Филипп Филиппов - Судьба соцдона. Роман

– Вы сказали «грузчики», а зачем они? У этих специально-нуждающихся что, мебель своя?

– Не специально, а социально-нуждающихся, – засмеялась Наталья Михайловна. – Да нет, у них своего нет ничего. Грузчики нужны, чтобы вынести запрещённые предметы из квартиры социального донора. Вы же список видели на сайте Минздрава? Нет? Вы вообще, что ли, договор не стали читать? Напрасно. Там ссылка в тексте есть на сайт Минздрава с утверждённым списком запрещённых предметов, довольно длинный… И, кстати, на сайт Программы социальной взаимовыручки там также ссылка дана, а там есть график подселения, а то все жалуются, что неожиданно…

– Постойте, постойте… Так что, там у нас что-то выносят, а мы не знаем? – Ольга кинулась в коридор, но дорогу ей перегородил другой полицейский.

– Да вы не переживайте, Ольга Сергеевна, всё по закону, с описью, с понятыми. Завершите программу, и вам тут же всё вернут до последней таблетки… А что, у вас что-то запрещённое есть?

– Нет, вряд ли… Не знаю… Я же не знаю, что запрещено! Но я просто хочу видеть, что там происходит! Почему он меня не пускает? – Полицейский улыбался, но с места не двигался, перегораживая в своей куртке и с автоматом весь коридор. Коснуться его Ольга не решалась.

– Вам, Ольга Сергеевна, важнее быть здесь и послушать меня, а также прочитать все документы лично. Вместе с Андреем Валентиновичем, для надёжности. А там есть, кому наблюдать, мешать им не надо, – уже без улыбки сказала Наталья Михайловна.

– Андрей, давай откажемся, мне всё это не нравится…

– Мне тоже это всё вообще не нравится. Мы отказываемся, – Андрей окончательно пришёл в себя и намеревался взять процесс под свой контроль.

– Не советую, – по-прежнему серьёзно сказала Наталья Михайловна и вздохнула с видом: «как же скучно, всегда одно и то же». – Просто по-человечески не рекомендую. Я не должна этого вам говорить, но… – она понизила голос, – почитайте интернет. Отказ не лучшее решение. Во всяком случае не спешите. Рассмотрение отказа займёт несколько недель, а заселение сегодня будет проведено в любом случае.

Гришины переглянулись и задумались. После паузы Ольга сокрушённо спросила:

– Кого хоть вы нам заселяете? На человека-то можно посмотреть?

– Можно. Но всему своё время. Выбор социально-нуждающегося для конкретного социального донора законом не предусмотрен, это решает комиссия. Ваш жилец уже здесь, вы с ней скоро познакомитесь, но давайте по порядку.

– С ней? Это женщина? – Ольга наконец решилась присесть к столу. Маркиз сразу спрыгнул к ней на колени, с уходом собак он успокоился, но не переставал во все глаза смотреть на Наталью Михайловну и принюхиваться.

– Да, женщина. Не будем отвлекаться. Садитесь, Андрей Валентинович. Начнём по порядку. В ходе Всероссийской переписи населения вы указали, что исповедуете православие?

Упоминание переписи было не случайным.

По закону в качестве социальных доноров, или «соцдонов», как их стали почти сразу именовать сами депутаты, выбираются одинокие граждане или бездетные семьи с достатком выше среднего, имеющие избыточную жилплощадь в собственности (более 21 квадратного метра на человека с учётом подселяемых), некурящие и православные по вероисповеданию. В ходе слушаний в Думе депутаты-коммунисты добавили несколько поправок. В частности, в категорию потенциальных соцдонов добавлены также семьи, отправившие одного или двух детей на длительное обучение за границу, а также старшие, но ещё не достигшие пенсионного возраста граждане, чьи дети живут отдельно на собственной жилплощади. Расширен и список социально-нуждающихся: кроме бездомных – очистить от них улицы изначально предлагал депутат Железняк, представляя этот законопроект в Думе на первое чтение, – к социально-нуждающимся отнесены одинокие безнадёжно больные граждане РФ любого возраста и старики, нуждающиеся в уходе, но не оформившие с органами опеки пожизненный договор на момент принятия закона. Такие договоры даже совсем старые горожане заключали неохотно, так как по закону типовой договор опеки пенсионера предусматривал наследование государством всей собственности старика, включая недвижимость.

Вообще, история возникновения закона «О социальной взаимовыручке» заслуживает небольшого отступления. Она была опубликована на антиклерикальном форуме patriarhu.net, но провисела там недолго. Впрочем, и сам этот форум вскоре исчез из сети. Оказалось, что двоюродный дядя основателя и модератора форума Юшковского поставляет в пекарни Балашихи оптом кондитерский мак. Следователи ФСКН выяснили, что дядя с племянником, образовав преступное сообщество, сбывали наркотики. Экспертиза показала, что в объёме продаж мака Юшковского-старшего только за один календарный год содержится достаточно опиатов, чтобы получить наркотическое действие на организм человека. По суду им обоим дали длительные сроки, это был шумный процесс, о нём много писала правозащитная пресса. Эпизод даже удостоился едкого комментария тележурналиста Соловьёва, исполненного с театральным разочарованием: «Неужели все российские атеисты обязательно торгуют наркотиками?» А сам текст про появление закона, конечно, народ перепостил неоднократно, и найти его в сети и сейчас не проблема. Вкратце история такова.

Летом 2012 года на одной из тусовок в Кремле, для узкого круга «своих», без прессы, свеженазначенный тогда премьер Медведев заметил патриарху Кириллу, что забота о стариках и инвалидах («сирых и убогих», как он выразился) исторически является одной из важнейших и почётных обязанностей церкви. На что патриарх выдал ему такую отповедь, такой разнос, что удивились даже искушённые. Мол, вы со своими газом и нефтью совсем зажрались, земли не видите, жизни не чуете, дворцы настроили, у любовниц квартиры в пятнадцать комнат (тут многие покосились на Сердюкова, тогда ещё министра обороны), а стариков хотите церкви на шею повесить? Мол, что ли мало церковь от коммунистов страдала, едва подниматься начала, так давайте нагрузим её государственными функциями! Церковь и так в одиночку занимается душами стариков, держит хоть в каком-то порядке их психику, а теперь ей надо и материальные их проблемы решать? Медведев губу прикусил и не знал, что ответить, а Сурков, сглаживая ситуацию, развил тему в конструктивную дискуссию. Дескать, действительно, объём необходимых социальных расходов в стареющей и болеющей России бюджету не потянуть даже при нынешних ценах на нефть, а они не гарантированы в будущем. Церкви, конечно, тем более с этим не справиться. Так что же делать? Бросать стариков и инвалидов никак нельзя, президент поставил задачу победить бедность, а принудительно и быстро уменьшить численность старых, больных и бедных, как планировали ещё в 2000 году, затевая «монетизацию льгот», не получилось. Заинтересованная в разговоре Голикова, экс-министр здравоохранения, в этот момент глаза опустила, всё-таки это была скорее её недоработка, чем предшественника Зурабова, решавшего задачу оптимизации численности более прямолинейно. Так за счёт чего или за счёт кого решать проблему? Олигархи? Они всё бабло вывезли, а надавишь сильнее – они заводы остановят. Запад? У них своих забот полон рот. Да и что им за дело до наших инвалидов? В итоге плодотворной дискуссии, где Абызов подбросил модный термин «краудсорсинг», а Дворкович напомнил, что креативный класс сегодня в России живёт очень благополучно, именно поэтому и ходит на митинги, пришли к некому консенсусу. Идеально было бы создать такую систему, при которой ответственность за минимальное благополучие всех нуждающихся в стране была бы «размазана тонким слоем» на всех обывателей среднего класса. Они должны быть достаточно состоятельными, но не слишком богатыми и влиятельными в экономике. Так, чтобы новые заботы обратили их мысли назад к повседневности, а не к проблемам демократии и свободы, в которых они ничего не понимают. Но как это сделать, было совершенно не ясно.