Дарёна Хэйл - На разрыв

Если бы на других планетах занимались фигурным катанием, то можно было бы и на другую планету.

Рая сглатывает, пытаясь растворить колючки в горле, прогнать их, но ничего не выходит. Голос звучит сипло, безжизненно:

– И вы решили, что по юниорам, в общем-то, можно и со мной докататься?

Мне ведь не надо переезжать. Я ведь уже у этого тренера.

– Да, – на этот раз мать отвечает без промедления. – Детка, ты же знаешь, многие распадаются перед переходом во взрослые.

Ага, мысленно кивает Рая. Это нормально. Всё равно по взрослым придётся начинать с чистого листа.

В собственной голове она цитирует слова собственной матери.

Вслух говорит:

– Четыре года назад, – и отключается.

Четыре года назад её брат пробовался с другой, и за четыре года ей никто ни разу об этом не сказал. Даже не намекнул. Четыре года. Сорок восемь месяцев, в течение которых её партнёр, её родители и её тренер, очевидно, то и дело возвращались к идее смены партнёрши.

Убрать её, как сломанный винтик, нет, даже как реквизит, как обыкновенную деталь, и заменить на другую.

Ту, с которой больше химии и больше возможностей. Как будто она ничего не достойна, как будто она недостаточно хороша. Ну, разве что покататься несколько лет (девять долбаных лет!), заработать себе имя, выиграть все мыслимые и немыслимые юниорские титулы (смешно, как будто он сможет перетащить их медали в свою новую пару!) и выбросить её. За бортик. Под лестницу.

Олег даже старые ботинки никогда не выбрасывает: они так и лежат у него в комнате, целая коллекция коньков разного размера, потрёпанных до предела, с порванными шнурками, разбитыми пятками, изрезанными носами.

Ботинки он не выбрасывает, а её – очень даже.

Самое смешное: все знали. Мать знала. И ей не жаль. Она даже не перезванивает.

Рая смотрит на телефон в своей руке, будто не понимая, откуда он взялся, а потом, с силой размахнувшись, бросает его в стену. Она ждёт жалобного звона, разлетевшихся в стороны кусков пластмассы и осколков стекла – и облегчения, но ничего подобного не происходит.

Телефон мёртвым камнем падает на пол. Облегчения нет.

– Ты в порядке? – выныривает из дверного проёма чья-то лохматая голова.

Нет, думает Рая, я нихрена не в порядке.

– Я не буду ему звонить, потому что с незнакомого номера врываться в чужую жизнь просто невежливо, – раздражённо говорит Варвара, мысленно добавляя, что на всём белом свете не существует ни одной вещи, которую нельзя было бы обсудить или о которой нельзя было бы договориться по переписке.

– Как знаешь, – только отмахивается от неё редактор. Ему, в общем-то, сорок раз наплевать, каким именно способом она договориться о встрече (да и будет ли вообще, эта встреча), главное, чтобы материал был готов к нужному сроку.

– Вот и отлично.

Привычка оставлять за собой последнее слово сидит в ней так же глубоко, как и ненависть к телефонным звонкам, и, удовлетворённая результатом беседы с редактором, она кладёт руки на клавиатуру, чтобы парой нажатий на клавиши отыскать нужного человека.

Нужного человека зовут Оскар, и, наверное, не её бы корова мычала, но ей всё равно очень смешно. Оскар. Ну надо же. Он занимается организацией мероприятий самого разного профиля – от тематических вечеринок до опен-эйров, от книжных клубов до ресторанных дней, и именно о последних ей нужно поговорить, так что в несколько щелчков по клавиатуре и пару кликов мышкой она находит его странички во всех возможных социальных сетях. Она успевает кликнуть на «написать сообщение», быстро набрать, кто она такая и что ей от него нужно, назвать дату ориентировочной встречи и даже нажать на «отправить» прежде, чем над головой раздаётся знакомый голос:

– Привет.

Варвара даже вздрагивает от неожиданности, но, впрочем, не стесняется этого.

– Привет, – отвечает она, поднимая глаза и одновременно вытаскивая карандаш из-за уха.

Ещё одна привычка: прятать карандаши то за уши, то в волосы, формируя невообразимые пучки по аналогии с теми, что модницы делают на изящные палочки, только в три раза небрежнее: потому что волосы у неё не достают даже до плеч и, соответственно, из любого пучка выбиваются.

Рядом с её столом, уже зашвырнув внушительную спортивную сумку на свободный стул, стоит Егор – младший брат одной из коллег, Янки, буквально пять минут назад вызванной к директору на очередную промывку мозгов.

Одной из коллег. Звучит очень и очень нейтрально, настолько, что на секунду у Варвары даже получается в это поверить.

– Она отошла, – говорит Варвара, раскрывая свой ежедневник. – Будет минут через пять.

Или через полчаса, добавляет она про себя, в зависимости от того, какое у директора настроение.

Ей приходится полистать страницы прежде, чем она находит чистое место. Никакого порядка, никакой системы, она просто пишет всё, что заблагорассудится, там, где заблагорассудится, – и, как ни странно, без проблем умудряется потом отыскать нужную информацию, но со стороны, конечно, всё это выглядит довольно безумно.

Бездумно она пишет дату предполагаемой встречи и несколько раз с силой обводит её в неровный кружок.

Егор никуда не уходит. Ну, ещё бы, куда он уйдёт, если ему нужно дождаться сестру – отдать ей ключи или, наоборот, забрать их после тренировки, или ещё что-нибудь, мало ли у родственников может быть общих дел. С другой стороны, какие могут быть ключи, если они живут раздельно: Янка – у своего новоиспечённого бойфренда, а Егор – в съёмной квартире, оплачиваемой клубом, только бы ему меньше уставать и удобнее добираться.

Варвара вздыхает.

Всё было бы легко и просто (или не было бы), если бы пару лет назад они вместе с Егором и Янкой не поехали отдыхать. Под «отдыхать», конечно, не подразумевалось ничего сверхъестественного, никаких солнечных островов и экзотических стран (Варвара сама не знает почему, но её туда никогда не тянуло), обычный горнолыжный комплекс из разных туристических баз неподалёку от города.

На троих они сняли двухкомнатный домик, и по предварительным раскладам предполагалось, что в одном помещении будут спать девочки, в другом – Егор, хотя, конечно, можно было ограничиться одной комнатой на троих, ведь в походной юности лично у Варвары и не такое бывало. Спали в одной палатке и втроём, и впятером, и больше – всё лучше, чем в одиночестве… Но Янка спать рядом с братом не желала категорически, и в конечном итоге спать рядом с ним пришлось Варваре: в первый же вечер тогда ещё подруга познакомилась с кем-то из отдыхающих – и в первую же ночь с быстрой извиняющейся улыбкой провела его в свою комнату.

Варваре оставалось только, схватив благо ещё не разобранную сумку, ретироваться в соседнюю комнату и там, под удивлённым взглядом Егора, занять свободную койку.