Александр Беляков - Резервация блаженных

«Где же она может быть? ― соображал отец, выпив рюмку и закусив колбасой. ― Может на дне рождения у Оксаны? Нет, у Оксаны день рождения был позавчера. У Игоря? Тоже вряд ли. У него родители строгие и всяческих гулянок не одобряют, как и он сам. Где же она может быть?»

На этот риторический вопрос он не знал ответа и потому налил себе вторую рюмку, и проглотив ее, не закусывая, налил третью. Прожевав бутерброд, нервничающий отец поставил бутылку и остатки колбасы в холодильник. Время бежало быстро и неумолимо, а Светлана все не появлялась. И как нарочно, его жены Людмилы тоже не было дома. Она засиделась у подруги, которую знала еще со школы. Отец, посмотрев на электронные часы, решил позвонить подруге жены, чтобы сказать своей супруге, что дочери еще нет дома, но телефонный звонок опередил его. Отец был доволен: дочка догадалась позвонить родителям и успокоить их. Он поднял трубку и услышал совершенно чужой, лишенный эмоций, механический голос:

– Алексей Николаевич Трубников?

– Да, это я, ― растерянно ответил отец, надеясь услышать совершенно другой голос, голос своей дочери или ее подруги.

– Вы, наверное, ждете свою дочь? Не беспокойтесь, ваша дочь у нас.

– Где это, у вас?

Отец испугался и рассердился, переживая эти чувства почти одновременно.

– Это вам знать необязательно. Мы взяли вашу дочь в заложники.

– Свету? Боже, какой ужас! Что же вы хотите от бедного писателя?

– Вы не так давно получили приличный гонорар за книгу «Кровавый след»… Это так?

– Да, ― ответил Алексей Николаевич, не отрицая общеизвестный факт.

– Пять тысяч долларов ― цена головы вашей дочери. А на раздумье мы вам даем всего три дня.

– Пять тысяч «зеленых», пожалуй, мало за голову моей дочери, ― невозмутимо ответил писатель, ― но моя голова стоит еще дороже. Если вы отпустите мою дочь и возьмете в заложники меня ― получите десять.

На другом конце провода он услышал лишь озадаченное молчание.

– Вы шутите? ― через некоторое время спросил этот безэмоциональный голос.

– Я не шучу. К тому же, если вы интересуетесь остросюжетной литературой, я расскажу вам несколько занимательных историй. Так где мы встречаемся?

– Недалеко от вашего дома, ровно в двенадцать, в сквере. Но не вздумайте шутить или звонить в милицию. Ваша дочь будет постоянно под прицелом. И еще один вопрос: кто принесет нам деньги, если мы вас возьмем в заложники?

– Моя дочь, конечно. Я дам ей соответствующие указания. Деньги вы получите через три дня.

– Хорошо.

Неизвестный положил трубку. И только писатель, огорченный случившимся, отошел от телефонного аппарата, раздался настойчивый стук в дверь. Писатель понял, что это его жена, и что она слегка навеселе. Только в этом случае она стучала в дверь носком своего сапога.

Алексей Николаевич открыл дверь, впуская свою, не очень терпеливую, супругу.

– Как ты здесь? ― спросила она, на ходу сбрасывая пальто. С сапогами ей пришлось повозиться. Но вскоре, она одолела и эту трудность.

– У нас неприятности, ― произнес Трубников спокойно, ― Нашу дочь похитили.

– Светочку? Ты в своем уме, Алеша? Как похитили?

А затем последовали ожидаемые упреки и рыдания. Трубников поднес к носу своей супруги ватку, смоченную в аммиаке. И она успокоилась. Только слезы лились из глаз.

– Что делать будем?

Жена вопросительно посмотрела на Алексея Николаевича, размазывая по лицу тушь, которая не терпела женских слез.

– Как-нибудь выкрутимся, ― уклончиво ответил Трубников, стараясь не смотреть на пьяную жену.

– Может, в милицию позвонить или частного детектива нанять?

Трубников нахмурился, отвергая эти глупые советы.

– Сколько они просят?

– Пять тысяч.

– В долларах?

Алексей Николаевич с усмешкой посмотрел на жену.

– Ну, не рублей же! Сейчас все в условных единицах. Даже жизнь нашей дочери.

– Может, отдать? Ты недавно гонорар получил.

– Не торопись, ― оборвал ее Трубников, нервно комкая в руках газету, ― отдать всегда успеем. Ты их что, зарабатывала эти деньги, чтобы жуликам, вот так просто отдать? Кто не спал ночами? Я. Знаешь, сколько раз мне пришлось переписывать рукопись? Шесть раз. А потом проталкивать в издательства. Бог знает, сколько лет жизни отняла у меня эта книга. А ты сразу ― отдать.

Но тут Людмила, сидевшая тихо, перешла в контрнаступление.

– А если наш ребенок погибнет?

Жена надвинулась на Алексея Николаевича, протянула к его горлу свои полные руки.

– Собери мне что-нибудь дня на три, ― отступив от нее, произнес Трубников.

– Что собрать-то?

Жена удивленно посмотрела на мужа.

– Что собрать? Положи в мой портфель колбасы, хлеба и консервов.

Жена подозрительно посмотрела на Трубникова.

– А ты куда собрался? Дочь похитили, а ты бежать со своими паршивыми деньгами.

– Глупая ты баба, Людмила Сергеевна. Уже сегодня Света будет с тобой. А я заменю ее. На всякий случай, приготовь пять тысяч.

Людмила с сомнением посмотрела на него.

– Думаешь, придется раскошелиться?

– Возможно, ― уклончиво ответил Трубников, ― Это, как получится. Ты главное, собери что-нибудь пожевать.

Алексей Николаевич напряженно смотрел на часы. Часы показывали начало двенадцатого.

Он одел свой костюм, который одевал только на торжества и местные презентации.

Людмила положила ему в портфель полбатона «сухой» колбасы, булку хлеба, сухари в пакете, банку кофе и несколько банок тушенки, в компанию которых попала банка голубцов.

Трубников сосредоточенно застегнул портфель, поднял его и сказал: «Ого!» Портфель оказался увесистым. Он подошел к Людмиле, поцеловал ее в щеку и вышел за дверь. На улице было бы тепло, если бы не порывистый осенний ветер, качающий кроны деревьев и провода. Минут за десять он дошел до сквера. В его распоряжении оставалось пятнадцать минут. Трубников открыл портфель, и вытащив из пакета сухарь, принялся его жевать. Он жевал сухарь и с напряжением смотрел в темноту.

Ровно в двенадцать он услышал шаги приближающихся к нему людей. Впереди шла испуганная Светлана, за ней ― двое плечистых парней с грубыми лицами.

– Принимай, ― сказал Трубникову один из парней, толкая девушку в спину.

– А какие гарантии, что она спокойно дойдет до дома?

– Ты рискуешь, папаша, ― произнес второй, отвечая на законный вопрос Алексея Николаевича., ― Но риск ― благородное дело. А гарантий мы никаких не даем. Мы просто приняли твои условия, а ты ― наши. Если через три дня не будет «бабок», ни ты, ни твоя дочь, ни твоя жена, в живых не останетесь. И это наши гарантии.

– Света, иди домой, ― тихо сказал дочери Алексей Николаевич.

И она, не оглядываясь, пошла по пустынной улице. Отец смотрел ей вслед до тех пор, пока она не растворилась в темноте.