Любовь Попова - Его птичка. Книга 2

Я назвала адрес, и мы тронулись с места. И если Рома водил машину мягко, также, как ласкал руками, то у Афанасьева были явные неполадки в нервной системе.

Он все делал рывками. Говорил, танцевал, и вел машину. К середине пути у меня уже не было уверенности, что я увижусь с любимым, скорее с отцом. Вот так и попадают в аварии, гоняя на желтый свет и стартуя раньше, чем загорится зеленый.

– А знаешь, сколько она стоит? – вернулся к разговору о собственных достоинствах Афанасьев. Не удивилась бы, если он прямо сейчас достанет член, чтобы продемонстрировать размер. Немного покопавшись в интернете, я знала, что у Ромы все равно будет больше.

– Мне как-то неинтересно, – вежливо ответила и взглянула на проносившийся за окном ночной город. На то, как мелькали уличные фонари, яркие вывески магазинов и уже новогодняя иллюминация. Где-то там злился Рома, и мне не терпелось увидеть его, даже раздраженного, даже в гневе. Любого. Моего.

– Очень дорого. Я ждал три месяца, пока ее привезут. У нее полная комплектация и новый комплект…

У него не затыкался рот, отчего меня стало клонить в сон. Ну, сколько можно говорить о машинах. Достал! Лучше бы его последний спектакль обсудили, провальный, надо сказать. И я могу даже назвать причину такого результата. Расхлябанность. Как движений, так и поведения актерского состава. А кто виноват? Разумеется, руководство, перетрахавшее половину актеров. Причем была некая уверенность, что не только женского пола.

– Ты какие машины любишь?

Серьезно? Спрашивать про машины у балерины? Это как спросить у боксера, какие лыжи он предпочитает. Впрочем, была одна машина, которая мне очень нравилась. Трахаться в ней очень удобно, как оказалось.

– Ситроены.

– Французы, – фыркнул он, скривив лицо, сворачивая на нужную улицу. – В них, конечно, есть свой класс, но двигатели слабые, лошадок мало, а скорость они набирают, как черепахи из Тодеса.

Он рассмеялся своей шутке, а я лишь улыбнулась. Вежливо. Натянуто.

– Зато Ситроены надежные, особенно, если в них в аварию попадаешь.

– Здесь не спорю. Каталась, значит, на французах?

– Меня катали… – я резко умолкла, вспоминая те самые карусели, на которых меня прокатил Рома в своем ситроене. Лихо так, до детского восторга и крышесносного оргазма. А о плохом быстро забываешь.

Мы добрались до нужного дома и уже подъехали к подъезду, когда вдруг Афанасьев спросил:

– Так Веселов с тобой спит или с Губановой?

Такой резкий переход темы заставил застыть гипсом внутренности, и я чуть пододвинулась к выходу. Нащупав ручку, я потянула, но она так и не открылась. Блин.

– С Губановой.

– Как хорошо, а то я думал ты занята, – отстегнул он ремень и буквально вжал меня в дверь, потянувшись к моим губам. Вот это поворот.

– Что вы собрались делать? Я не хочу.

Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но рефлексы сработали быстрее и по лицу Афанасьева стало растекаться красное пятно. Пощечина не помогла, он только рассмеялся и снова наклонился ко мне.

– Ну давай же, я знаю, когда девочки меня хотят.

– Олег Вениаминович, но я занята, – толкнула я его сильнее, отворачивая лицо от его мокрых, причмокивающих губ.

– И кем же позволь спросить?

– Мною! – прозвучал знакомый, грубый голос в приоткрытое окно, а в следующий момент голова Афанасьева столкнулась с рулем.

– Ай! Сладенький?! Ты какого лешего здесь забыл? – крякнул Афанасьев, потирая затылок. Рома ничего не ответил, а только разблокировал двери и обошел машину с другой стороны.

Меня терзали два чувства. Бесконечное счастье от того, что я вижу любимого и страх. Рома застал меня в машине с другим. И вот теперь попробуй объясни этому безэмоциональному роботу, что бл*доватый режиссер просто меня подвозил.

Так, стоп?

– А откуда ты знаешь Олега Вениаминовича? – спросила я, пока Рома буквально вытаскивал меня из чужой машины и вел в сторону подъезда.

– Эй, эй! Рома, – в след нам бежал недонасильник. – Я же не знал, что Синицына с тобой.

– Как же здорово, что теперь ты об этом знаешь. Исчезни, Афанасьев.

Тот только взглянул на меня и улыбнулся. Очевидно, эта драматическая зарисовка его позабавила.

– До встречи на репетиции, Синицына. Извини, если обидел.

Ответить Рома мне не дал, буквально впихнув в дверь подъезда, а затем столь же неделикатно в лифт.

– Ай, Рома! Мне же больно, – стала потирать я плечо, которым ушиблась.

– Тебе ли не знать, Аня, что боль ведет к удовольствию.

– Это не…

– Закрой рот! – вдруг рявкнул он, от чего я обиженно насупилась.

Опять злится. И что он злится? Я же приехала. И он, вон, вроде и не выпивший. Несмотря на легкую тень ссоры, что пролегла между нами, я не могла на него насмотреться.

Впитывала образ, которым жила последнюю неделю, то и дело опуская взгляд к атрибуту, с помощью которого мне предстоит сегодня извиняться за сорванные планы.

Думаю, можно не говорить, что атрибут уже явно виднелся за ширинкой джинс, серьезно так их оттопыривая.

Когда мы вошли в квартиру, вокруг нас сгустилась напряженная тишина. Никто не произносил ни слова, в темноте снимая куртки и скидывая обувь с сумками.

Рома потянулся к выключателю, но передумал и медленно повернулся ко мне. Нависая, подавляя, заглядывая в глаза своими черными от темноты.

Вот прямо сейчас страх захватил меня целиком, легкой дрожью отдаваясь в руках, которые вмиг оказались в тисках его пальцев. В таком состоянии я его еще не видела и мне вдруг захотелось спрятаться, убежать.

– Рома, объясни мне…

– Нет, Аня. Это ты объясни мне, – прошипел, хватая меня за лицо.

– Тебе мало меня? Ты решила еще еб*рей себе завести?

– Что? – мое удивление было искренним, но Рома ни на грамм не поверил.

– Веселов. Афанасьев. Сколько еще поклонников ты мне покажешь, чтобы доказать, насколько ты дорого стоишь?

– Каких поклонников? Рома, ты несешь ерунду. Афанасьев просто подвез меня. Он просто…

– А ты просто дала себя полапать

– Лапаешь меня сейчас ты, – попыталась я вырвать руку, но проще было вырвать с корнем дерево. – Он ничего не успел, и, если ты помнишь, я влепила ему пощечину.

– Несильную, раз он только развеселился, – грубо напомнил Рома.

– Нужно было действовать как ты, и заставить целоваться с рулем?

– Все лучше, чем наблюдать, как целуется с ним моя… – он резко замолчал и вот тут меня понесло. Я даже мысленно не могла как-то назвать себя по отношению к нему. Я просто не знала. Не знала, как бы он представил бы меня свои коллегам и друзьям.

– Отлично, Рома, ты даже не знаешь, кто я тебе. А я скажу! Отпусти меня! – все-таки вывернулась я и отошла к двери. Я не хотела уходить, но готова была это сделать, если прямо сейчас ничего не изменится.