Александра Кивенлахти - Черные трубы. Цветные сны

В тот вечер Тимоха (наш неформальный вождь) проставлялся – обмывали его новое приобретение в лице старого мотоцикла. Так что мы ещё и покатались. Все девчонки просто визжали, Даша сидела на мотоцикле в первый раз и от восторга сказать толком ничего не смогла, так забавно смотрелось. Ночевать все разошлись как обычно: мальчики в Тимохин гараж, девочки – по домам. Дашка не хотела идти домой; для меня это вообще было опасно. Мой дом – мамина крепость.

Местные бомжи уже заняли ближайшие подъезды, и, так как мы были одеты более-менее прилично, было решено идти на вокзал и спать по очереди.

Она уснула сразу: с виду – домашняя девочка, не привыкшая к подобным пьянкам и ночным катаниям на старом «Минске». Но не прошло и часа, как она открыла глаза, удивлённо оглядела вокзал и, находя новую обстановку крайне интересной, предложила пойти встретить ночной поезд. Или проводить.

– А спать? – за себя я не беспокоилась, а она в школе точно заснёт.

– Машка, на пенсии отоспимся! – ну-ну, подумала я, отоспимся.

Оказалось, что мы обе никогда не ездили на поезде: я – потому что вообще из этого города не выезжала, она – как я и догадывалась, их семье был ближе самолёт. Поэтому мы с одинаковым трепетом слушали гудение поезда и втайне завидовали отъезжающим.

– Ты была в Москве?– заранее зная ответ, зачем-то спросила я.

– Да, была проездом. Там шумно, люди ходят взад-вперёд, толкаются… Знаешь, они так гордятся, что они москвичи!

– Я бы тоже гордилась.

– Да ну, это ты сейчас так говоришь, вот съездишь, посмотришь, как там живут, и сразу почувствуешь, что чего-то не хватает! А не хватает времени, свободы и той душевности, что есть только в провинции…

– Ты, наверное, много уже где была?

– Вообще да. И страны разные посмотрела, но знаешь, где мне понравилось больше всего?

– Где?

– В Питере. Там так здорово, Машка: фонтаны, каналы… И люди какие-то другие, не как в Москве. Хотя везде хватает и хороших людей, и всяких козлов. Там я уломала родителей отпустить меня на экскурсию по ночному городу, на автобусе, а со мной рядом сидел такой мужчина…(Дашка мечтательно закатила глаза). Как раз стояла пора белых ночей – светло, как днём, просто бесподобно – и нам показывали разведение мостов… Так вот, я взяла его за руку, и это было так романтично, до сих пор мурашки по коже…

– Здорово, а сейчас у тебя кто-нибудь есть?

Она только печально вздохнула:

– Меня ведь чуть не на поводке держат: там опасно, туда нельзя. Сижу взаперти и читаю любовные романы: их все кругом осуждают, мол, тупое времяпровождение, деградация личности, а так реально отвлекает… И жить хочется, и мечтать. Про всяких принцев…

Я улыбнулась: знакомая тема. Так мы и проговорили всю ночь, под грохот приходящих и уходящих поездов.

Столичные записки.

– Кристинка?

– Чего тебе?

– Да так, проверка связи.

…Никогда бы не подумал, что сделать предложение так сложно. Хотя по любви ещё сложнее, ты любишь – а тебе могут отказать. Сейчас я уверен, что моя Кристин только и мечтает, что об этой свадьбе, но всё равно какая-то сила мешает и что-то внутри противится этому тщательно спланированному – даже не нами! – проекту. Холодный расчёт, практичный, циничный. А любовь? Да что это такое, любовь? Знает кто-нибудь? Вот и я не знаю. А вкус больших денег я запомнил навсегда. Вот они, эти бумажки, целая пачка передо мной, я могу их пересчитывать, могу подбросить в воздух и потом ловить, как делают в фильмах (кстати, идея), да хоть комнату ими обклеить вместо обоев! А любовь – это только придуманные кем-то слова и глюк, воспетый поэтами, который навещает людей с больным воображением… Человек любит только себя. Все мы эгоисты. Только одни умело (или не очень умело) скрывают это за маской альтруизма, а другие – по-моему, так честнее – играют в открытую. Всего-то. А вы говорите, любовь…

Так как же ей сказать эти дурацкие слова? «Готова ли ты стать моей женой?» – фу, как глупо; конечно, готова, что там готовиться. «Ты выйдешь за меня?» – опять глупо, как-то фамильярно. «Дорогая, предлагаю тебе мою руку и сердце» – это вообще какая-то пересадка органов получается, она сразу и не догонит, что к чему. Думай, голова, думай…

Целое утро мы не вылезаем из постели, курим прямо здесь и стряхиваем пепел на пол. Бардак – чёрт ногу сломит. Мы едва одеты, но говорить по-прежнему не о чем, какие-то дежурные фразы и ничего больше. Ни грамма нежности, заботы друг о друге.

Я предложил: один из нас пойдёт и приготовит завтрак, другой – сделает уборку. Она скривила гримаску и заявила, что прибирать – не занятие для модели её уровня, а готовить она вообще не умеет…И с этой женщиной я собираюсь связать свою жизнь. Я скинул одеяло, оделся и ушёл на кухню. Да здравствует «Роллтон», он спасёт немало голодающих и посадит немало желудков. Нет, готовить я, в отличие от этой мадам, умею, но после таких заяв совершенно не хочется. Хорошо, дорогая, мы это припомним. Надо вплотную заняться твоим перевоспитанием. И тут она заглядывает в кухню и невинно так спрашивает:

– Тёмочка, ты вроде хотел мне что-то сказать?

Я собрался с духом. Всё, хватит тянуть.

– Кристина, я хотел бы, чтобы ты стала моей женой.

Эти слова прозвучали так наигранно, так фальшиво. Она же вздохнула с облегчением: «Ну наконец-то!» и побежала звонить директору своего модельного агентства.

– Михаил Николаич, да… Это я… Он наконец сделал мне это предложение, представляете? Да, спасибо. О брачном контракте? Нет, ещё не говорила, собираюсь… Какие дети, Михаил Николаич, нам и без них хорошо… Нет, я рада, просто устала…До свидания…

Зачем так орать по телефону?! Он что, глухой совсем? Нет, я рада… Всё что угодно, Михаил Николаич. Тьфу. А вы говорите – любовь…

Хроники города N.

– Слушай, Дашка, ну у вас и квартира! Это же просто мечта!

– Это просто музей. Ненужный антиквариат, ладно бы в нём ещё кто-то разбирался. Видишь картины? Так вот, для моего папы Гоген – это полное имя Ван-Гога, а мама вообще вряд ли с ними знакома. Спрашивается, зачем? Зато когда приходят гости, все восхищаются и даже пытаются говорить об искусстве. «Вы знаете, это так в духе классицизма…» « А меня больше всего привлекает постмодернизм…»

Да, судя по всему, Дашкины родители те ещё кадры. Честно говоря, я боялась встречи с ними, но они отнеслись ко мне очень по-доброму. Её мама сказала, что я вернула их дочь в семью, потому что после встречи со мной их любимый ребёнок больше не убегает из дома и не пропадает без вести. Знала бы она, каких трудов это стоило… Последним аргументом был рассказ о моей собственной семье.

– Дурочка, они тебя так любят, а ты своими выходками только убеждаешь их, что ты маленькая. Поговори с ними нормально, разреши им, наконец, любить тебя! Да пусть они не разбираются в художниках и стилях, они всё равно замечательные!