Александр Киселев - Питерские истории. Рассказы

– Алина! Что случилось? – предпринял я попытку растормошить новую знакомую. Она повернулась ко мне: выглядело так, что она на грани истерики.

– Всё в порядке, – получилось почти ровно, но не без истеричных ноток в голосе.

– Ты перестала реагировать на внешние раздражители! Я беспокоюсь. Мне очень хотелось с тобой ещё поговорить!

– Да какое тебе до меня дело? Я просто красивая дурочка, вот и всё!

А я некрасивый дурачок. Два сапога – пара!

– Не психуй, прошу тебя.

– И ты ещё спрашиваешь, что со мной случилось… – с горечью заключила она.

Печально. Похоже, что мне вовсе не дано общаться с противоположным полом. Вот и здесь за полчаса общения, вероятно, я сумел надоесть, по сути, девушке своей мечты… Да, боюсь, что Алина – это тот самый идеал, о котором я столь непредметно беседовал как-то со Степанычем. Я был уверен, что в жизни мне таковой никогда не встретится. Так ведь не бывает…

Ну что ж. Я не очень ошибся. Просто своему идеалу я не нужен, наверное.

Мы сидели молча, только я изредка поглядывал на Алину. Она избегала смотреть на меня в ответ. Я видел, что она с трудом сдерживает слёзы, хотя не верил в их возможную причину. Автобус уже повернул на Ботаническую, вскоре требовательная остановка осталась позади. Я со вздохом встал, готовясь выходить. Алина внезапно достала блокнотик, вырвала листочек, на котором что-то быстро написала, вскочила с места и, неожиданно поцеловав меня в щёку, сунула этот листок мне в руку.

– Позвони мне. Пожалуйста, – сказала она совершенно убитым голосом.

– Обязательно, – пообещал я, постаравшись напустить в голос как можно больше тепла, и вышел. Только выйдя, я осознал, что обрёк её мучаться весь учебный день. Автобус безразлично поехал дальше. Я не видел, как Алина заплакала. По правде сказать, я это ощутил. Я взглянул на часы, надел шапку и перчатки, и пошёл переписывать к/р по матану. Предполагаемый челендж вовсе не выглядел таким увлекательным, как почти полтора часа назад, когда я выходил из дому.

«Ну что ж, давайте старт; я отрешён и собран…» – крутилось в голове. Но я понял, что мне наплевать: перепишу я работу или нет. Абсолютно наплевать. Чай не дурак.

Снег назойливо падал сверху, а нападавший раньше и лежавший под ногами мешал проходу. Ну никакого удовольствия от прогулок по таким улицам. К тому же, так или иначе, светит нам в конце этой прогулки по Ректорскому проезду – контрольная. Брр, неохота! Пусть и наплевать…

А вот и крыльцо родного мат-меха. Вперёд, к знаниям…

Надолго врезалась в мою память фраза моего одноклассника Гриши Колоссова:

– Вот кто только придумал этих девиц? Да они же сведут меня в могилу во цвете лет!

Известный любитель противоположного пола, Гриша обычно жаловался на судьбу выпендрёжа ради. Порой он действительно уставал и от их внимания, и от своей деятельности по его завоеванию. И тогда начинал стонать и жаловаться.

Я точно знаю, что не повторю этого его высказывания. Но теперь порой сталкиваюсь с такими проявлениями, что готов Гришу хоть немного понять.

Стоит начать с того, что номер Алины я набрал, едва выйдя из аудитории после трёх пар (едва выдержал свои три пары, честное слово; так и подмывало позвонить раньше). Она ответила сразу. Голос её дрожал, выдавая волнение и одновременно надежду на то, что это я.

– Привет. Не помешал?

– Петя? – обрадовалась Алина. – Нет-нет…

– Tы сейчас где?

– На остановке на площади.

– Подождёшь меня? Подойду минут через пять…

– Конечно!

Надо заметить, что после нескольких неудачных детских опытов я поддался искушению и решил, что влюбляться не стоит. Вообще; да здравствует полный контроль своих чувств! Милая такая идейка, вот только неисполнимая. Похоже, что на этот раз Алине удалось полюбить меня сильнее, чем мне её. Это странно, это ново… Это приятно, чёрт возьми! Но… ответственно.

Она издали заметила меня. Лицо её светилось от, даже не знаю, счастья что ли. Я, пожалуй, выглядел довольно колоритно: строгий чёрный плащ, зенитовский шарфик, сумка небрежно болтается на плече, длинные волосы без шапки торчат во все стороны… Блеск! Ни дать ни взять: образчик математической решительной строгости (или строгой решительности)…

– Привет! – обрадованно приветствовала меня Алина. А у меня вечно язык чешется…

– Tы победила, – признаюсь я с улыбкой. Она не поняла:

– В смысле?

– Я сдаюсь, – говорю. – Если я тебе зачем-то нужен, забирай…

А на лице улыбочка такая хитрая: ей-богу, вчера бы мне сказали, что я так буду играть с огнём – не поверил бы! Алина с опаской взглянула на меня. Ухмылка на моём лице не предвещала особой серьёзности в моих словах. Хотя я ещё никогда прежде (вру, конечно; трижды случалось) не был столь серьёзен.

– Tы издеваешься надо мной? – тихо спросила она срывающимся голосом. Я понял, что несколько переиграл.

– Нет. Tолько если над собой…

И я взял её руку в свою.

– Tы замёрзла, – заметил я. – Нужно тебя согреть…

– Будешь согревать меня? – улыбнулась Алина, видимо начиная понимать, что я не шучу.

– Буду, если хочешь.

– Очень хочу!

Я позволил себе обнять её. Было очевидно, что ей холодно.

Подъехал 359й автобус моей самой любимой двухдверной конфигурации. Алина достала кошелёк, а я помахал водителю своей карточкой.

– Сама теперь за себя платишь? – съязвил я. Мы прошли в конец салона, оккупировав один из последних рядов.

– Tы говорил о моём стремлении к независимости. Вот оно!

– Ну, твоя независимость не только в этом!

– Это неважно. Одно из проявлений – в этом…

– Несомненно. На самом деле ты прекрасна со всей этой независимой беззащитностью.

Да, такого рода будничные комплименты – это одновременно мой конёк и мой бич. Если я не удержу свой язык впредь, то уже через месяц Алине надоест их выслушивать. Но изредка применённые они служат мне самую что ни на есть хорошую службу.

Всю дорогу мы о чём-то говорили; сложно уже припомнить какие-то конкретные темы. Пересаживались в Стрельне не без приключений (на моей памяти здесь без приключений удаётся пересесть примерно раз в неделю, не чаще). Остановка напротив трамвайного кольца заполнилась людьми, трамваев не было вовсе, а набитая двухсотка появилась минут через сорок после предыдущей (мы всё же стояли гораздо меньше), когда толпа уже успела порядком замёрзнуть и разозлиться. Мы с Алиной втолкнулись в автобус, после чего толпа нас успешно зажала. Несколько человек осталось на остановке, не сумев найти себе место во всюду плотной толпе (вот она – жизненная топология). Но и тем, кто влезть сумел, пришлось несладко. Дышать было трудновато.

– Оплачиваем проезд! – бодро заявила тётка-кондукторша. Я уже почти всех кондукторов на этом направлении знаю: эта тётка с юмором, не злая, как иные… Ответом на её заявление был радостный смех оптимистичной части толпы и гневные реплики её пессимистичной части.