Поразительная - Деда

В самом деле, кто это? Незнакомая парочка приближалась к ней. Настя стояла на крыльце, по обыкновению скрестив руки на животе, пытаясь разглядеть лица, которые вдруг стали расплываться, соединились в одно огромное пятно, наклонившееся над ней и заслонившее всё вокруг. Очнулась уже в доме.

– Что с тобой, Тася? – Мартемьян трепал её за нос, уши и одновременно гладил щёки. – Всё хорошо? Да? Хорошо. Не пропадём.

Настя посмотрела на Мартемьяна и заплакала. Он назвал её Тасей, как называл когда-то в Огнёво-Заимке, любил подшучивать над ней.

До областного центра рукой пода́ть. Мартя купил билеты на поезд. В конторе предлагали довезти на попутной машине. Был бы один – с удовольствием! В кузове с ветерком! А теперь только поездом, с удобствами. Долго они со Светой добирались с Востока, целый месяц в пути. Остановки непредвиденные. До Семипалатинска от Бель-Агача всего-то пятьдесят вёрст.

– Ути, ути, цыпа, цыпа…

Наташа подзывает курочек, которые любят эту траву. Баба Тася называет её лебединой. Лебеда. Куры клюют всё подряд. Они совсем нестрашные. Петух этот – да! Злющий. Замахнёшься на него палкой подлинне́е, отскочит, а потом снова крадётся, клюнуть старается. Жарко летом в Семипалатинске. Надо побольше собрать травы для соседских курей. Нина и Натка – неразлучные подружки. Поиграть, курей покормить, помидоры полить из маленьких ведёрок. Как мамкам и бабкам без таких помощниц? Какие сандалики! Босяком!!

– Нинка! Смотри! Эта дура Валька идёт. Пусть её петух клюнет! Мальчишки говорили, что она перед ними трусы снимала. Дура какая-то. Давай спрячемся от неё в траве. Нин, а Нин! А ты в школу хочешь? Тебе не страшно? А я боюсь. Говорят, на уроке тихо-тихо сидеть надо, чтобы слышно было, как мухи летают. А вдруг у меня в животе заурчит? Буквы я почти все знаю… деда научил.

– Я тоже знаю. Наташ, ты видела, какое озеро за углом? Экскаватор огромную ямищу вырыл. Воды в ней до самого верха.

– Я плавать не умею…

– У меня круг есть, надутый уже. Папка вчера дул. Пошли. Там все наши купаются. Так здорово! Будем плавать не на речке, а на улице.

Яма глубокая, но пацаны все плескаются, не боятся, – не зря пристанскими зовутся. Нина умеет плавать по-собачьи, а Наташка пока не научилась. Надо просить деда, совсем не хватает у него времени на ребёнка. Работает. Денег, наверное, много хочет. Натка, вздохнув по-взрослому, втиснулась в принесённый Нинкой круг.

– Урраа!!!

Подружки с визгом побежали в глиняную болтушку, где мальчишки озорничали кто во что горазд. Наташа заплыла на середину ямы, когда круг вдруг стал шипеть и сдуваться. Кто-то из пацанов решил над ней пошутить. Крика Натки не было слышно, так шумно на этом небольшом, но очень глубоком озере. Зачем-то вспомнилось название улицы. Кирова… Название дедушкиной улицы. Парижской коммуны…

Последнее, что Натка увидела, это большие руки деда, тащившие её из болота, и испуганные Нинкины глаза. Дед не ругался. Он пообещал научить её плавать. На речке. А пока купаться только тогда, когда он рядом. Нина удивлённо шептала ей, что дед непонятно откуда здесь очутился. Как будто с неба свалился. Приказал пацанам подтянуть её к краю ямы, к берегу. Круг сдулся совсем чуть-чуть, у страха глаза велики. Как дед Мартя оказался рядом с этой ямой – загадка, да его об этом никто и не спрашивал.

Дед много работает. Часто берёт Натку с собой в мастерскую. Запахи мела и новой ткани в раскроечной комнате завораживают. На длинном столе – распластанная материя. Её очень много, должно хватить на костюм тому толстому дядьке, которого только что измерял дед своим волшебным сантиметром, что всегда с ним. Брать его нельзя. Натка не мешает деду, у неё свои дела. Надо обойти всех приёмщиц, поговорить, загадать им загадки и в очередной раз удивиться, какие взрослые несообразительные. В раскроечной мастерской у Натки свой уголок, где она кроит по-настоящему.

– Доня! Ножницы в правой руке, ткань в левой.

Это-то понятно. Самое трудное, что обрезки должны быть справа, а нужная выкройка в левой руке. Так у Натки не всегда получается. На работе дед строгий. Ура! Идём на обеденный перерыв. Это любимое Наткино время. В столовой дед купит ей всё, что она захочет. Наташа немного робеет. Она вообще стеснительная, чуть что – краснеет. Но дед её друг. Он всегда рядом. После трудового дня едут на автобусе домой. Натка уже засыпает. Автобус номер четыре останавливается рядом с их домом.

– Спокойной ночи, – желает им кондуктор. Деда все знают.

Наташа с друзьями любят играть в автобус.

– Тётенька, покатайте…

Кондуктор, видя, что это внучка Мартемьяна Васильевича, разрешает ватаге проехать несколько остановок бесплатно. Потом бегом назад, не дожидаясь встречного автобуса.

Однажды дед не разговаривал с Наташей целый день и ещё полдня воспитывал. В песочнице поспорила внучка с друзьями, что у неё хватит смелости обсыпать песком взрослого. И обсыпала. Для этого много ума не надо. Тётка, с песком на голове, схватила за руки Наташку и поволокла к ней домой. Баба Тася и дед не разговаривали с внучкой долго. Сидела в комнате одна, разглядывала узоры на ковре. Стыдно было смотреть деду в глаза. Тот только сказал, что спор спору рознь.

Один спор Натка всё же проспорила. Витька Роженцев теперь улюлюкает, как только видит её. А всё дело в трубе, которая возвышается напротив Наташиного дома. Дымовая труба на строящемся общежитии. Огромная, до самого неба. Ступени на ней железные. Наташа сумела добраться до половины пути. Страшно стало, струсила. Что-то ей подсказывало, деду об этом споре говорить не надо.

На берегу Иртыша раскинулся Семипалатинск. После Атки и Бель-Агача этот город поражает высокими домами, оживлёнными улицами. 1947 год. Света с любопытством озирается по сторонам. Незнакомая речь. В Атке что-то подобное она уже слышала, и в поезде с востока разные люди ехали, балакали по-своему. Много в городе военных, снуют туда-сюда. Носят галифе, сапоги. Первые послевоенные годы. Мартя просит шофёра не спешить, видит, какими восхищёнными взглядами провожают Настя и Света интересные виды за окном машины.

– Папа, смотри! Какой красивый дом!

– Это библиотека, – гордо отозвался водитель. – У нас и театр есть. Кстати, могу устроить вам поход туда сегодня. Так сказать, первое знакомство с культурой Казахстана. Как вы на это смотрите? Девчата у вас весёлые, – глянул шофёр на Мартю. – На автобазу билеты принесли, привлекают трудящихся к культурной жизни. Ну как? Решено. Вечером к шести ждите, заеду. Кстати, меня Степаном зовут, – водитель громко расхохотался, осёкся, смутился и стал сосредоточенно крутить баранку машины.