Филипп Филиппов - Судьба соцдона. Роман

Собственно, первым и долгое время единственным его поставщиком была фирма «Рихард Браузе» – большой уже тогда и крупнейший потом российский поставщик канцелярских товаров. Именно в этой компании Андрей Гришин и начинал работу ещё студентом, в ней стал региональным менеджером и завязал свои самые важные связи. Работая там, он познакомился с Ольгой, а потом и женился. Он очень ценил полученный первый опыт в бизнесе и с большим уважением относился к основателю «Рихарда Браузе» – огромному по росту дядьке, выпускнику физфака МГУ, умнейшему трудоголику, с нуля создавшему этот успешный бизнес и знаменитый бренд канцтоваров. Свой бизнес Андрей буквально отпочковал от «Рихарда Браузе». Как региональный менеджер, он лично вёл много клиентов, часть из которых переключил на свою фирму, дав им лучшие цены на тот же ассортимент канцтоваров. Переговоры шли не просто, процесс занял не меньше года и стоил ему серьёзных проблем с печенью. Одновременно он коррумпировал коллегу, который оставался в фирме «Рихард Браузе» после ухода Андрея на его должности, и тот дал тайной фирме Гришина (конечно, в рамках своих полномочий) такие условия поставки, каких никакой новый клиент с ходу не удостаивался. Никто тогда не знал, что за «новым клиентом» скрывается старый сотрудник, недавно покинувший «Рихард Браузе». Гришин откатил бывшему коллеге в общей сложности стоимость неплохой квартиры в Тушино, выплачивая комиссионные два года подряд, но затраты того стоили. По мере переключения региональных покупателей на нового поставщика их заказы у «Рихарда Браузе» быстро снижались: регионалы теперь явно покупают канцелярку у кого-то ещё… Гришину как-то даже позвонил кадровик из «Рихарда Браузе», спрашивая, не хочет ли он вернуться на новых чудесных условиях (ушёл-то он, кстати, именно под предлогом маленькой зарплаты), а то что-то у них региональные продажи стали хромать. Гришин прекрасно понимал, что именно он и сделал их «хромыми», и вежливо отказался. Конечно, ценовой зазор у него по большинству позиций получался мизерным, но всё же не отрицательным, и Гришин долго работал то в ноль, то в минус, но обороты росли, репутация укреплялась. Это был очень трудный год, даже полтора. А Сальников ударил в спину. Андрей надеялся, что у него в бизнесе надёжный тыл, а выяснилось, что трухлявый. Бухгалтера в их общую фирму Сальников выбрал по длине ног, а не уровню компетентности, с официальным учётом была полная катастрофа, сданная в налоговую отчётность не имела с реальностью почти ничего общего. Волосы шевелились на голове Гришина, когда он разбирался сам со своей бухгалтерией после ухода Сальникова и его тупенькой милашки-бухгалтера…

Всё это было давно позади. Для себя Андрей тогда сформулировал несколько выводов, сделав их принципами ведения бизнеса: партнёров не иметь, в долг не брать и не давать, словам верить, но всё оформлять письменно. С этими принципами Андрей и вёл свои дела дальше. Их разделял и его новый управляющий, которого он нанял вскоре после исчезновения Сальникова. Им оказался тот самый аспирант МИСиСа, который за разумные деньги написал Андрею диплом, когда Гришин уже плотно был в бизнесе «Рихарда Браузе» и не вылезал из командировок по стране. С 2000 года, когда они общались по поводу диплома Гришина, прошло семь лет, два года как Андрей завёл своё дело, впереди уже брезжило процветание, а позади оставались ужасы запущенного учёта. Гришину была нужна «правая рука» для корректной поддержки рутинных процессов. Он думал, что неплохо было бы найти такого надёжного управляющего, чтобы он ещё был и постарше, поопытнее в жизни, и чтобы Андрей его знал и мог бы ему доверять во всём. Среди знакомых кандидатур не просматривалось, но тут сам позвонил аспирант Юрка и спросил, нет ли для него какой работы? Они встретились, теперь это был весьма солидный кандидат технических наук Юрий Иванович Хлебников, сорока лет, с двумя малыми детьми и женой-аспиранткой, которого только что уволили из IT-конторы, где – как сам он и выразился – он «слишком много умничал», поучая юного начальника. У Андрея после диплома оставалось очень хорошее впечатления от Юры и его подхода к делу – с аккуратностью и тщательностью педанта, но цинизмом умника, просчитывающего все ходы всех причастных на десять шагов вперёд. Новая встреча с ним Гришина не разочаровала, и он сразу предложил ему работу, для начала – в качестве «внутреннего аудитора», чтобы разобраться в специфике.

Юрий Иванович уже давно ушёл из института, практически сразу после защиты, и успел поработать в самых разных ипостасях. Кроме металлургии, которая была его настоящей профессией и даже страстью, хотя больше в теоретическом плане, он со своих студенческих лет прекрасно разбирался в компьютерах, причём на уровне и программном, и аппаратном. После института он легко освоил программу «1С» и успел поработать бухгалтером в паре контор. Казалось, он может всё, за что ни возьмётся, но подводил его язык, который он никак не мог держать за зубами. Если с ним был равный по компетентности человек, и не сильно обидчивый, это не было проблемой, но если его брался наставлять кто-то, знающий меньше, лодка быстро раскачивалась, и отношения портились безвозвратно. В случае же если это был начальник, да ещё и моложе Юры, увольнение следовало неизбежно.

К заказчикам дипломов Юра относился несколько свысока, что было понятно, но в случае с Андреем он сразу увидел, что тот мог бы и сам легко написать диплом, но у него нет на это времени. Андрея он воспринимал ещё тогда интеллектуально равным, и проблем в общении у них никогда не было.

…Сейчас Юрий Иванович принёс последние данные продаж, предварительные итоги первого квартала, как попросил Андрей, и они сидели в кабинете Гришина, разбирая цифры. Понедельник подходил к концу, а у Андрея по-прежнему не было никакого плана, как подступиться к продаже своего бизнеса и с чего начать.

Первого марта в мэрию Ольховского подвозил Гарик Овакимян. Всю дорогу он мягко убеждал Льва Борисовича быть осторожным и внимательным в разговоре, никаких намёков и двусмысленных предложений, все кабинеты в мэрии на прослушке, был убеждён Гарик, а время такое, что мы не можем знать, кто сейчас в разработке. Если, например, Хабибуллин, то любой малейший намёк Ольховского на взятку может элементарно добавить кучу новых проблем к их и так уже не маленькой куче. Ольховский это и сам всё понимал. Он не имел чёткого плана на этот разговор. Когда он начал искать выход на Хабибуллина, ему казалось вполне ясным, о чём говорить, в каких вопросах спрашивать о возможной помощи: о регистрации сделки по квартире, быть может, или о негласных способах исключения из списка социальных доноров. Но пока встречу подтвердили, назначили дату, и дата приблизилась, ясности в голове Ольховского поубавилось. Отпали все уместные вопросы, стало очевидной бесполезность просьбы по Росреестру – глупо просить московского чиновника нарушить закон, а по регистрации в Росреестре процедура для соцдонов уже была узаконена. При других личных отношениях, где-нибудь в бане или в раздевалке хоккейного матча Ночной лиги, бизнесмен и чиновник могли бы говорить откровенно, как школьные друзья. Но в кабинете заместителя мэра всё должно быть как в телевизоре.