О. А. - Ру́би

– То есть вам не с кем было на этой неделе делиться своими переживаниями?

Ну сегодня только суббота, и я делюсь с вами.

– Да как-то и нужды не было. На крайний случай есть дневник. А вообще у меня, пожалуй, нет необходимости с кем-то делиться своими тараканами. Вы, конечно, исключение. Не уверен, что от этого будет какой-то толк.

– А расскажите, почему вы так считаете?

– Ну… Как вам объяснить… Всё равно не получится все переживания и мысли обратить в нужную, правильную форму слов. Было бы проще общаться с телепатами, чтобы они заглянули ко мне в голову и поняли, что в ней происходит. Вообще, все мы сами по себе, все мы одни. ТАМ, в своей голове, каждый из нас один-одинёшенек. Никто и никогда не сможет узнать тебя полностью, весь твой мир, кроме тебя самого. Кто лучше всех поймёт твои шутки? Кому не нужно ничего объяснять? Кто знает все причины, детали, каждую подоплёку твоих поступков и действий? Так зачем с кем-то этим делиться, когда тебя могут только выслушать, но не понять. Когда ты не сможешь почувствовать облегчения. Не знаю. Но к вам это не относится, это просто мысли вслух, так сказать.

Психотерапевт улыбнулась.

Как только я вышел на улицу после сеанса с Марией, зазвонил мой мобильный.

– Привет, мам.

– Привет, сынок. Как дела? Чем занимаешься?

– Всё прекрасно. Был с друзьями на скалодроме. Очень весело провели время. Сейчас иду домой. Зайду, наверно, по пути в «Старбакс», возьму кофе и не спеша прогуляюсь через парк. Ты как? Как твои дела?

– Звучит чудесно! У меня всё хорошо. Посмотрела клип, который ты мне скинул в «Фейсбуке», – действительно здорово сделали. Обычные манекены выглядят такими одушевлёнными! И я обратила внимание на то, о чём ты говорил: и вправду складывается ощущение, что у них на лицах можно прочитать живые эмоции. Но это благодаря музыке и работе оператора, конечно.

– Конечно, так и было задумано, – я улыбнулся. – Чем планируешь заняться вечером?

– Даже не знаю. Почитаю книжку либо посмотрю какой-нибудь фильм. Всё не могу поверить, что с понедельника я официально на пенсии.

– Тоже звучит неплохо. Тогда хорошего вечера?

– Да, тогда хорошего вечера, до связи.

– До связи, люблю тебя.

– И я тебя.

Мама родила меня в 26 лет, 29 февраля. Я не был запланированным ребёнком. Как однажды рассказала мама, роды прошли легко и почти незаметно: «Вот меня везут в родильное отделение – и вот уже ты у меня на руках».

Сколько себя помню, она ни разу не повышала на меня голос, и между нами не возникало никаких конфликтов. И разговаривала она со мной на равных, как с другом. Для меня она тоже была и остаётся подругой или старшей сестрой. Мне кажется, что нет подходящего возраста для того, чтобы стать родителем. Помню себя в 26 лет. То же мышление, что и в 17. Мама не была готова стать матерью, но решила справляться с проблемами по мере их поступления. Так, после моего появления мы стали расти вместе, и сейчас нашей дружбе уже 30 лет.

Учась на выпускном курсе, я решил, что ПОРА. Пора рассказать маме, что её сын гей. В начале июня она приехала ко мне на вручение диплома о высшем образовании. За день до выпускного я повёл её на прогулку в ботанический сад.

Так как нельзя к такому морально подготовиться, я решил рубить с плеча, так сказать, думал, что это будет как оторвать пластырь. Но оказалось, что пластырь был очень хорошо приклеен, и пришлось приложить немало усилий, чтобы его оторвать.

Мы нашли уютную скамью под большой липой, и я решил, что более подходящего момента сегодня уже не будет.

– Мам… я…

– Что?

Пауза длилась около 10 секунд, но по ощущениям минут 20.

Всё равно что нажать на курок пистолета, приставленного к виску.

– Ты что? Болен чем-то?

Соберись! Будь мужиком!

– Я… Чёрт! Чёрт! Чёрт! Гей…

Ну всё. Ты это сказал. YOU DID IT 8 8 Ты сделал это (англ.). !

Мама издала нервный смешок. Было понятно, что она не до конца ещё осознала сказанную мной новость. Молчание длилось секунд 10.

– Может, всё же би?

От волнения я не совсем понял, всерьёз она об этом спросила или попыталась пошутить.

– Нет, мамуль, тут уже наверняка.

Наверное, у каждого человека были моменты, когда он мог сказать, что его жизнь делилась на «до» и «после» определённого события. У кого-то это рождение ребёнка, у кого-то – получение «Оскара» за главную мужскую роль в иностранном фильме, например. У меня же было несколько таких ситуаций, когда я думал: «Вот оно! Теперь-то я точно смогу делить свою жизнь на „до“ и „после“ этого момента, теперь-то всё будет по-другому». И, пожалуй, первым таким заблуждением был этот разговор. «До» – «жизнь в шкафу», «после» – камингаут в пока что ещё узком кругу людей, первым из которых стала моя мама.

– А когда ты это понял? У тебя были девушки?

Началоооооось…

– Я знал об этом уже с детского сада. Точнее сказать, первые признаки были в детском саду.

Первые признаки? Что ты несёшь?

– Когда за девочкой из нашей группы однажды пришёл её старший брат, я просто остолбенел – настолько он показался мне красивым. Сколько лет мне тогда было? Пять, наверное. Тогда я не придал этому большого значения, но это был первый «звоночек». Да, девушки у меня были.

На самом деле не было, но чтобы избежать вопросов типа «А как ты можешь утверждать, что ты гей, если у тебя не было девушки?», я решил соврать.

– Мам, тут, по сути, нет ничего удивительного. Всё к этому шло с самого раннего детства. Помнишь первую аудиокассету, которую ты мне подарила? – я старался перевести разговор в шуточную форму.

– Какую?

– Альбом Джорджа Майкла Older 9 9 Третий студийный альбом Джорджа Майкла, выпущенный 13 мая 1996 года в Европе. .

– А какая тут связь? – было видно, что мама сдерживает слёзы.

– Ну, Джордж Майкл известный открытый гей. А первый запомнившийся мне подарок на день рождения? РОЗОВОЕ маленькое электронное пианино. Будто вы с отцом сами мне намекали: «Сынок, скоро ты обнаружишь, что тебе нравятся мальчики», – с моих губ сорвался нервный смешок. – Это не мой выбор или предпочтение. Я таким родился, и с этим ничего не поделать. И сразу хочу сказать, что твоей или чьей-либо ещё вины в этом нет. Просто так случилось. И ничего не изменить.

Мама закрыла лицо руками, и её плечи стали подрагивать.

Это несправедливо. Я не должен оправдываться. Я не сделал ничего плохого.

Меня накрыла волна холодной злости.

– Мам, значит так, – мой голос звучал твёрдо и отрешённо. – Я люблю тебя и не хочу больше тебе врать. Я врал тебе раньше, потому что люблю тебя. И сейчас говорю тебе правду, потому что люблю тебя. Я хочу быть с тобой предельно честным и хочу, чтобы ты принимала участие в моей НАСТОЯЩЕЙ жизни, в той, о которой я тебе не рассказывал. Поэтому все слёзы от этой новости выплачь здесь и сейчас. Мы будем сидеть здесь столько, сколько потребуется, пока ты не успокоишься, а потом предлагаю сходить в кино.