные страдания. В одном из редких случаев ему удалось встретиться с Шейкой, тот был неузнаваем. Шея его покрылась страшными гематомами, не дававшими говорить без умолку, как раньше, при пересказах местных пересудов; и словно в бреду повторявшего лишь одно: «Фуа-гра, фуа-гра…».

Недавно пришли бездушные работники хозяйства, схватили гуся за горло с намерением в очередной раз насильно покормить, тот кричал и судорожно размахивал крыльями. Пес с яростью набросился на работников. Заступника прогнали. После происшествия он никогда уже не видел Шейку. Именно в столь непростой момент коллегу поддержали старый Юрген и даже вредная Мурка. Они долго пытались утешить Хенрика, но тщетно. У горюна из мыслей не выходило перепуганное лицо бедного друга.

Когда встревоженный понурым видом Хенрика поросенок спросил, где их общий длинношеий дружище, четвероногий не знал, как реагировать. А ведь сам Чистюля давно стал толстым и хворым хряком. Нездоровым от того, что повседневно питался комбикормом и мочился под себя. Многострадальный замарашка подрос до нужных размеров и его отправили на убой. Он визжал и надрывал горло, звал на помощь единственного оставшегося в этой непосильной жизни собрата. Но что мог сделать барбос? Тот, отныне, просто-напросто пленник на ферме ужасов, сродни ее обитателям.

…Мурка порадовала Юргена и Хенрика своими котятами. Они казались жутко нудными, но смешными, и даже тешили псов-товарищей, хотя им по натуре сие было несвойственно. Котики также бесследно исчезли через какую-то пору, испарились, словно прочее многозначимое в жизни Хенрика подобно прежнему пейзажу их старой фермы, рассеявшийся точно дым. Время пса исчезнуть с лица земли тоже придет, и вскоре на «свято место» прибудет новый невинный малыш. Повезет ли щенку найти здесь лучших друзей, как некогда повезло Хенрику? И можно ли назвать это везением, поскольку он потерял все, что ему было дорого…

Маленький Арно появился на белый свет на крыше старого дома в уютном переулке прекрасного города Парижа. Улицы и парки его почти во всякое время заполнены людьми, а рядом с ними голуби, когда угодно найдут пропитание. Арно родился лысым с огромным клювом и достаточно покладистым темпераментом, а вот первенец Брис проявил себя жутко непослушным. Он клевался и быстрее хотел покинуть гнездо. Родители желторотиков представляли собой пару, нашедшие друг друга раз и навсегда. У вольных голубей ввек так водилось, главное, отыскать свою вторую половинку, свить теплое гнездо и обзавестись замечательными птенцами.

Голуби – символические птицы, ареал их обитания распространился по всему миру. Родители поведали птенцам про общих предков, один из прадедов которых служил почтовым голубем на фронте, поэтому, когда Брис подрастет, обязательно похвастает о нем многочисленным, связанных родством и дружбой, соседям.

Вылупки сидя в гнезде с нетерпением ждали родителей, непременно приносящих в клюве калорийные вкусности. Мама была на диво красивой голубкой, уже дважды дававшая потомство. Папа птенцов заметно прихрамывал на одну лапку, в прошлом ему благополучно удалось спастись после встречи с мальчишками, вооруженными рогатками. Старшие братья и сестры в предвкушении ожидали знакомства с недавно вылупившимися мальцами. Голубиная семья бесчисленна: родственники, друзья, соседи – все они кружили над столицей, общались между собой, сплетничали. Повсюду стояла романтика, как и полагается в городе Париже.

Пришло время слеткам познавать мир, они оперились, стали вместе со старшими покорять городские скверы, аллеи и бульвары. Поклевав тут, пощипав там, несмотря ни на что возвращались домой. Даже любопытный Брис, улетая на далекие расстояния от города, неизменно ворочался обратно. Сизые без проблем определяют координаты собственных гнезд. Старшой считался ловеласом, хоть недостаточно созрел для создания пары, все равно щебетал голубкам комплименты. Ворковал направо и налево, важно раздувая пепельную с пурпурным отливом грудку. Арно, напротив, был стеснительным. На него особо никто не обращал внимания, его брат затмевал остальных несомненным обаянием.