Наталия Дмитриева - Дар напрасный

– Ты бы поела всё-таки. Серега со Светкой сегодня не появятся, они в город уехали.

– Я не хочу. Что? Как уехали? Антон! – Наташа поставила чашку на стол. – Антон, когда ты всё успеваешь? А главное, зачем?!

Она машинально взяла ложечку и стала тщательно размешивать давно растворившийся сахар.

– А я, между прочим, со-вер-шен-но-не-при-чём, – Антон взял свою освободившуюся тарелку, встав из-за стола. – Давай я положу тебе немного. А? Будешь плов? Наташ?

– Какой плов?! Антон! Зачем ты…

– Это. Не. Я.

Она проводила его взглядом. Он отнёс тарелку и вышел на крыльцо. Чуть погодя донеслись нервные щелчки зажигалки, затем прерывистый выдох, и запах сигаретного дыма проник в комнату. Теперь была её очередь делать вид, что ничего не произошло. Она усмехнулась и отхлебнула чаю, взяла «бутерброд». Было же ясно, что обидела его она, и оставалось только делать хорошую мину при плохой игре.

Послышались отдаляющиеся шаги. Нет, идти за ним сейчас глупо. Во-первых, может, он в туалет пошёл, а во-вторых, не бросит же он её здесь одну. Чай был хороший. И вкус и аромат. А самое главное – она прекрасно знала, что он на неё не сердится. Он просто расстроен. Она вспомнила, что Антон не пьёт горячий чай, налила в бокал покрепче и, положив две ложечки сахару, стала тщательно размешивать, жуя «бутерброд». Копчёная колбаса и бублик с маком – очень вкусно, оказывается.

Один за другим раздались решительные, как выстрелы, вдох-выдох с крыльца, щелчок выключателя, затем всхлип двери, уверенный скрип доски под кроссовкой и одновременно – на тон выше – дверной задвижки. Свет на улице выключен. Дверь в дом закрыта. Она улыбнулась и вытащила ложечку из бокала. Мосты сожжены. Антон взял кочергу и поправил огонь в камине. Потом сел на пол, прислонившись спиной к ножке стола, лицом к камину, к ней вполоборота. Обхватил колени.

– Наташа, – помолчал, потом заговорил медленно, будто сдерживаясь. – Это Сережкина инициатива. Или Светы. Я не знаю. Ты же прекрасно всё понимаешь! – фраза будто вырвалась скороговоркой. – Сергей мне предложил, даже предлог не стал никакой придумывать, оставил ц.у., сгрёб жену в охапку, и они укатили. Извини. Я не знал, что это тебя расстроит. Даже… Не мог предположить.

Она встала, взяла бокал с приготовленным чаем и осторожно присела рядом, прислонившись к его плечу. Антон забрал бокал, поставил чуть в стороне, чтобы нечаянно не задеть. Освободив руки, обнял её и медленно вздохнул.

– Прости… – она чуть качнулась в его сторону, – Я не хотела тебя обидеть. Антон, просто…

– Это не имеет ко мне отношения, – грустно опередил он Наталью.

Она затихла, прислушиваясь к его осторожному дыханию и бережно укутывающему теплу, тревожно подрагивающему в такт танцующим отсветам камина. Взгляд зацепился за одиноко, как-то обиженно подбоченившийся бокал – Антон почувствовал и поднес чай Наташе. Ухватившись обеими руками, как за спасительную соломинку, отхлебнула. Антон, накрыв её ладони своими, тоже глотнул. В окне послышались осторожный шелест и робкое постукивание.

– Кажется, твой любимый пришел.

– Это хорошо, – она медленно вздохнула, осторожно высвободила руки, оставив бокал у Антона.

Встала, выключила в комнате свет и подошла к окну. Она очень любила дождь. Что делать? Побарабанила пальцами по стеклу. Ритм и тональность не совпали. Дождь был без всякого нерва, спокойный. Какая у Антона потрясающая выдержка! А она опять выглядит полной идиоткой. Она не может объяснить, что не хочет причинять ему боль. Ещё ни один человек на этой земле не понимал, когда она не может позволить себе того, что хочет. А то, чего она не желает всеми своими силами, наваливается неизбежно, неумолимо. И никогда ничего нельзя изменить. И объяснить никому. Господи! Зачем Светка всё время что-то предпринимает?! Им нельзя сегодня было оставаться вдвоём. Еще рано. Рано! Но неизбежно…

– Наташа, – Антон стоял за её спиной. – Ты не обижайся, – его руки легли ей на плечи. – Я совсем тебя не понимаю.

– Это хорошо, это просто удивительно замечательно, – она прижалась к нему с благодарностью и, не давая переспросить, поспешно добавила. – Хорошо, что ты понимаешь , что не понимаешь меня. Я готова тебя любить только за это. Молчи, – она повернулась лицом и прижала ладонь к его губам.

А вот это уже было напрасно. Этого-то и не надо было делать…

Но она поддалась – так приятно было ощущать его руки на своём теле, так хотелось им подчиняться…

Она чувствовала дыхание дождя и уже почти улавливала его музыку. Почему-то странно перемешались дождинки и звёздочки, закружились вокруг, увлекли за собой, вращая вокруг него. Он стоял на коленях, раскинув руки крестом, подняв к небу глаза, полные слез, не видящие ничего глаза, потом опустил руки вниз плавным движением и поднял своё тело вверх. Её кружение прекратилось, и их взгляды встретились – глаза в глаза.

Наташа очнулась. Когда? Нет! Господи…

– Что случилось? – Антон пристально вглядывался в её лицо. – Ты… Что-то не так?

– Антоша… Мне нужно выйти. Прости.

Она выскочила на улицу. Дождь уже не шёл, а бежал, догоняя сам себя или от себя убегая. Так надолго его не хватит. Скоро кончится. Кто? Когда? Господи! Ему надо возвращаться домой. Или нет? Да! Она увидела наискосок через дорогу свет в окошке и бросилась туда.

– Коленька, солнышко, дай мобильный на минуточку! – не то прокричала, не то прошептала в раскрытое окно и метнулась к крыльцу. – Мне срочно! – слизнула с губ влагу, вытерла подбородок, потом об себя руки и вцепилась мёртвой хваткой в протянутую трубку, не взглянув даже на онемевшего от её напора соседа. – Ну, давайте, давайте, скорее, чёрт бы вас побрал! Серёжа, золотко, завтра утром забери Антона, пожалуйста. Ему надо срочно домой… Да. Так, чтобы успеть вовремя на вокзал… Потом. Всё хорошо. Ничего не случилось. Всё потом. Я с Колиного мобильника. Спокойной ночи. Николай, я твоя должница.

Дождь напоследок припустил наутёк. Она шла медленно, не чувствуя холодящих струй. Антон курил под навесом. Отбросил сигарету, увидев Наталью, подхватил на руки и почти бегом занёс в баню. Молча, торопливо раздел до белья, облил горячей водой. Сунул ей ковш в руки и, не сказав ни слова, вышел, хлопнув дверью.

Наташа только теперь поняла, что замёрзла, взяла таз и стала наполнять горячей водой. Потом села на лавку, опустила в воду застывшие руки. Больше всего на свете ей хотелось сейчас залезть в ванну. Она разделась и сполоснула бельё. Слегка отогревшись, отжав, закрутила в пучок волосы, вышла в предбанник, развесила одежду на сушилке. Вернулась. Вылила на себя воду из таза и снова наполнила его горячей водой.