Олег Моисеенко - Мы люди… Разлом

– Ой, пани, беда, ой, пани, беда, беда, пани, муж ваш… – и все звуки пропали, все вокруг закружилось, начало рушиться и исчезло. Мир померк, и Регина, уцепившись за балясину, опустилась на ступеньки.

Она пришла в себя на вторые сутки, в ее комнате пахло лекарствами и ладаном, в доме стояла тишина, и, только напрягая слух, можно было расслышать шепот или тихое шарканье ног. Роман с Ядвигой находился на другой половине дома, и мальчик не понимал, почему его не пускают к маме и почему так долго не приезжает папа. Няня часто плакала, тогда начинал плакать и Роман. По дому неспешно прохаживался мужчина в наброшенном поверх одежды халате. Увидев его, Роман тут же убегал и подсматривал за ним через щелочку двери. Ему хотелось во двор, но там шел дождь.

Открыв глаза, Регина увидела лампадку на комоде. «Где я?» – была ее первая мысль. Затем подступила боязнь пошевелиться и упасть. Она обвела глазами потолок, стены, окно, за которым уже было темно, в голове проносились мысли и воспоминания. Она громко сказала: «Вацлав, Вацлав» – и попыталась встать. Послышались шаги, и над ней наклонился незнакомый человек.

– Вы пришли в себя, пани, но вам еще нельзя волноваться. Вы пока лежите, а я сейчас сделаю вам теплый отвар, – услышала она незнакомый мужской голос.

– Где мой муж Вацлав? Кто вы?

Перед ней появилась женщина в белом халате, она протянула ей стакан и сказала:

– Вот, попейте, пани.

Ее приподняли, она сделала несколько глотков теплой жидкости и снова стала спрашивать, где ее муж. Мужской голос отвечал, что он немножко приболел, но скоро поправится и непременно приедет. Мир снова стал отдаляться от Регины, и она уснула.

На следующий день, проснувшись, она села на кровати. Немного кружилась голова. В комнату вошла Ядвига и сразу заговорила, как она рада, что пани выздоровела, но, встретив вопросительный взгляд Регины, замолчала.

– Ядвига, ты должна мне сказать, где Вацлав. Я требую! – такого голоса няня никогда не слышала от своей хозяйки.

Ей ничего не оставалось, как рассказать правду. В уездном городишке в одном доме случился пожар, там были дети, и Вацлав бросился выносить их из огня, одного вынес, а потом все рухнуло, и он остался там. Сюда в имение из уезда приезжали люди благодарить, а потом прискакали казаки с урядником разбираться с пожаром, управляющего забрали с собой, но вечером он вернулся, жена его плачет. Ядвига взглянула в глаза своей хозяйке и замолчала. Регина сидела неподвижно, с каменным лицом, и, казалось, даже не дышала. Ядвиге стало страшно, она хотела закричать, позвать на помощь.

– Помоги мне одеться, я сейчас встану, – прозвучал властный голос пани. Ядвига перекрестилась и тут же принялась искать одежду.

– Одежду возьми в большом кожаном бауле внизу, – уже более спокойно сказала Регина.

Наступили дни траура, которые совпали с началом эвакуации – к этим местам приближался фронт. На похоронах в уездном городишке Регина услышала много патриотичных слов и слов тихих – от матери ребенка, которого спас ее муж. В эти дни она решала вопросы, касающиеся имения, встречалась с полицейскими начальниками, ей выплатили немалые средства. Она снова увидела беженцев, которые двигались по грязным дорогам, и военных и поспешила в имение. Там она встретила всадников, которые остановились возле гостевого дома, – тянули туда провода, подъезжали телеги. Ядвига с Романом встретили ее на крыльце. Роман бросился к матери, обхватил ее ноги руками и заплакал. Ядвига тоже заплакала и сквозь слезы сказала, что ее спрашивал какой-то русский офицер. Тут к крыльцу подъехал верховой на рыжей лошади. Не слезая с седла, он спросил:

– Где здесь можно найти хозяйку?

Регина повернулась и с достоинством ответила, что она и есть хозяйка. Верховой спешился и перекинув ногу через седло, красиво опустился на землю, что-то знакомое было в фигуре военного, покрытого плащом от дождя.

– Мама, наш другой папа приехал! – воскликнул Роман, картаво произнося букву « р », и потопал к офицеру.

Тот подхватил мальчика на руки и высоко поднял. Но это не понравилось Роману, он заболтал ножками, прося опустить его на землю. Ротмистр Кольцов, прижимая к себе мальчика, подошел к женщинам.

– Рад вас видеть, пани, а ваш сын признал меня, хотя прошло немало времени, – Кольцов опустил мальчика на землю, а тот, направляясь к маме, не унимался и твердил, что другой папа вернулся. Регина улыбнулась и тихо сказала: «Да, сынок, вернулся». Кольцов объяснил, что ему велено узнать, не будет она возражать, если возле изгороди имения расположатся военные.

– Ну что, сынок, разрешим нашему другому папе разместиться с военными? Он будет здесь служить, – обратилась Регина к Роману. Мальчик выглядел озадаченным и только согласно кивнул.

– Вот видите, мы согласны. Заходите на чай, наш мальчик будет рад.

Кольцов вскочил в седло, и конь помчал его к въездным воротам.

– А папа еще вернется? – чуть не плача, спросил Роман и снова обхватил ноги мамы.

Вокруг усадьбы да и в самой усадьбе в спешке обустраивались военные разных чинов и званий, раздавались крики и лошадиный топот, телеги и экипажи то въезжали, то уезжали. Вот заурчал мотор автомобиля, который остановился у гостевого дома. Как выяснилось, прибыл важный чин, который был здесь главным. Часть особняка, которую занимали Ядвига с Романом, освободили, и там разместился генерал, также были освобождены покои для полковников. В этом движении, беспрерывных перестановках отступало горе, которое случилось здесь несколько дней назад. Надо было спешно заниматься текущими делами и заботами, речь шла об эвакуации. Регина находилась словно в забытьи, она то начинала помогать переносить вещи, освобождая комнаты, то вдруг застывала на одном месте и звала к себе Романа, а того тянуло во двор, в шум и суету. Вместе с ним приходила Ядвига и просила их отпустить туда, где мальчику было интересно и где он опять встретил того военного на лошади, опять называл его папой, и тот прокатил его верхом на лошади. Регина всплескивала руками, выражая испуг, и говорила, это же так опасно. Она пыталась обнять сына, прижать к себе, но тот вырывался и, громко топая ножками, выбегал во двор. Ядвига не стала рассказывать ей о расспросах военного и о том, что она поведала ему о случившемся горе. И, конечно, она не призналась хозяйке, как ей нравится этот привлекательный и обходительный ротмистр, и что в глубине души она призналась себе, что с радостью пошла бы с ним, куда бы он ее ни повел.

Дожди прекратились, выглянуло солнце, в имении стало меньше шума и беготни, хотя число военных не уменьшилось. К Регине пришел управляющий и стал просить отпустить его с миром, он не терпит германцев и собирается податься к дальним родственникам, что живут аж у самого Днепра. Регине был противен этот человек, который, прямо или косвенно, был виновен в гибели Вацлава. Она тяжело задышала и не смогла сдержать бурю гнева и жгучей ненависти.