Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя

– Спасибо, конечно, но у меня закралась догадка, что тебе известно больше, чем ты подсказываешь.

– Ишь, чего захотел. Извини, но свободу воли еще никто не отменял. Рекомендую захватить на дело свою подружку, – у неё нет и минуты, когда бы она ни думала о тебе.

– Что за манера говорить то, что известно без тебя? То, что она «сильно любить меня станет», мне ещё в Москве цыганка нагадала.

– Ты забыл, что цыганка после этих слов ещё кое-что тебе сказала, а то, что у твоей Хельги глаза красные от того, что она ночью по тебе плачет, и дни твоей визы считает, ты в упор не заметил.

– Да как же можно рисковать судьбой и злоупотреблять доверием влюблённого иностранного гражданина? – возмутилось первое «я».

– Ну, тогда лезь по плющу и пили решётку, умник, – строго отрезало второе «я». – Уж не думаешь ли ты, что ваше знакомство является «земной случайностью», должно пройти бесследно, и не было предусмотрено судьбою?

– Ладно, уговорило, обещаю подумать.

– А я и не сомневалось, – покровительственно закончило второе «я» и щёлкнуло кнопкой обратной связи, причём, в тот момент, когда у меня возникло ещё два вопроса: не помешает ли мне косметический ремонт на верхних этажах и чем «успокоится сердце» моей помощницы. «Ага, жди, – так оно тебе и ответит, проще сбегать к ясновидящей», – подумал я напоследок.

Допив эспрессо, я встал из-за стола и пошёл вниз по Борнштрассе, которая вела к капелле Жозефа, обозначенной на плане города. Мы с Хельгой исходили множество улиц и памятных мест, но до капеллы не доходили. В районе этой улицы на той же схеме были отмечены пять или шесть гастрономов, и на обратном пути я рассчитывал запастись продуктами.

Итак, что мы имеем? Для начала необходимо сопоставить данные о местонахождении искомого объекта, полученные из трёх разных источников: визуального осмотра западной стены при подходе к замку, результатов гипнотического транса, в течение которого я воспринимал замок изнутри и снаружи, и наблюдений во время экскурсии.

В центре западной стены имелась выступающая из неё молельня, а также небольшая открытая терраса, которые хорошо видны с большого расстояния и подножия замка. В левом верхнем углу этой стены, то есть в дальней от главных ворот стороне, верх прямоугольной башни венчали три круглых фахверковых башенки. Я точно помнил, что помещение спальни, в котором Густав наклонился к тайнику, было угловым, то есть геометрически образованным западной и северной стенами здания, и располагалось на его верхнем этаже. Находясь снаружи, можно сделать вывод, что эта комната имела одно или два узких высоких окна с металлической решёткой, считая от угла стыка западной и северной стен, и была искомым помещением. Это первое.

Чтобы попасть в апартаменты Густава и Флоры, состоящие из нескольких комнат, было необходимо пройти по коридору мимо молельни и террасы до конца и по лестнице подняться на самый верхний этаж здания, – именно этим путём шёл Густав в последний день своей жизни. Насколько высоко надо было подниматься, мне неизвестно, но скорее всего, в конце того коридора должна находиться боковая лестница. Я помню, когда на экскурсии мы вышли из Рыцарского зала, я спросил гида, на каком этаже находится молельня, и гид ответила, что она под нами, и мы будем проходить мимо неё. Потом мы спустились на этот этаж, и я заметил, что дальний конец коридора, где могла находиться предполагаемая боковая лестница, перекрыт до потолка временной металлической преградой. Если, как мне сказали, на верхних этажах проводится ремонт, нижние этажи могли не иметь аналогичной преграды, и, значит, через них можно было попасть на ту же лестницу. Я сразу не придал значения тому, что увидел потом, когда мы спустились в Знамённый зал с флагами, а затем ещё ниже – на первый этаж, в кухню, где добрая Херда давала лизать маленькому Густаву крем для пирожных. Там тоже был небольшой коридор, и этот коридор вёл в сторону дверей, за которыми была та самая боковая лестница. Лёгкие навесные замки открываются просто: поворотом ножки колченогого стула через дужку, а врезные – отжатием двери от дверной коробки отвёрткой, фомкой или топором. Мест проникновения в жилище моего предка по Духу было не менее двух, – та самая преграда на этаже с молельней либо двери на нижних этажах, ведущие к боковой лестнице. Вот только что скажет Хельга, когда я достану «набор взломщика»? Экскурсия закончилась осмотром кухни. Выход во дворик был рядом с ней, и он напоминал обычный чёрный ход. Помню, когда мы вышли на улицу, я посмотрел на здание со стороны внутреннего двора, на другой стороне которого, наискосок, находились два входа – к началу осмотра музея и в турбюро. Это второе.

Теперь третье, последнее…

Я прошёл до конца Борнштрассе и свернул влево на Жозефштрассе. Капелла представляла собой шестигранную башню красного кирпича с заострённым куполом высотой метров в шесть. Убедившись, что попасть внутрь и обойти её не удастся, я пошёл дальше, чтобы по Оберторштрассе вернуться обратно и зайти в продуктовый магазин. По этой улице можно было дойти почти до отеля, – она упиралась в туристический офис, в который я заходил в первый день приезда. Офис был вершиной треугольника из трёх улиц, последняя из которых вела назад.

Итак, последнее. Мне удалось побывать в замке ещё раз, мы с Хельгой поехали туда утром. Я попал на экскурсию с группой англоязычных туристов, осмотрел помещения, по которым нас водили, но ничего нового и интересного не обнаружил и к обеду вернулся в Мюнстермайфелд пешком. Представить расположение покоев Густава и Флоры я не мог, но полагал, что как только в них попаду, отыщу нужную комнату. Последовательность действий моего предка по Духу, запечатлённая в гипнотической регрессии, была такова. 16 июня 1536 года Густав фон Берлиц возвращается с охоты, идёт по коридору, фиксируя взгляд на молельне, и, дойдя до конца, поднимается по лестнице вверх, в северо-западную часть башни. Сначала Густав, или я, – как хотите, входит в «свою комнату» и сообщает об этом Игорю Львовичу. В комнате никого нет, и он предполагает, что Флора находится в спальне с Арнольдом или разговаривает со служанкой Бутикой. Из окон этого помещения Густав смотрит на обрыв, отвесно спустившийся к реке, выпивает бокал вина и находит записку Тидо-Ловкого о кознях Карла Коддля. Густав потрясён содержанием записки о смерти отца Флоры, осторожно покидает комнату и направляется в спальню, где жена поёт сыну колыбельную. Флора говорит Густаву, что отнесёт спящего Арнольда к старой Берте; он знает, что она скоро вернётся, и это существенно. Густав отвечает доктору, что спальня расположена в северо-западном углу башни, другого выхода из неё нет, и из узкого окна видит, как, река уходит влево за обрывистый берег, который пользуется дурной славой, – то есть он воспринимает тот же пейзаж, что из окна предыдущей комнаты. Он описывает Игорю Львовичу спальню, её интерьер и предметы. Затем возвращается Флора. Густав сообщает ей, что в хижине дровосека их ждёт Тидо, и просит её переодеться. Флора уходит вновь, а Густав бросается в дальний левый угол – у окон, к тайнику за гобеленом. В тайнике – кожаный чехол, опечатанный личной печатью, о чём он сообщает доктору. Этот тайник постоянного пользования находится на расстоянии двух ладоней от угла и одной ладони от пола, что примерно соответствует 35 и 17,5 сантиметрам. Густав решает оставить документы в тайнике, и в этот момент возвращается Флора. Очевидно, что помимо двух указанных помещений, есть, как минимум, ещё два – то, куда Флора отнесла Арнольда и то, где она переодевалась, однако сориентировать вход в апартаменты относительно внутренней планировки невозможно. Густав предупреждает Флору, что они должны покинуть замок как можно незаметнее, а это можно понимать так, что они уходили не коридором, а по боковой лестнице, и, оказавшись во внутреннем дворике, вышли через северо-западные ворота, обошли замок и перешли подъёмный мост. Смерть настигла обоих в последующие полтора-два часа. Я обязан разыскать эту девушку!