Поразительная - Деда

– Надо же, куда же всё подевалось?

Ещё пацанами они говорили о том, что клад зарыт. Мартя похвастал и забыл думать об этом. Вот теперь сказал, что там нет ничего, но подробности про фундамент храма под снегом говорить не хотелось. Это всё ерунда, по сравнению с горем Харитона.

– Деточка, ты заболела? – огромная тётка в цветастом халате медленно приближает своё застывшее лицо и заглядывает в Наткины глаза.

– Неееет!!! – Наташка отпрыгивает в сторону и бежит вперёд, подальше от тётки, согнувшейся в три погибели. Навстречу идут люди, у которых шевелятся губы, видимо, ведут беседу сами с собой. Брр!!! Это пострашнее Зойки!

– Баба! Я тебя ищу, ты где так долго ходишь?

Баба Тася засмеялась, обняла Натку и повела к проходной.

– Ну зачем ты сюда зашла? Где я сказала тебе сидеть?

Натка оглянулась и увидела окна с решётками. Из них торчат руки и ноги людей, что-то кричащих. Натка не понимает, кого они зовут. Баба говорит, что это хорошие люди, только душевнобольные. Слава богу, что баба работает санитаркой на проходной. Там обычные люди, не душевнобольные. Врачи, милиционеры, иногда пьяные дядьки. Баба Тася очень смелая и весёлая, на работе её все любят. Это Наткина баба Тася, а дома её ждёт дед. Её деда Мартя. Её родной дом, огромное счастливое детство.

Вприпрыжку несётся от психушки до церкви. По улице Кирова, поворот на Маяковскую, мимо дома Нины, большого, двухэтажного, потом прямо по Советской до Парижской коммуны. Пулей в огород, без бабы можно похозяйничать. Что может быть вкуснее вишни? А главное, без бабиного взгляда можно ничего не мыть. Морковка с грядки почти чистая. Песок стряхнуть, чуть-чуть поболтать в кадке и в рот. Огурцы колючие. Надо аккуратно наступать, чтобы листья не сломать. Сейчас вот эту помидорку сорву… нет, лучше эту. В сарайке в тазу полно́ спелых помидоров, а с куста интереснее и вкуснее.

– Чё? Деда, иду, иду! Деда! Давай тоже телевизор купим. К нам будут все ходить. Деда, он красивый. «Неман» называется. Баба будет его атласной накидкой накрывать.

– Давай, давай, садись кашу поешь. Ты сама как телевизор.

Неслось лето 1965 года. Нине и Натке осенью в школу.

Много лет прошло, как вернулся Мартя из мест очень даже отдалённых. Света вышла замуж и родила дочку. Жили они отдельно, в своём большом доме. У Лены с Харитоном родился сын Анатолий, уже двенадцать лет пацану. Проживает Харитоново семейство в аккуратном добротном доме. Хозяин сам всё построил, своими золотыми руками. Соседи недоумевают, где это удаётся Харитону добывать такие отличные строительные материалы. Стоят они недёшево, а у Просвирина всё самое лучшее.

Мартя радуется за друга, ничего не понимая в строительстве дома. Сам богатства не скопил. Бессребреником называет его Тася. Живут просто, но не бедно. Дочери с зятем строиться помогают. Жаль, воду в дом к себе так и не провели. Приносят водицу из церковной колонки. Мартемьян обшивал таких важных персон в городе, что мог бы иметь золотые горы, но просить – это не в его натуре. Жили не тужили, как и большинство трудяг. Главное – Света в достатке. Дочку почти не видит, Натка постоянно находится у деда с бабой.

– Натусик, хочешь, я тебе огромный секрет расскажу? – Толик очень любил двоюродную сестру. По правилам приходится она ему племянницей. Ну какая же Натуся племянница, если он всего на пять лет старше её? Старший брат охранял Натку и жизни учил. Рассказывал какую-то ерунду про то, как изобретать порох, или что будет, если смешать йод и аммиак, тот самый нашатырный спирт, что в бане нюхают. Это Натка видела своими глазами. Толик колдовал: смешивал, взбалтывал, наливал в скрученную бумагу, а потом высохшая бумага бу́хала, взрывалась. Брат казался ей таким премудрым и взрослым. Натка ещё мало в чём разбирается, она беззаботная и озорная.

– Секрет? А разве секреты рассказывают?

– Ну тогда покажу.

– Покажи. Только я все твои секреты, наверное, видела, – Наташа покраснела.

– Дурочка ты, Натуся. Это настоящий секрет. Тайна. Я его сам нашёл и никому не показывал. Ты – первая. Пошли.

Дети пробрались в самую глубину сарая, заваленного досками, из которых Харитон выстругивает колышки для подвязывания помидоров.

– Аккуратно, тут могут быть гвозди, – Натка прощупывала доски каждым шагом. Она помнит, как в прошлом году Толик наступил на ржавый гвоздь, и тот вошёл в ногу очень глубоко. Было больно, но Толик не плакал, только орал на всю улицу.

А вот и крышка погреба. У Харитона целых четыре ямы. Две в доме и две на улице, в сараях. В этом погребе хранят банки с вареньем, и Толик, помогая маме Лене, спускает их туда. Вот в один из таких спусков и появилась у него тайна.

– Натуся, спускайся, я поймаю тебя, не бойся.

Толик зажёг свет, для него здесь всё привычно. Огромный сундук, затаившийся в углу, не напугал Натку. Как интересно здесь. Толик с трудом сдвинул крышку. Тяжёлая, как будто и не деревянная вовсе. Под ворохом бесполезного содержимого не оказалось никакого секрета. Он исчез. Толик что-то бормотал, глядя на расстроенную Натусю, и сам чуть не расплакался.

– Секрет был, и я тебе сейчас докажу это.

Для подтверждения существования тайны надо было проделать нелёгкий путь наверх.

– Подожди меня здесь, я быстро.

Толик приставил лестницу к стене и полез на чердак. Здесь давно не были взрослые, на чердаке чисто и сухо, мама Лена любит порядок. У других наверху всякие ненужные вещи, барахло, а у Просвириных чердак пустой, проветриваемый. Толик птицей взлетел к дверце, скрылся за ней и мгновенно выскочил обратно. В руках у него ничего не было.

– Айда за мной! – отчеканил брат, укладывая лестницу на землю боком и аккуратно, чтобы не задеть кусты помидоров, прислонил её к завалинке. Бежали зачем-то долго и, только когда оказались на склоне рядом с Иртышом, Толик плюхнулся на гранитный камень, хлопнув по соседнему:

– Садись, Натусечка, я слово держу. Вот моя тайна.

Толик вытащил из кармана что-то завёрнутое в лоскут и бережно развернул. На тряпочке красовалась диковинная вещь, напоминающая гребешок бабы Таси, только гораздо красивее. Наверное, его носила царица. Вещица переливается и излучает свет. Кажется, что руки Толика искрятся.

– Натуся, это, наверное, золото и бриллианты. Теперь видишь, что я не вру.

– Да… Красиво!

– Натуся, я хочу тебе это подарить, мне всё равно хранить негде, – Толик уже готовился к серьёзному разговору с отцом.

– Да у меня нет такой большой куклы, чтобы украшать её. Ладно, давай! Я спрячу у себя, а то ты деда Харитона боишься, я вижу. Он не узнает, я обещаю.

Натка взяла сокровище и запросто положила его в глубокий карман сарафана. Сверху – тряпицу.