Александр Кичигин - Счастливое время романтиков. СССР. Москва. Общежитие

Следует также отметить, что Аркадий по всем признакам являлся сыном небедных родителей: одевался с иголочки в дорогие и модные вещи, почти всегда у него водились деньги, постоянно привозил из дома невиданную импортную технику – магнитолы, портативные магнитофоны и телевизоры, которые по истечению определенного периода времени выгодно продавал. Кроме этого с каждой поездки он мог привезти на продажу пару очень дорогих настоящих фирменных джинсов, которые реализовывать не спешил, дожидаясь возможных финансовых затруднений. «У меня отец моряк, – пояснял он студентам, – в «загранку» ходит».

До самой середины октября в институте находились только студенты первого курса – остальные же по велению времени и комсомольской совести занимались сельскохозяйственными работами в одном из совхозов Московской области с поэтическим названием «Хрустальная заводь». Именно по этой причине первокурсники не сразу смогли познакомиться с четвертым обитателем комнаты, который учился на втором курсе и родом был из того же подмосковного города Загорска, что и Каверин, но знакомы они не были. Им оказался Уколов Володя, простой добродушный, хотя и уже умудренный некоторым житейским опытом, парень, который все четыре последующих года совместного проживания многому научил более молодых товарищей, в частности, как сдать тот или иной экзамен, используя минимальные умственные резервы, и как вообще сделать студенческую жизнь более комфортной и легкой.

Появился он неожиданно в один из поздних октябрьских вечеров, когда всех студентов доставили из совхоза на многочисленных автобусах, пыльный и усталый с мешком картошки на плечах.

– Это нам на ближайшее время, так сказать, на пропитание, – не скрывая довольной улыбки, пояснил он, сбрасывая мешок в угол, после чего в бессилии упав на кровать, протянул руку для знакомства, которую первокурсники поспешили почтительно пожать, представившись по именам. – Сегодня домой рвану, помыться, побриться надо, а завтра вечерком посидим, как водится…

На следующий день, как и обещал, Володя приехал с целой сумкой домашних продуктов, бесцеремонно сгреб на край стола груду радиодеталей, выставил соления и мясные деликатесы, после чего деловито поинтересовался:

– Картошку кто сегодня жарить будет?

После того, как первокурсники честно признались, что до этого питались либо в столовой, либо консервами, Володя снисходительно согласился сделать это на первый раз самостоятельно, но в присутствии всего коллектива, решив сразу же преподать столь необходимый кулинарный урок, ибо в условиях общежития картофель являлся основной едой.

– Со следующей осени вы тоже начнете ездить в совхоз, и у нас уже будет не один, а четыре мешка халявной картошки, – пояснил он, – по одному на брата разрешается брать. И это, поверьте, немалое подспорье. Со столовскими ценами и на комбижире, который там очень уважают, долго не протянуть, а потому учитесь, пока я жив. Тем более, что соленья всякие, надеюсь, у нас будут водиться всегда. Вы же не с пустыми руками из дома приезжаете?

После того, как сытное и незаменимое блюдо было готово, кто-то из ребят предложил сбегать за бутылкой, чтобы еще более скрасить торжественный ужин, но Уколов и здесь проявил чрезмерную предусмотрительность, достав из сумки довольно внушительную емкость не совсем прозрачного цвета.

– Свойский, – гордо пояснил он, – батя занимается. Выпьем, так сказать, за знакомство…

Во время ужина Володя поспешил сразу же раскрыть еще несколько секретов комфортного общежитского существования, в частности, как не умереть с голоду:

– Обратили внимание, сколько вокруг женских общежитий? И, заметьте, почти в каждой комнате нас с распростертыми объятиями ожидают прекрасные дивы, у которых быт в части нормального питания налажен на высшем уровне. И они всегда готовы поделиться своим ужином даже за каплю мужского внимания. А чтобы не прослыть халявщиками, нам достаточно иметь с собою одну-две емкости либо вина, либо водки, реже – коньяка, в зависимости от контингента и характера отношений. Чем крепче и продолжительней дружба, тем беднее стол, сами понимаете, поэтому пользоваться чрезмерным гостеприимством у одних и тех же девушек не рекомендую, если, конечно, это не настоящее чувство, которое непременно начнет вскоре негативно сказываться на ваших финансовых затратах. Так что лучше иметь подружек побольше, но посещать пореже, и, соответственно, менять компании почаще. Вы еще не обзавелись подобными?

– Мы дружим с девчонками нашей группы, которые здесь и проживают, – пояснил Аркадий.

– Это не вариант, – категорично возразил Володя, – девушки нашего факультета и так избалованы вниманием. Нужно подружиться со швейниками или экономистами – это просто не паханое поле! Живут одни в десятиэтажках словно в женской колонии без мужского внимания и ждут не дождутся, когда хоть кто-то забредет на огонек хотя бы для культурного общения. Особенно старшекурсницы одиночеством страдают. Кое с кем для начала могу познакомить, но со временем не откажусь и от ваших протеже.

В части учебы и особенно сдачи экзаменов Уколов также не скупился на полезные советы, рассказывая по каким предметам и к каким преподавателям нужно проявить больше внимания, что необходимо посещать строго, а что можно и прогулять, кто по доброте душевной относится к студентам снисходительно в части оценок, а у кого и «трояк» замучаешься получать.

– Первая сессия самая тяжелая, – охотно делился он, – с непривычки. А потом втянетесь и сами поймете, что учеба в нашем институте это не каторжный труд, а самые счастливые годы жизни, если, конечно, правильно планировать свое время и не забывать про мелкие жизненные радости, коих студенческая жизнь предполагает в достатке. Главное – не скатится в банальное пьянство и не зацикливаться на учебе до умопомрачения. МИТИ не «Бауманка» – и недоучиваются здесь только полные кретины, на которых, впрочем, как я вижу, никто из нас не похож…

Таким образом, общежитская жизнь постепенно налаживалась и со временем учеба в институте уже не виделась таким страшным и ответственным делом, как могла показаться вначале.

Примерно в конце октября на хлипком мостике через Клязьму, разделяющим два учебных корпуса института, именуемых старожилами «новым» и «старым», Санин неожиданно встретил Шулакова, о котором уже почти забыл.

– О, привет! – обрадовался, до этого кажущийся чрезмерно озабоченным, Юра. – А я все гадаю, куда пропал великий поэт и музыкант, любимец сентиментальных женщин? Как дела, как учеба?

– Нормально, вроде, пока, – смущенно отреагировал Артем.