Селим Ялкут - Художник и его окружение

– Коля, – спросил Хаймович, – меня – ясно. А тебя за что?

– За то, что мудак. – Отвечал Баламут с краткостью древнего римлянина…

На латынь не переводится, но и так понятно. Здесь были свои резоны. К Баламуту Царевич тянулся более всего. Баламут был прям и бесстрашен. Красавица жена плела для него венки из одуванчиков. Она собирала цветы тут же на дальнем дворовом склоне, выгуливая младенца, сына Баламута, пока тот трудился на химии, мотал срок, оплачивая лагерные будни и стоимость разбитого саксофона. Баламут видел мир насилия и несвободы, о котором Царевич по прихоти рождения знал только понаслышке.

А между тем, заволновалась мама Царевича. Это была хорошая женщина (что правда). Высокая должность мужа не сделали ее ни корыстной, ни заносчивой. Другим бы так, и нам всем жилось бы лучше. Но ирония судеб. Ведь сын! Его будущее. Проблемы воспитания. Они с мужем постоянно на работе, ребенок предоставлен сам себе. Только считается, что взрослый. Мама Царевича была педагог и знала, что в лоб, с наскока проблему не решить. Царевич только закончил институт и должен был учиться дальше. Академики били высоким челом, умоляя отправить талантливого юношу к ним в аспирантуру. А что тут?..

– Вы знаете, – делилась мама по телефону с Управляющим делами, – я, как педагог, полностью абстрагируюсь от материнских чувств. Но я должна сказать объективно, он очень умный, отзывчивый мальчик. Думаю, умом он больше в мужа…

– И в вас тоже. – Уместно вставлял Управляющий.

– И в меня, конечно, но больше в мужа… Зато характер мой – добрый, отзывчивый…

– Искренний…

– А вы помните, как он шел на экзамены и требовал, чтобы никакого блата не было? Чтобы никто даже не смел…

– Конечно, помню, – подхватывал Управляющий, – мы тогда с Николаем Ивановичем – министром покойным лично следили, чтобы блата не допустить.

– А рассказать – не поверят. – Тяжело вздыхала мама.

– Поверят. – Убеждал Управляющий. – Как это? Обыватель, разве что какой-нибудь. Есть еще. Но другие поверят. Народ не проведешь. Я по себе сужу.

– Так хочется, чтобы он смог учиться дальше…

– А что мешает? – Ловил мысль Управляющий.

– Вы ведь знаете, мы с мужем работаем по четырнадцать часов. Раньше я хоть какое-то внимание могла уделять, а теперь он – взрослый. На дачу с нами не хочет, машину в гараж отсылает. Недавно я собрала ребят, девушек. Все – олимпийские чемпионы. Они так хотели поговорить об учебе, о спорте. А он не приехал. С нами – стариками скучно, хоть пели они с мужем под крылом самолета так, что заслушаешься. Вы не поверите…

– Обязательно поверю. Но, может, чем-нибудь помочь? – Осторожно интересовался Управляющий.

– Нет. Чем матери можно помочь? Вот если бы узнать, где он бывает, с кем дружит? Мы ведь одиноки. Люди видят, как мы работаем, берегут, а правду могут не сказать вовремя. Вы ведь знаете, как мы – педагоги боимся опоздать…

– Я вас очень хорошо понимаю. – Поддержал Управляющий со страстью. – У меня дети в посольствах. Во Франции и Швеции. Так, сердце прямо кровью обливается. Каково им там?

– В посольствах может быть спокойнее. – Утешила мама. – Хоть сейчас везде тревожно.

– Да. – Согласился Управляющий. – Тревожно. Но я вас очень прошу, работайте спокойно. Берегите супруга. Мы что-нибудь придумаем…

На следующее утро заинтересованные ведомства провели экстренное совещание. Царевич был легко обнаружен на известном дворе и взят под мягкое наблюдение. Компания пересчитана и проверена.

Как раз тогда Царевич зашел к Баламуту. Прямо с утра. Баламут был один и варил на завтрак яйца. Царевич постоял рядом, снял с руки часы на металлическом браслете и бросил в кипящую воду.

– Ни хгена им не будет. Мне батя дал, ему японцы подагили. Они их в вулкан опускали.

Баламут слил воду и вытряхнул часы всеете с яйцами в тарелку.

– Гогячие, стегва. – Царевич подбрасывал часы на ладони. – Видишь, что я тебе говогил. Идут, стегва… – Из окошка в циферблате, рядом с цифрами выползали непонятные паучки. – Хогошо, что цифгы наши.

Баламут был занят своим. – Вот гады, наставили машин под окнами. Ни пройти, ни проехать…

Внизу возились какие-то мужики, не обращая на дом никакого внимания.

– Хагковские номега. – Царевич вслед за Баламутом выглянул в окно. – С фуггоном что-то. Катаются. Поехать в Японию, что ли…

– Японию, фуению. – Разозлился Баламут. – Что ты ноешь? Вон, Жека Хаймович решил подорвать, а его на нары.

– Да, ну их всех. – Сказал Царевич. – Думаешь, я не понимаю? Ладно, пошли на пляж…

Спустя несколько дней Управляющий доложил.

– Карты, ресторан… – Мама Царевича интонацией выделила тревожные слова.

– Дурачатся хлопцы… – Осторожничал Управляющий. – Хотя, конечно, как посмотреть…

– А люди? Что за люди? – Убивалась мама. – Я все время думаю, не поступаем ли мы легкомысленно, пуская на самотек? Закрывая глаза? Муж делал доклад на последнем Пленуме о трудовом воспитании молодежи. Две ночи не спал. Как важно участие молодежи в трудовом процессе.

– Мы курс семинаров проводим по этому докладу, – голос Управляющего трепетал, – но я своим ребятам сразу послал. Диппочтой. Здесь ничего упускать нельзя. А вот еще… Можно спросить?

– Можно. – Разрешила мама.

– Я, когда читал, то есть, изучал этот доклад… мне так показалось, что и ваши советы, ваш педагогический опыт имели место… Может быть, заново оттенили…

– Да, – призналась мама, – муж со мной много советовался. И вот сейчас, когда такое происходит с нашим мальчиком. Где найти чувство меры? Как не перейти черту?

– Да, важно не перейти… – Подтвердил Управляющий. Хороший работник – он умел делать несколько дел сразу. Сейчас он изучал список контактов Царевича. Против фамилии Баламута значилось – судимость. Факт немаловажный, говорил сам за себя.

– Вот, кажется, хорошие ребята. – Развивала мысль мама. – А знаем ли мы, что они читают? Иностранные языки? Тут даже национальность имеет значение…

– Имеет? – Переспросил Управляющий. Требовалась точность.

– Представьте себе. Мы с мужем не то, что не антисемиты. Евреи – наши лучшие друзья. Талантливые, остроумные люди. Но ведь политика. Молодежь должна воспитываться в своей среде. Если умный, добрый, честный юноша, в будущем крупный ученый. И среда… Интересно было бы знать…

– Я думаю, это можно. – Подкинул Управляющий. – Приблизительно, конечно. – В списке перед ним было десять фамилий. Против каждой была указана национальность. – Допустим, так. Три украинца. Трое русских. И четыре еврея.

– Вот, видите. Четыре. А должно быть сколько?

– Не больше полутора.

– Допустим, даже два. Вы согласны?

– Согласен. – Подтвердил Управляющий и перенес птичку от Баламута к Дизелю. Тот был первым в списке.