Алексей Июнин - Гиблый Выходной

– Нормально, – улыбнулся Пятипальцев.

– Подожди, это еще начало, – не переставая говорить, электрик продолжал отвертывать зажимы и гаички. – Вскоре я прихожу с работы и опять вижу на столе бутылку пива. Она стоит, как и в прошлый раз в самом центре стола, будто специально манит меня. Ну я-то уже был тертым калачом и на эту провокацию не поддался. Я поужинал, но к пиву даже не прикоснулся. Я прислушался к логике и к внутреннему чувству самосохранения. К приходу жены бутылка так и стояла, я даже в руки ее не брал, боясь, что она повернута определенной стороной и если я ее возьму, то не сумею поставить именно так как она стояла. И что вы думаете? Увидев нетронутое пиво супруга завела скандал – я, мол, ничтожество. Я, дескать, не уважаю ее чувства. Она хотела сделать мне приятное, купила пивка, поставила его специально для меня, чтобы я пришел с работы и выпил его. А я сухарь и бесчувственная тварь. Я ее не люблю и не уважаю ее чувств.

– Нормально, – Пятипальцев уже смеялся.

– Еще не все! Через какое-то время я опять вижу бутылку пива. На столе! В самом центре! «Как же поступить? – думаю я. – Очевидно, что супруга издевается. Что же мне сделать?»

– Что же ты сделал?

– Я долго думал над своим алгоритмом действий, – ответил Дмитриев. – Наконец, я взял эту бутылку и убрал в холодильник. Жена пришла – бутылки нет. Ага, подумала она, – выпил! И завела свою пластинку о моем непотребном пьянстве и так далее. Тогда я, открываю холодильник и молча ставлю на стол ту самую бутылку нефильтрованного пива. Признаюсь вам, пацаны, в эту минуту я испытал чувство легкой гордости – я утер жене нос. Но нет, она и к этому оказалась готова, гадина! Она заявила, что я над ней издеваюсь. Что мои шуточки и подколы ее бесят, что ей невыносимо жить со мной! – Покопавшись в переносном чемоданчике с инструментами, Август достал плоскогубцы. – А через какое-то время, придя с работы я вновь обнаруживаю на столе… что, как вы думаете?

– Бутылочку нефильтрованного пива! – хором ответили Пятипальцев и Нилепин.

– Совершенно верно! Она, сука, стояла на столе, а я сжимал кулаки и зубы! У жены вновь нестерпимое желание поскандалить, да? Опять выставить меня в плохом качестве, чтобы я ни сделал! Логическое мышление не действовало. Три варианта противоположных действий привели к одному результату – скандалу. Тогда я позвонил ей по телефону и спросил, что мне, собственно, делать с пивом. В ответ я услышал целую тираду о том какой я несообразительный и звоню ей по всякой фигне. Она бы хотела видеть своим мужем самостоятельного человека, а не безмозглова ребенка. Я взялся за голову и, хорошенько подумав, быстренько метнулся в магазин и купил точно такое же пиво. Я выпил свою бутылку и аккуратно поставил ее рядом с полной. Бочок к бочку, этикетка к этикетке. Что будет думать супруга? Есть ли такой вариант в ее запрограммированных на скандал мозгах? Я потирал ладони. Две бутылки пива. Одна полная, вторая пустая. И вот заходит супруга, снимает свои шлепанцы и первым делом забегает на кухню. Не заходит, а именно забегает. И сразу глазками на стол. Опа! И видит две бутылки. А была одна. Я вижу, как она губищами своими захлопала, что сказать – не знает. Стоит и пыхтит, только щеки раскраснелись. А я смотрю на нее и улыбаюсь.

– Август, – нетерпеливо воскликнул Юрка Пятипальцев. – Ну не томи! Что она сказала, братан?

– Она захлопнула свою пасть и посмотрела под ноги. Смотрела на пол, я подумал, что она что-то уронила. Но она, стерва, просто искала мусор! Нашла какую-то крошку и завела свою извечную пластинку! В тот раз она представила меня в обличии погрязшего в помоях скотины.

– А дальше! Дальше что было? – почти кричал Нилепин. – Она ставила еще пиво на стол?

– Нет, – отрезал Август Дмитриев. – В следующий раз уже я положил на стол ее любимую пористую белую шоколадку! В тот раз уже я приготовил ей ловушку и стал играть по ее правилам. Разумеется, она немедленно в слезы. Я тиран, я насильник, я безумец и психопат-убийца. Я это к тому, что мужчине невозможно понять женскую логику, если она хочет добиться своего. Хочет поднять свою низкую самооценку за счет принудительного опущения близкого человека – всегда можно придраться к чему угодно и найти подходящие слова. Это гормоны, с этим надо мириться, это надо перетерпеть. Вот так и живем. Она мне уже весь мозг вынесла, я от нее даже сюда сегодня приехал. А ей сказал – к товарищу в гараж, «Ниву» его ремонтировать. Дескать, дружбанчик один попросил подсобить, иначе бы потащила меня в банк за кредитом! – Дмитриев нетрезвенько выругался, так как проклятые зажимы проводов никак не поддавались.

– За каким кредитом? – спросил Нилепин.

– В отпуск она захотела. На Сейшелы.

Пятипальцев рассказал анекдот про пьяного электрика. Анекдот был матерный и смешной, от смеха Дмитриев опять выронил отвертку.

– Скоро? – спросил Пятипальцев, которому жутко хотелось поскорее разобраться со станком и вернуться в раздевалку, где в шкафчике стояла на две трети полная бутылка виски.

– Сейчас, – морщился Дмитриев, ковыряясь в электрике. – Уже почти все. Кабель не поддается.

Пока немолодой ученик электрика возился с проводами, Лева Нилепин решил подогнать кран-балку и приготовить чалки для подъема станка. Он закинул на плечо чалки, взял пульт крана и, нажав на кнопку повел крюк к станку. Благодаря несложной работе и выпитым рюмкам виски настроение у Левы было приподнятое, он уже предвкушал, как в течении часа они переставят станок на нужное место, подведут вытяжку, подключат кабеля и продолжат выпивать. Когда Нилепин приблизился к четырехстороннему станку, Юрка Пятипальцев как раз снял последний гофрорукав и массировал усталую ладонь.

Вдруг раздался хлопок и вырвался столб искр, будто у станка взорвали очень сильную петарду. Тяжелый станок вздрогнул и тело Августа Дмитриева взлетело в воздух, пролетело несколько метров, грохнулось у ног остолбеневших Нилепина и Пятипальцева и по инерции проехалось на спине по полу еще метра три. В цехе воцарилась гробовая тишина. Нилепин и Пятипальцев смотрели на недвижимое тело электрика, потом синхронно перевели взгляд на четырехсторонный фрезеровочный станок, потом вновь на тело Дмитриева. Потом работяги переглянулись.

Нилепин отпустил пульт от крана-балки и тот маятником закачался на кабеле.

Пятипальцев уронил разводной ключ.

– Что это было? – тихо проговорил он вмиг пересохшими губами.

Они оба подошли к телу Дмитриева и встали с обоих сторон, совершенно не представляя, что делать. Тело ученика электрика лежало на спине распластавшись на бетонном полу. Окаменевшее лицо с вылупленными голубыми глазами выражало крайнюю степень мучений и удивления. Остановившиеся глаза не реагировали, не моргали. Первым от шока очнулся Нилепин, он сел на корточки и указал своему другу-наладчику на руки Дмитриева. Обе ладони несччастного были почерневшими, а кончики пальцев вообще изувечены, открывая на всеобщее обозрение опалённые до ржавого цвета косточки.