Николай Федорченко - Вольный стрелок

– Сейчас всё намного сложнее. Во главу угла поставлена политическая целесообразность…

– Да брось ты! – махнул рукой Максим. – Помнишь старый анекдот? Окоп под Кандагаром, из-за бархана выходит верблюд. Неожиданно раздаётся короткая очередь, верблюд валится на песок. Из окопа слышатся голоса солдат: «Петро, ты почто животину обидел?» – «А нехай не топче ридну Афганщину!» Или война за «ридну Сирийщину» намного целесообразнее Афгана? Помнишь ли, чем та война для нашей страны закончилась?

– Я всё помню, – огрызнулся Виктор. – Я просто воюю там, куда посылает меня Родина. Это моя профессия, ни на что другое я, в общем-то, и не годен.

– Наша Родина тебя никуда не посылала. Ты Родину-то с государством не путай! Тоже мне, Портос нашёлся: «Я дерусь… потому что дерусь!» Ещё скажи, что вы там интересы России защищаете… Нет там таких интересов, ради которых должны гибнуть русские солдаты! А профессия наша – защита рубежей страны, а не обеспечение сверхприбылей нефтяных магнатов.

Наступила напряжённая пауза. Весьма кстати возникшая официантка поставила на стол большой деревянный поднос с запечённым свиным коленом и запотевший графинчик с водкой. В очередной раз мило улыбнувшись, она разлила спиртное по стопкам и грациозно удалилась.

– Ладно, не горячись… Согласен я с тобой полностью. Только куда мне теперь деться с этой подводной лодки? У нас в конторе вход рубль, а выход – два… Да, вдобавок ко всему, ещё и контракт как удавка, – друзья чокнулись наполненными стопками. – Давай-ка лучше, как в былые времена: Бог с нами, и хрен с ними!

– Извини, брат, сорвался… Один далеко не глупый немец в своё время говаривал, что все мы живём под одним небом, только вот горизонты у всех разные… Мне, сам понимаешь, государство любить не за что, я и без него легко проживу, поэтому и заделался махровым анархистом, – Максим умело орудовал ножом, отделяя от костей источающие тонкий аромат ломтики подрумяненного мяса. – Всё, о политике больше ни слова. Закусывай и излагай, зачем пожаловал.

– Даже не знаю, с чего и начать… Вот в песне про отель «Калифорния» напрямую говорится, мол, номер-то вы можете без проблем оплатить, когда пожелаете, да только покинуть эту гостиницу вам не суждено никогда. Понятно, что подразумевается Голливуд, но мне почему-то кажется, что всё это в равной мере относится и к разведке, – загадочно улыбнулся Виктор. – Что скажешь, если я предложу тебе прожить ещё одну жизнь в дополнение к четырём прожитым?

– Ух ты! Звучит заманчиво. Правда, умные люди говорят, что сценарии наших жизней пишет Бог, а мы… Мы так… Реплики озвучиваем… Но всё равно, считай, что тебе удалось меня заинтриговать, – Кольченко хитро прищурился и, наполнив стопки водкой, спросил: – Неужто на войну пригласишь? Староват я вроде по горам и пустыням бегать.

– Я предлагаю тебе поехать в Сирию инструктором по обучению подразделений спецназа премудростям ведения глубинной артразведки и тем самым воплотить в жизнь мечту твоей первой, военной, жизни. Гарантирую, что твой заработок за время командировки существенно превысит доход от продажи пирожков. Адреналина особого не обещаю. Так, преподавательская работа на базе.

– Вить, ты наверняка уже понял, как я отношусь к этой войне, поэтому скажи честно, насколько для тебя лично важно моё согласие? Я ведь не забыл, что обязан тебе жизнью.

– Географию Сирии представляешь?

Максим утвердительно кивнул ему в ответ.

– Над основной российской авиабазой волчьим клыком нависает мятежная провинция Идлиб, зона влияния наших турецких партнёров, – продолжил Виктор. – Ты же знаешь, кого обычно называет партнёрами президент? Передо мной поставлена задача: не вступая в вооружённый конфликт с турками, нейтрализовать деятельность отрядов джихадистов в районах провинции, прилегающих к зоне деэскалации. Горнолесистый Идлиб чем-то напоминает Кунар и очень похож на Татры, в которых ты когда-то пять лет экспериментировал со своими подчинёнными. Мне сейчас очень пригодилась бы твоя помощь… Кто, кроме тебя, в сжатые сроки сможет подготовить к работе группы глубинной артразведки? Соглашайся, жить там будешь как на курорте! Дополнительно обещаю на время командировки не допускать вмешательства столь любимого тобой государства в твою работу!

– Ты и мёртвого уговоришь! Красноречивый ты наш… Только ради тебя, Витя, и не дольше, чем на полгода. Я-то вольный стрелок, а вот мои пирожки могут и не пережить более долгую разлуку со мной.

– Точнее будет – опальный стрелок. Шесть месяцев – достаточный срок?

– Даже не сомневайся!

– Ну, тогда – аминь! – заметно повеселевший Виктор поднял свою стопку.

– Аминь! – улыбнулся Максим, чокаясь со своим визави.

– Макс, а «Вольный стрелок», случайно, не название одной из оперетт Вагнера? – хмыкнув в усы, с явным подвохом уточнил генерал.

– «Вольный стрелок» – опера. Опера Карла Марии фон Вебера, – по-доброму усмехнулся Кольченко. – Тебе всюду теперь Вагнер мерещится? Он вообще не писал оперетт…

После третьей, молча выпитой стопки, разговор незаметно перетёк в русло воспоминаний. В тот вечер они допоздна засиделись за столом, чередуя «Крушовице» с «Золотым фазаном». Ближе к полуночи пришедший за Виктором чёрный «Мерседес» с дипломатическими номерами умчал его в Вену, а Кольченко побрёл берегом Дуная в сторону дома, размышляя, как элегантнее объяснить супруге очередной зигзаг собственной судьбы.

Вся их жизнь – сплошной гигантский слалом. Знала, за кого замуж выходит. Бывало и покруче. А тут-то – всего каких-то полгода! Многие, чтобы на юг слетать, в кредитную кабалу влезают, а здесь, вдобавок ко всему, ещё и денег заплатят. Для приличия поворчит, конечно, но поймёт. Жена офицера – это любовь, совпавшая с призванием. Это не статус, не какой-то особый стиль жизни, это – талант, дарованный не каждой.

До подписания контракта и оформления всех необходимых документов оставалось десять дней, но незримая рука судьбы уже запустила таймер обратного отсчёта до начала очередной, пятой жизни Максима Кольченко.

Самолёт, набрав высоту, взял курс на юг. Нескольких часов полёта было вполне достаточно для того, чтобы вдоволь порассуждать над очередной превратностью судьбы. Ещё совсем недавно ему в самом дурном сне не могло бы привидеться, что та забросит его в Сирию. Хотя, если честно, страна эта была Максиму не такой уж и чужой. В начале семидесятых, во времена так называемой «войны Судного дня», его отец руководил противовоздушной обороной Дамаска. Но Кольченко воевать не собирался и летел в Хмеймим не для участия в боевых действиях. Им двигало вовсе не чувство патриотизма или желание подзаработать, а обещание помочь Виктору в выполнении поставленной перед ним непростой задачи и, конечно же, стремление довести до логического завершения свои замыслы по ведению глубинной артиллерийской разведки. Он искренне считал эту идею лучшей в своей жизни и ради неё был готов на многое. Максим помнил все тонкости и малейшие нюансы этого, придуманного им самим, опасного ремесла и не сомневался, что ему в очередной раз удастся доказать правильность своих мыслей в условиях боевых действий.