Эдуард Билак - Экспонат. Сборник непредумышленных историй

– Ты бы нам сказал, куда он путь держит, мы бы его на трассе приняли.

– Мне он не докладывался. Да и вряд ли после вчерашнего скажет. У таких чуйка на облавы, спрошу – тем паче сквозанет.

– Он с утра на четвертую базу на погрузку встанет. Груз у него до Уфы, – Ленчика голос был спокоен и невпечатляющ. Просто сказала вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А кто за дорогой до Уфы смотрит? – дама была отнюдь не дура. Тематику понимала.

– Зайцевские. Они по порожнякам с тобой болтать не будут.

– У меня всегда есть чем порадовать реальных пацанов, – она рассмеялась своей же шутке. Повернулась уходить, видимо, передумав, развернулась, будто вспомнила. – А ты звони. Я добро помню, хорошую пришлю, жалеть не придется, – и тут же переключилась на Катастрофу: – Девочки говорят, ты выручила. Спасибо, коли так. Если надумаешь поработать, да хотя бы за-ради удовольствия, есть клиенты, за такую, как ты, двумя руками вцепятся. Телефон на столе.

Отплыла. «Артистка», – подвел итогом мой мозг. Компания отъехала.

В окно увидел шагавшего по грязи сменщика. Когда тот поднялся, по-быстрому сдал журнал, кассу, распространяться насчет случившегося не стал. Не сторожа это дело. Если что, все равно с него спросят. Собираясь домой, сменил телогрейку на кожанку.

– Ты, Ленчик, остаешься?

– С чего бы это… я с тобой на выход.

– Тогда пошли.

Утро было серое из-за все еще накрапывающего противного дождика. Какое-то время шли молча в сторону остановки.

– Ты все еще один живешь? – вопрос Ленчика не излучал любопытства. Так, между прочим заданный…

– Мне пока и одному хорошо.

– Надолго?

– Кто знает.

– Если я к тебе на пару дней заселюсь, не будешь против?

– Тогда нам через магазин. У меня дома с провиантом не очень.

– Все одинокие мужики живут студенческой жизнью, жрут, как тараканы, что ни попадя, и ничего им за это не бывает…

– Может, ты и права…

Уже прошли остановку, магазин был посередине пути.

– Давай я сама зайду. А то ты накупишь невесть чего…

– Хорошо.

Устал. Спорить даже в шутку не хотелось. Стоял. Ждал, пока выйдет. Встретил у порога магазина, отобрал туго набитый пакет, второй, полупустой, не дала, просто отстранив руку. По пути еще была аптека.

– Мне еще сюда заскочить надо. Извини…

– Давай.

Ждал безропотно, апатично жалея женатиков с их походами по магазинам. Выскочила быстро, видно, с утра болящих в очереди не было.

– Теперь все.

Дом уже был виден. Дошли быстро. Поднялись на пятый этаж, где и обитал. Комната в общаге. Угол собственного благополучия. Зашли. Огляделась. В холостяцком быту все на виду.

– Ты иди в душ, что ли… я поесть приготовлю. Не переживай, я найду, что надо. Иди.

Взял необходимое для душа. Ушел. Не торопился. Вернувшись в комнату, Ленчика там не обнаружил. Пошел на кухню. Варила пельмени.

– Быстрее для голодного мужика цивилизация ничего не изобрела.

– Эт точно, – только и оставалось подтвердить сказанное.

– Хватай кастрюлю, готово.

Подхватил протянутым полотенцем, понес. Идя впереди меня, распахнула дверь в комнату. Зашли. На столе уже лежала приготовленная ею заранее доска. Почему-то не удивился ее предусмотрительности. Голова от недосыпа была ватная, остро не отображающая действительность. Поставил кастрюлю. Присел за стол.

Она стала доставать из холодильника майонез, соус, банку каких-то, видно, ею купленных огурчиков. Затем ложкой стала вылавливать пельмени из кастрюли и класть их в тарелку, приготовленную для меня. Шумовки в моем доме отродясь не было. Когда все было готово, из холодильника достала водку.

– Открой сам.

– А если я не хочу?

– Тебе надо. Мне – нет. А тебе в самый раз.

Налил в стакан, выпил. Сморщился, на голодный желудок вкус показался металлически-кислым. Стал есть.

– Ты чего себе не положила?

– Мне пока не хочется. Я позже…

– Как знаешь. Могла бы составить компанию, что я тут кишкоблудствую, а ты на это смотришь.

– Мне не в напряг.

Налил еще. Открыла огурцы.

– Я для огурцов посуды не нашла. Может, так – из банки закусишь?

– Из банки так из банки…

Достал вилкой огурец. Выпил. Закусил. «Обыденность ритуала пьющего человека», – мысль сложилась в дурацкую фразу. Доедал молча. Молчала и она. Еще раз налил, выпил, закусил…

– Не знаю, как ты, мне бы поспать.

– Ты знаешь, я тоже не против поспать. Только помоги мне сначала, потом спать ляжем.

Она дотянулась до стоящего невдалеке пакета. Стала там копаться, выискивая что-то, нашла и достала. Тюбик, что-то там, чего я пока не мог разглядеть, и пачку тампонов. Затем, взяв все это, отошла к кровати.

– Отвернись, я разденусь.

Я отвернулся. Слышно было, как она раздевалась, кровать пискнула слабеньким скрипом. Я подумал: «Весу в ней…»

– Подойди.

Подошел. Я никогда не видел ее волосы, они были шикарные: волнистые, каштановые, переливчатые, и, если бы она стояла, скорее всего, были бы ниже талии. Она всегда была в головных уборах: беретах, шляпках, косынках… Теперь я понял, почему мужики были от нее в отпаде. Эти волосы делали сближение с ней еще насыщеннее. Но звала она его не за этим…

Ее тело… тело было покрыто синяками. Шея, ее маленькие крепкие груди, плечи, в некоторых местах ребра и внутренняя часть бедер. Кровоподтеки были свежие, они уже не были малиновыми, их цвет стал переходить в синеву. Мне вдруг стала противна моя сытость пельменная, легкий водочный хмель, мне стал противен я сам. Я понимал, сейчас придет момент ярости от безысходности происшедшего.

– Помоги, – она протянула тюбик, – мне одной не справиться.

Сел рядом, взял протянутый тюбик, прочел: «Экстракт бодяги», понял, зачем тампоны в таком количестве.

– Дрянь это.

– Другого ничего нет.

Встал. Подошел к холодильнику. Бывал бит не раз. В последний чуть не лишился глаза, сапогами так отделали, даже в больнице не могли открыть, посмотреть, останется ли цел. Месяц лежал дома, отмачивал медвежьей желчью, знакомый браконьер, узнав о невезухе такой, с оказией доставил. Все не издержал, еще оставалось. Выдавил остатки прямо в начатую бутылку водки, взболтал хорошенько. Вернулся к кровати и стал понемногу смачивать ладонь и втирать в места посинения. Злость нарастала, уже жалел, что не стал развивать конфликт в тот вечер, что спокойно смотрел на сволочь, которая позволяла себе куражиться там, на стоянке. Она, наверно, почувствовала эту злость.

– Ты не злись понапрасну. Его уже не догонишь. Он после нашего ухода, наверно, по все газам и в отрыв ушел. Ушлый дядька.

Молча продолжал втирать желчь в покалеченное ее тело.

– Жжет, – она закрыла глаза, когда добрался до бедер. – Я у него все деньги взяла.

– Зачем? Тебе же не нужны.