Владимир Миллер - Нескучная проза жизни. Книга 4

Мы с братом в компании друзей ходили и искали хлеб, причем даже в соседний Новотроицк, добывали как-то, исходив полгорода. Сейчас кажется это странным, подумаешь перебои с хлебом, а вот и не подумаешь. В день на нашу семью из четырех- пяти человек, надо было минимум две-три булки хлеба, с учетом живности и того больше, обычно мы ежедневно покупали четыре буханки. В магазине давали только по две на руки, приходилось стоять вторую очередь, или вдвоем с братом, если мы были вместе. Я уже говорил вам про живность в нашем доме, кормов тоже было не особо, вот и приходилось добавлять хлеб и им , да и мы ничего без хлеба никогда и не ели. Я на всю жизнь запомнил один забавный эпизод из того трудного хлебного времени. Я в своих «мемуарных писаниях» уже вам докладывал про этот эпизод, не грех повторить. Стоим с бабушкой в длиннющей очереди у киоска, куда только что привезли хлеб, дают, как обычно, по две буханки , вот и мучаюсь в очереди, чтобы ежедневную норму приобрести. Все строго по очереди, народ сам следит за порядком, никто и не пытается пролезть без очереди. Без очереди разрешалось покупать только алкоголь. Вот тут один молодой человек и сообразил, попросил пропустить, якобы ему выпить купить надо, дома компания заждалась. Народ у нас сердобольный, с пониманием, хлеб всем нужен, а алкоголь- это сверх важная категория продуктов, уважительно к этой теме народ относился. Пропустили парня, он в окошке ангелу-продавщице деньги протягивает и говорит, дайте мне бутылку водки и две булки хлеба. И выдали ему требуемое, и никто не пикнул даже, а я, хоть и маленький, а запомнил этот ловкий способ приобретения хлеба. Вот и делюсь с вами ноу-хау того времени. Речка, как мне говорили\ а я уехал из города детства поступать в институт в Новосибирск в 1965\ в очередной раз разлилась в шестьдесят восьмом, как видите, десятилетний период строго выдержан. Про дальнейшее не уточнял, надеюсь научились предотвращать традиционные стихийные бедствия. Про Сталина могу добавить только, что хорошо помню, как в нашем городском клубе в одночасье не стало его портрета на правой стене у сцены, вчера были оба два великих, слева Ленин, справа Сталин, а сегодня, гляди –ка, два Ленина. Взрослые наверно, хорошо помнили этот момент, осуждение культа личности, мы – дети, по себе сравниваю, только и заметили, что портретов не стало практически везде, в клубе в частности. Почему-то про клуб очень уж врезалось в память, может в этом и отразилось моё будущее, директора Дворца культуры, директора филармонии… Домик моего детства до сих пор жив –здоров, были мы там лет через сорок после отъезда на учебу. Походили, посмотрели, повспоминали, как будто все то же и совсем чужое. Друзей детства, о которых я уже рассказывал вам, практически и не осталось. Для нашего городка характерны по далеким временам причины, по которым не встретились школьные мои друзья. Кто-то умер, кто-то в тюрьмах канает, у того инфаркт, того убили в пьяной драке, а эти спились. Время такое было для жителей моего города и друзей детства. В первый класс я пошел учиться в школу номер пятнадцать, начальную, и прослужил там целых полгода, потом нас перевели в новую семилетку, которая еще пахла свежей краской и новой мебелью. Не буду повторяться, я много уже описал в своих нетленках, но не могу не поделиться самым неожиданным и ярким. На рубль, выдаваемый мне на школьное питание, мы получали небольшую котлетку, стакан чая с булочкой. Особенно вкусной была булочка, обсыпанная сверху вкусными крошками. Самое приятное было в том, что питались мы организовано, приходили в буфет-столовую, а там нас уже ожидали накрытые столы с выделенной «пайкой». Я никогда не ходил в детский садик, бабушка контролировала меня пока я был маленький, потому мне очевидно и нравились накрытые заранее столы, пусть и с немного прохладными уже чаем и котлеткой. Со мной в классе учились мои друзья с нашей улицы, с соседней, т.е все наши абсолютно знакомые и близкие мальчишки и девчонки. Время было совсем непростое, многие жили очень трудно, особенно у кого было много ребятишек. Я хорошо помню моих друзей одноклассников, у одного ещё пять братьев и сестер, а у другого ещё семь. В этой большой семье ребятишки ходили в школу с холщовыми сумками через плечо, которые им сшила мать, точь в точь, как у знаменитого Филиппка из рассказа Льва Толстого. Про Филиппка мы прочитали в «Родной речи», там ещё был рисунок мальчика одетого по-деревенски по тому далекому времени, и с холщовой сумкой через плечо. Была у нас в околотке одна женщина, которая много ходила «побиралась», милостыню просила, по крайней мере, так мне запомнилось, так говорила моя бабушка, которая её всегда привечала, кормила и давала ей какие-нибудь вещи из одежды. Вообще, сколько помню, в нашей семье было в порядке вещей кого -то принять, покормить независимо от общественного положения. Мои друзья частенько со мной обедали, когда кто-нибудь заходил после школы. Помню, что бабушка наша всегда кормила дядю Васю, так, мне кажется, звали человека, который приезжал к нам иногда чистить наш деревянный туалет. Он ездил на лошади со специальным железным ящиком, куда перегружал отходы наших организмов. В народе этот комплект с лошадью и ящиком называли «гавночисткой», и дядя Вася наш тоже носил соответствующее прозвище. Сделав своё непростое дело, дядя Вася заходил в наш дом, оставлял верхнюю пропахшую соответственно брезентовую тяжёлую одежду в сенях, мыл долго руки у рукомойника и степенно присаживался на кухне за стол. Бабушка наливала ему полную тарелку борща, и он ел и вёл с ней одним им понятную беседу. Потом, после обеда, надевал свой верхний слой, усаживался на сиденье и уезжал с гордо поднятой головой человека, честно делающего своё дело. В то давнее моё время в школе по какой-то очереди выделялись теплые вещи, валенки точно помню, детям из больших или малообеспеченных семей, что само по себе понималось одинаково. Обеспеченные семьи, как правило, были немногочисленными, а большие семьи всегда мало обеспечены. Да и термин- обеспеченные семьи, тоже не столь очевиден, тогда большинство жили как все, небогато. В школе я был до восьмого класса одним из самых дисциплинированных и скромных учеников, что влияло так на меня, может быть грозный наш директор Василий Ефимович Решетнёв, огромного роста и размеров, с двойным подбородком, который аж подпрыгивал, когда сердился на нерадивых или нашкодивших учеников. Кроме обычного, до трясущихся поджилок от страха при его появлении , Василий Ефимович запомнился мне тем, что поставил мне незаслуженно пятерку на уроке физики. Это когда я тянул руку с последней парты, и в отчаянии , что меня не спросят помочь дать правильный ответ уже и махнул рукой от огорченья.Читать дальше