Лолла Марч - Молчун-гора

Леся ходила кругами возле стула, смотря куда угодно, но не на него, – мама все повторяла:” Давай садись, вот сюда”.

– Как начнет что-то делать, так не остановить. Сидит теребит рукав, волосы, руки, да хоть что. Отодвигаю, держу ее руку. Она опять тянется и по-новому.

Не выдержав мама усадила дочь. Перед ней на столе лежал альбом для рисования, карандаши, акварель, деревянные кубики, палочки.

Леся теребила руками, не желая класть их на колени.

– Ты же умеешь рисовать, давай покажи, как ты рисуешь, буквы напиши, как дома. На, держи карандаш.

– Анна Сергеевна, можете выйти в коридор, я вас приглашу, когда мы закончим.

– Что?

– Вы мешаете мне. У вас особенная девочка.

– Она не особенная, она не говорит.

– Я вас позову, посидите в коридоре. А мы порисуем.

Анна хотела возразить, но женщина встала с кресла и последовала к двери, вытесняя, и она вышла в коридор.

Психиатр закрыла за ней дверь.

– Сложно иногда бывает с родителями, – она села обратно, напротив девочки. Их разделял низкий стол, на котором лежали листки белой бумаги, карандаши торчали из металлического футляра, восковые мелки лежали в маленькой, желтой коробочке. Леся смотрела на них, на цвета, она не видела раньше таких цветов, – Если ты не хочешь сидеть, можешь встать. Походить, успокоится или порисовать. Можешь делать, что хочешь. А я пойду заполнять документы.

Леся выпрыгнула со стула и начала ходить от стены до двери. Кабинет был не большой. Каждый раз поворачиваясь, ее взгляд касался восковых мелков. Краем глаза смотря на женщину. Она была без белого халата, и Леся не понимала, кто это и что они тут делают.

“Она не смотрит на меня. На двери написано было “психиатр”. Кто это. Не смотрит. Хочешь их потрогать. Да. А если она посмотрит. Она же сказала делать, что я хочу. Надоело ходить. Сядь. Куда. Стул. Еще один стул. На них не удобно сидеть. На пол сядь ближе к мелкам”

Леся села на колени, плотно прижав грудь к столу. Разноцветные восковые мелки манили ее. Рука поднялась, потерев нос, и повиснув начала издалека гладить мелки.

– Надумала порисовать? Какой цвет тебе дать? – спросила психиатр, подходя к девочке.

Леся опустила руку и убрала под стол.

– Да, я бы тоже беспокоилась в новом месте. Но как дома ты можешь брать, что угодно, когда угодно.

“Она сказала, что я могу выбрать любой подарок. А если не найдется магазин такой, мы уедем и не купим. Надо написать. В нашем магазине нет таких мелков. Я устала”

Когда женщина опять ушла за стол, девочка дотронулась до мелков. Они были прохладные, гладкие, новые. Она отдернула руку от них.

Обнаружив у себя в руке карандаш, начала писать. Мелким шрифтом в углу листка: “в подарок мелки такие”. Писала она так, как начинает новый лист в тетради. Но без линий и квадратов, текст поплыл вниз.

“Она поймет? Увидит? Должна понять, если она увидела, покажет ей. И все. Я буду рисовать. Что я нарисую. Не знаю.

Лес? Почему лес? Там разноцветные цветы. Она что-то спрашивает. Уходит. Мама пришла. Она сидела в коридоре. Почему. С родителями иногда сложно. Сложно. Мне сложно. И другим сложно. Пришла. Меня опять тащит. Сложно иногда с родителями. Я устала”

– Анна Сергеевна, один час не показатель точной картины, но совершенно понятно, что у Леси аутизм, атипичный аутизм. Под стрессом аутизм усугубляется. Распорядок дня и разговоры…

– Да, я знаю, что она все понимает.

– Как думаете у нее поведение изменилось в какую сторону с детства?

“Аутизм усугубляется. Я нервничаю. Не знаю. Я изменилась. Все слышу. Все понимаю. Она опять рассказывает мою жизнь. Как я себя веду.

Я так себя веду. А другие так себя не ведут. Я не слышу, когда она меня зовет. Не хочу идти. Просто не хочу. Я не понимаю зачем. А она никогда не отстает и продолжает говорить так, как будто я не слышу”

– …Это можно вылечить? Что бы она заговорила?

“Мое поведение – это болезнь? Я такая потому, что болею? Я не говорю потому что не могу говорить. Я не хочу слушать опять про себя. Я же тут. Но я не могу им сказать ничего, как они тогда узнают меня? Как они понимают, что я такая как они говорят?”

– …с речью ничего нельзя сказать, аутизм не набор или отсутствие чего-то. Аутизм скорее совокупность, и очень разная. Похожесть одна – антисоциальное поведение. Мне еще не попалось одних и тех же детей, все разные. Леся может не говорить по многим причинам включая медицинские. Так что только вы как родитель можете взять под контроль жизнь своего ребенка и расширять ее. Учить бытовым вещам, ей дальше жить теперь с этим диагнозом. Помогать. Научить ее жить в мире, где все не как она. Почему вы в специальную школу не отдали ее? Хотя не угадаешь тут, что поможет больше. Она хорошо учится?

“Другие люди живут не так как я, почему я живу так. Кто это выбирает. Можно выбрать другое? Я хочу ходить в школу и учиться там. Там, наверное, хорошо. Хотя помещение школы выглядит не очень. Дети шумные, лучше дома тогда. Я бы хотела с кем-то подружится и придумать Швамбранию. Они узнают, что я не такая и не будут дружить со мной. Но хоть один будет”

– …Не отличница, и не быстрая, но справляется. Пишет коряво. Но в целом четверки. Я помогаю, но стараюсь оставлять все как есть в тетрадях, что бы она сама писала, считала.

– Это правильно. Сейчас у вас инвалидность, но она вам нужна? В школу ее взяли, может в университет пойдет. Работать. Все может быть. А инвалидность может как помочь, так и наоборот. Я могу поставить диагноз, но инвалидность уберу, чтобы у нее было будущее. Понимаете?

– Она также будет дома учиться?

– Ее охотнее будут брать в любые учреждения. Диагноз никуда не денется. Аутизм не лечится. Но это станет просто болезнью, чем она и является. Многие вырастают и приспосабливаются к жизни. Другие нет. Если Леся хорошо учится, пусть и дальше учится. С развитием все в порядке значит, а вот с социальностью нет. Но многие приспосабливаются.

Тихо, практически шепотом смотря на дочку Аня сказала:

– А как она будет жить без меня? – лицо выражало смутное понимание происходящего. Озарение, представления, что жизнь, которую она жила закончится, а ее дочка останется одна.

“Я останусь одна. Когда. Она слишком крепко держит руки. Нога начинает трястись. Напрягается. Все напрягается. Хочу встать.

Встань.

Я не могу. Она держит меня.

Встань.

Я не могу”

– Это тяжело принять. Если обычные дети учатся у родителей автоматически, им не надо каждый день объяснять правила поведения или еще какие-то нормы, то аутистам надо. Их надо вытаскивать из своего мира. Показывать и учить жить целенаправленно, долго и каждый день без перерыва. Объяснить, что Леся остается одна когда-нибудь и она должна уметь ходить в магазин, выполнять бытовые обязанности. Тут не идет речь о том, что она будет жить в социуме, общаться с другими людьми. Этого не будет. Позаботится о себе должна уметь…