Алексей Июнин - Гиблый Выходной

– Баба какая-то… – вспоминал Точило. – Маленькая…

– Какая баба? – тут же уточнил Брюквин.

– Я же говорю – маленькая. У меня-то не спрашивай, это ты должен был за входом следить.

– Я не должен был! – опять возмутился Брюквин, сжимая челюсти.

– Кто же из них – наши? – хмурился хромающий Максимилиан Громовержец.

– Те, кто в кабинете! – ответил Женя, и провел рукой по пижонским усикам. – Главное – не попадаться никому на глаза. В цеху глухо, те, кто пришел – куда-то разошлись. Наверно они в раздевалке. Наша цель – кабинет начальника производства.

Трое мужчин в синей фирменной форме с логотипом компании по монтажу и обслуживанию систем вентиляции, спрятавшись за поддонами с недоделанными дверными полотнами поставили на пол свой большой ящик. В ящике кое-что громыхнуло. Тот что до этой минуты хромал, полез глубоко в карман брюк и ровным прямым движением вытянул из него короткий обоюдоострый меч. Тут же освободившаяся штанина позволила его колену свободно сгибаться, избавив хозяина от протезной хромоты.

– Ну что? – спросил Точило, вглядываясь снизу на антресольный этаж, где, как объяснил Брюквин располагались кабинеты цехового руководства. – Че-то они долго…

– Не торопись, – ответил Женя Брюквин. – Не суетись. Сейчас выйдут, никуда они от нас не денутся.

– За какой они дверью?

– Не знаю. Следим.

Третий сделал несколько короткий выпадов мечом, играя на нем световыми бликами.

08:13 – 08:27

Оказавшись в своем кабинете Костя Соломонов опять разговорился, тут он мог немного расслабиться. Оксану Альбер поражала его мгновенная резкая перемена душевной ориентировки: от беспечной разговорчивости, до полной концентрации на цели. И внезапно – наоборот. У него, наверное, был внутренний рубильник перенастройки общей психологической организации. То он двигается как разведчик в тылу врага, то, когда ему ничего не грозит, превращается в болтуна, не способного на что-то осмысленнее словесного трепа.

Оксана осмотрелась, кабинет заведующего производством был самый обычный – четырехугольный прямоугольник с окном. Длинный стол за которым проходят ежедневные планерки, несколько стульев, этажерка, шкаф, полки, высокая массивная вешалка из позапрошлого века. Стол загроможден бумагами, папками с документами, различными каталогами и прочим. На стенах висели образцы пленки с названиями и все модели производимых фабрикой дверей. Соломонов не пользовался ноутбуком, у него был старый компьютер чей системник стоял под столом и зачастую начинал гудеть и вибрировать. Все это было казенное – купленное на деньги фирмы и еще при прежних заведующих, сам Костя не принимал участия в оформлении собственного кабинета.

– О, ты их плохо знаешь, Оксана! – говорил он, запирая за собой дверь собственного кабинета. – Ты плохо их знаешь…

– Кого, – спросила Альбер, снимая белую вязаную шапку.

– Как кого? Я говорю о масонах. Я же про них говорю! Про масонов.

– Про кого? С какого это момента ты начал говорить о масонах? При чем здесь сейчас масоны, Костя?

– Они всегда при чем! Они всегда и всюду причем! Масоны, мать их, рулят миром! – начинал возбуждаться Соломонов, зверски улыбаясь Оксане и стуча пальцем по глянцевой столешнице своего стола. – Ты знаешь кто рулит миром? Может ты полагаешь, что русские? Ответь – русские?

– Кость, прошу тебя, не начинай! – заныла Альбер. – Ну какие масоны? Давай сделаем дело и свалим. Мы уже на месте, так чего ты опять разговорился.

– Нет, ты меня спроси! – настаивал Соломонов. – Спроси!

– Кто рулит миром, Костя? – сдалась Альбер, понимая, что с Соломоновым спорить бесполезно. Белый порошок влияет на него сильнее упреков главного бухгалтера. – Ответь мне, о премудрый! Ответь, освети разумом своим ослепляющим мрачную глупость мою. Русские рулят миром?

– Хрен тебе! – радостно вскричал Соломонов и даже хлопнул в ладоши. – Хрен тебе, а не русские! Может быть ты думаешь, что миром правят, мать их, китайцы?

Оксана Игоревна Альбер достала связку ключей и выбрала из него один – от сейфа. Стараясь не обращать внимание на словесный понос заведующего производством, она подошла к стоящему на полу старому советскому сейфу. Она села на корточки и сунула ключ в скважину.

– Хрен тебе, а не китайцы! – вскричал Константин Олегович. – Может быть ты полагаешь, что миром правят американцы? Хрен тебе, а не американцы! Масоны правят миром! Масоны рулят! Чертовы иллюминаты!

Альбер не слушала. Отперев ключом механизм сейфа и набрав четырехзначный цифровой код, она не без труда раскрыла тяжелую чугунную дверцу. Вот они! Деньги лежали в коробке из-под йогуртницы фирмы «Тефаль». Она взяла коробку и поставила ее на глянец стола. Соломонов не прерывался, словно Альбер поставила перед ним не кучу бабла, а утренний завтрак.

– Ответь мне, Оксан, ты знаешь, что такое борщевик, – задал вопрос Соломонов и сплюнул что-то, выковырянное языком из зубов.

– Кость, замолчи.

– Нет, ты ответь мне, мать твою!

– Не знаю.

– Это растение семейства зонтичных. Трава такая. В середине двадцатого века в СССР вырастили один сорт, названный борщевик Сосновского. Его стали культивировать на корм скоту, как силосное растение. Этот гребанный борщевик Сосновского быстро попал в дикую природу и заполонил многие леса и луга, вытеснив собой большинство естественных растений. Ты меня слушаешь, Оксан? Слушай меня, че ты на эти деньги смотришь! Этот, мать его, борщевик заполонил все что можно! От него теперь невозможно избавиться, его записали в сорные травы, его проклинают и борются с ним как с чумой! Но что самое интересно – животные его не едят, он ядовит! Токсичен! От него когда-то Геракл помер! – слушая Соломонова Оксана Альбер перекладывала деньги из коробки в принесенный дипломат. – А теперь скажи мне кто виноват? Спроси меня и я отвечу. Масоны, мать их! Это их работа – путем хитростей и манипуляций в советской аграрной промышленности их сраная организация забросила в русские леса этот гребаный борщевик. Не веришь? Тогда давай поговорим о калифорнийском ясенелистном клене.

– Костя. Умоляю! Заткнись, будь любезен!

– До двадцатого века этого дерева вообще не было на территории России. Чертовы масоны привезли саженцы якобы для высадки в эти как их… дендрариях. В ботанические сады. И что? Присутствие этого клёна ведёт к существенному изменению экосистемы, мать ее, вплоть до полного вытеснения и исчезновения аборигенных видов, ухудшению кормовой базы животных, в том числе крупных копытных. Мировой и отечественный опыт показал, что без научной базы и тщательно спланированной координации усилий клён ясенелистный традиционными способами, эффективными для большинства деревьев и кустарников (вырубкой, выпилкой), по существу, неистребим. Это я в интернете вычитал, а ты знаешь, я могу дословно запомнить, что прочитал. А потом удивляемся, почему в России растет меньше дубов, чем раньше. Почему меньше вязов, мать их! Скажите спасибо масонам!!! – Соломонов говорил как заведенный, а Альбер все перекладывала деньги в дипломат. Купюры были разного достоинства и все норовили выпасть из рук и уложиться в дипломат не ровно, много было мятых. Но Оксана умело справлялась с деньгами, руки давно привыкли к подобной работе. – А древесина этих гребанных калифорнийских кленов не идет ни в одну промышленность! Я делаю двери из сосны и березы, могу из бруса другой древесины, даже из ясеня. Но только не из ясенелистного клена, мать его! Придет время и в лесу будет расти только один ясенелистный клен и борщевик Сосновского! Как я их ненавижу!