Владимир Миллер - Нескучная проза жизни. Книга 4

Так и проходили мы свои университеты, и не только по алкогольной продукции. Буквально во всем, только на личном опыте, никакие рекомендации старших и опытных товарищей не являлись догмой, только личный опыт. Стоп, по тем временам единственной догмой было учение Маркса. Хотя внимательно его никто и не изучал, это я про студентов, моих коллег говорю. Конспекты писали, зачеты и экзамены сдавали, а что почем толком и не поняли. Потому как был очень толковый лозунг того времени- «Учение Маркса всесильно, потом , что оно верно». Как говорится, гениальнее и не скажешь!». Ну да бог с ним с Марксом и его учением. Вернемся на грешную землю. Когда мы приехали поступать в институт, который просто случайно выбрали по справочнику, может тут роль сыграло наше желание уехать подальше от дома, нас было трое. Я, Славка и Генка, тоже из нашего города, на год старше нас. У него в Новосибирске были родственники, мы даже первое время жили в комнате у одной из сестер в коммуналке. Помню, как с трепетом осваивал я не сильно знакомый мне прежде ватерклозет, как мыли пол в коридоре в свое дежурство и кипятили белые рубашки в кастрюле на плитке перед стиркой. Огромный город казался прекрасным, мы особо то нигде до того и не бывали, вот и постигали трамваи и троллейбусы, кинотеатр «Победа», со страхом и уважением поглядывали на здание оперного театра. Консультации перед вступительными экзаменами, игры в баскетбол на площадке СК «Кировец», мы ведь со Славкой крутые баскетболисты, перворазрядники. Экзамены перворазрядники сдали хорошо, поступили, Генка залетел на шпорах и уехал в другой город поступать в военное училище. И началась наша студенческая жизнь. Особенно хорошо стало со второго семестра, когда мы попали в общежитие. Помнится мне, что общежите получили мы при поддержке баскетбольного нашего тренера, мы тогда начали и тренироваться и играть во второй команде ВУЗа, меня позднее перевели в первую, и даже выбрали капитаном команды, на вырост, как сказал один из ветеранов команды. Капитанскую майку с номером девять передал мне мой и по сей день большой друг Александр Солодкин. Именно в этой майке и поперся я однажды на очень важное интимное свидание с одной леди. Дело было летом, по совету старших товарищей нацепил я эту майку для того, чтобы, как объяснил мне салаге третьекурсник Вадик , в ответственный момент пот впитывался в майку и я не соскальзывал с разгоряченной моей леди. Вот был я пенёк, помню только сердитую фразу удивленной моей визави, типа, да сними ты эту чертову майку. Что делать, братцы, учились мы тогда всему и жадно слушали рассказы старших пацанов об этом самом. Группа наша, как показало время, оказалась достаточно сплоченной и дружной. Человек двадцать пацанов и шесть девчонок, благодаря нашим девчонкам мы собираемся группой каждые пять лет. Обычно в Новосибирске, однажды даже выезжали в Иркутск к Славке, плыли на небольшом караблике на Байкал. Тогда нас собралось особенно много, семьями, с детьми некоторые, мы с мадам точно, поскольку родители жили в Ангарске. Девчонки в нашей группе все были местными, пацаны преимущественно приезжие, общежитские, значит. О, общежитие нашего времени, со своими законами и правилами, с общими «нашими галстуками» и другими элементами одежды, с взаимовыручкой и сплоченностью во всём. Я, пожалуй, мог бы посоветовать сегодняшней молодежи обязательно пройти общежитскую жизнь, раньше я в этом был абсолютно уверен, сейчас немного сомневаюсь, время другое, отстал я, а вдруг чего присоветую не совсем то. Но, поверьте, друзья, для меня это точно праздник жизни, находиться внутри и в непосредственной гуще студенческой жизн , это много давало в становлении характера. Какие люди были рядом, гиганты, как удавалось им, практически не посещая лекции , сдавать экзамены на пятерки. А сколько им удавалось выпить, чем точно поражали нас желторотых. В одной комнате с нами однажды проживал удивительный человек, в обычное время тихий и старательный. Стихи патриотические писал, учился неплохо, Виктор Пак, кореец. Занимал и у меня и других деньги до стипендии, любил играть в карты, в трынку особенно, он немного картавил, поэтому так забавно выговаривал некоторые слова. Но стоило ему принять выше его определенной нормы, становился агрессивным и неуправляемым. Доходило до скандалов, причем пару раз он носился по общаге с ножом, всё норовил кого-то прирезать. Успокоить его могли только два –три человека, ваш писака трудолюбивый в том числе. Сейчас и не помню, где и когда он исчез из нашей жизни. Несколько ребят из нашей группы изначально проживали в общежитии, им повезло, они сразу с первого курса жили в одной комнате, летом даже вместе ездили на калым, стройки, Лэп и пр. Их комната в самом конце коридора всегда служила примером правильной организации студенческой жизни. Всегда у них можно было стрельнуть чего перекусить, как минимум, кусок хлеба. Кстати, в то время мы использовали вместо масла маргарин. Намазывали на хлеб, посыпали сахаром и ели с удовольствием. Может быть, в наше время маргарин был другой, но был он, как мне казалось, вкуснее масла, да и намного дешевле. В мои школьные года я был немного избалован в еде, некоторые продукты просто не любил и не ел. Например, любя жареную на сковородке картошку, я капризничал, если она была жарена на сале. Не мог я сало жареное есть. Эх, братцы, видели бы вы меня, какие шкварки я вылизывал со сковороды, пройдя курс молодого бойца в студенческом общежитие. Потому и советую, многое может измениться в вашем понимание жизни, если поживете в общежитии. Наши одногруппники новосибирцы немного завидовали нам, проживающим в общежитии, есть в этой жизни свои прелести, им недоступные, мы, в свою очередь, иногда, в трудную минуту тосковали по домашнему уюту, домашней еде, словом, недоступный плод всегда сладок. Я, например , с удовольствием бывал у однокурсника Саши С. ,его мама угощала нас вкуснейшим борщом, такого ни в какой студенческой столовке не найдёшь. Хотя, с другой стороны, именно студенческая столовка научила меня достаточно ровно относиться к еде, не выёживаться, есть то, что дают. Я и по сей день нисколько не привередничаю, достаточно индиффирентно отношусь к еде, важно, чтобы она была. Врет, писака неуёмный, скажет кто, её богу не вру, есть конечно блюда любимые и не очень, но не привередничаю, зуб даю. Любимым занятием в субботу у нас были танцы, это потом они стали называться дискотекой, а в наше время просто танцы. В нашу общагу приходили девчонки из торгового института, и с других общежитий, как и мы иногда ходили к ним в торговый, или в другую общагу, если у нас танцев не было. В нашем молодом возрасте это было так интересно. Помню, что иногда мы устраивали бунт в общаге, если вдруг танцы отменялись. Проходило это замечательное куртуазное событие в долбежке, так называли мы большую залу, ишь какое название придумал- залу, где в обычные дни студенты долбили свои науки. Музыка транслировалась из радиорубки, которой заведовал один из старшекурсников, танцы проходили в нужном нам всем полумраке, в наше время много мы ещё не позволяли, просто были неподготовлены, но первые уроки полезные получали. Любимыми мелодиями были медляки, когда можно было поприжиматься и ощутить доселе неведомое, но давно проснувшееся смутное ещё желание… Ну, вы понимаете. Конечно, со временем мы, естественно, стали кое-в чем разбираться значительно лучше, пара одногруппников даже нашли себе постоянных спутников жизни. Я у одного был на свадьбе ведущим, придурялись как могли, подарили им даже шестнадцать пачек соли, типа, пуд соли вам съесть вместе. Увы, не сработало, не сложилась жизнь, не всю соль съели, видимо. Мой опыт ведущим на той свадьбе был первым, но не последним, ещё много раз приходилось мне и в дальнейшей моей жизни быть тамадой, ведущим и т.д. Дочь наша Наташка с успехом давно сменила меня на этом поприще, я только иногда помогаю по мере сил идеями и мыслями, гены, стало быть, действуют наследственные. Ещё о нашей группе, были и не раз коллективные мероприятия, дни рождения, праздники вместе отмечали. В группе были пара пацанов, по-честному умных, которые и учились легко без напряга. В основном все мы остальные были обычными студентами, от сессии до сессии, добывали или переписывали конспекты пропущенных занятий, не стеснялись использовать шпаргалки. Тут было настолько хитроумные технологичные операции, что иногда и пятерку можно было получить с помощью «шпоры», которая передавалась друг другу. Однажды мы со Славкой приготовили шпоры, разделили пополам и поперлись на экзамен. Славка пошел первым, получил билет, вопрос соответствует его половине подготовленных шпаргалок, присел за приборами, а сдавали мы в лаборатории, и начал сдувать самозабвенно со шпоры. Я захожу следом, тяну билет, блин, нужная шпора с ответом у Славки, что делать, рядом с ним места нет , стол заставлен аппаратурой, хотя мест свободных рядом навалом. Переношу мешающую мне аппаратуру на другое место, усаживаюсь рядом, критикую его за неудачное место, получаю от друга нужную шпору и зарабатываю пятерку. И ещё конфету леденец в придачу от довольного мной преподавателя с замечательной фамилией Ангельский. Ангел ты наш дорогой, знал бы… В этот день ещё несколько студентов нашей группы получили конфеты, кто по – честному, а кто как мы со Славкой. Ещё был один довольно забавный преподаватель –Ганжа. У него невозможно было сдать без шпаргалки , его предмет , если память не подводит, «основы математической логики», был довольно сложен и ,без бутылки в нем разбирались только единицы. Понимая, очевидно, всю сложность экзамена, наш взрослый уже сильно экзаменатор, периодически выходил из комнаты, давая нам свободу действий. Чем мы и пользовались. Конечно, много стирается в памяти, но ловкость использования шпаргалок, навсегда остается в памяти, в этом жанре некоторые из нас, особенно девчонки, достигали совершенства. Вы не подумайте, что только со шпорами мы сдавали экзамены, всякое было, но, поверьте, подготовка тобой лично шпаргалок, это тоже подготовка к экзамену. К старшим курсам стало совсем легче, опыт и мастерство позволял многое, и экзамены вовремя сдавать, и не сильно напрягаться в течение семестра, главное было прожить три первых курса. Эх, пишу и слезы наворачиваются на глазах, какое время было золотое. Какие разные мы были, и веселые и обстоятельные, считали себя взрослыми, пеньки молодые, я вообще был в группе самый младший, а если учесть, что были у нас и ребята пришедшие уже из армии, понятна по тем временам и разность интересов и снисходительное иногда отношение к салагам, вроде меня. В памяти отчетливо хранится образ Владимира К., который обращался к собеседнику- «э.., батенька»…, у него и прозвище такое было соответственно, «батенька». Он любил, начав с этой фразы, порассуждать о жизни, так снисходительно поглядывая на собеседника. А Толик Л, умнейший самый в группе, легко учился и мог всегда растолковать любую непонятку любому из нас. Бегающие зрачки его близоруких глаз, от большого ума, не иначе, зрачки эти становились неподвижными разве что от принятия чрезмерной дозы алкоголя. Ещё один умник, в хорошем смысле, Гена С, по кличке Гога, откуда эта кликуха выросла, может после фильма «Щит и меч», был там персонаж , курсант Гога. Кстати, и у меня после этого фильма появилось своё имечко- Йоган , это в баскетбольном мире моём, в соответствии с именем и фамилией главного персонажа Йогана Вайса. А Саша С, вечно озабоченный разными проектами, постоянно с кейсом в руках, в котором какие-то интересные, с его точки зрения, предметы, которые он нам постоянно показывал. Всплывают вдруг в памяти какие-то детали присущие моим одногруппникам, прозвища, забавные поступки. Паша М., перед тем как выпить первый стакан алкоголя, всегда говорил, чокаясь, «ну, что, боднём», и мы чокались и выпивали, и даже, когда его с нами не было, мы частенько начинали выпивать с этой фразы. Саша Ч., был у нас большим человеком, если не подводит память, председателем студсовета факультета, он самый первый освоил в нашей групп , я бы так выразился , на постоянной основе проживание дамы сердца с ним в их мужской комнате, вернее , только ночное проживание. Римма, наш постоянный профсоюзный лидер, Валерка К- комсорг, и второй староста, Валерка Б, первый староста группы, к сожалению, один из первых ушедших от нас в мир иной. Генка С., тот кого мы женили и где я был тамадой, играл в студенческом оркестре на трубе, давно затерялись его следы в этой жизни. Сегодня многих уже нет, пятьдесят лет прошло с нашего выпуска, в Новосибирске нас осталось сегодня семь человек. Собирают наши девчонки нас по-прежнему каждые пять лет, а в промежутках пятилетий собираемся только по печальным поводам. Вот и последняя наша встреча была год назад, когда ушёл наш со Славкой близкий друг, Саша Б, мы втроем проживали в комнате на последних курсах. Он был из Ташкента и получил кликуху- Берадор Абдураимов, так звали ведущего футболиста Узбекистана. Славка, тот вообще косил под грузина и кликуху имел соответствующую- Гоча. Коротка жизнь, как оказалось, в то веселое студенческое время, об этом даже и не думалось, впереди, казалась нам безграничная равнина жизни, Увы…, Что-то я расчувствовался даже, давайте- ка вернемся немного назад, в детские годы, там ведь тоже много было забавного. Расскажу вам про то, как мы досуг в детстве проводили. Ничего личного, скорее всего как и другие дети нашей страны, опоясанной колючей проволокой, и проживающие в аналогичных населенных пунктах. В больших городах, поди, таких игр , как у нас и не было, из-за специфических условий. У нас же, на окраине городка, где мы жили в тот голубой период моей жизни и автомобили на улицах были редкостью. Был у нас через пять- шесть домов сосед, который работал шофером на полуторке, иногда сажал нас пацанов в кабину и катал, что вызывало у нас неописуемую гордость и торжество, а сосед наш дядя Ваня Исаков работал возчиком и катал нас на телеге, в которой запряжена была скромная и послушная лошадь, и мы могли даже «порулить» немного, управляя вожжами нашей скромнягой. И это тоже возвышало нас в собственных глазах, хотя было и не так часто. Чаще всего, сделав быстро уроки, что давалось мне легко, мы с братом мчались на улицу, каждый к своей возрастной компании, и предавались нехитрым детским играм. Бывали в наших играх и малость азартные, не карты, в которые сражались совсем уж и взрослые подростки, но тоже на интерес, на деньги. Потом я узнал, что игры эти немного отличались по названию в разных регионах нашей необъятной, но суть была одинаковой или очень похожей. Например, игра в «Чику». Иногда это называлось в «Пристенок», когда пятачком чикаешь\бьешь особым образом\ о стенку забора, чтобы твой пятачок долетал до монеты соперника на расстояние меньшее, чем между большим и средним пальцем твоей руки. Надо было дотянуться до чужой монеты, чтобы забрать её в качестве трофея, или записать с противника тарифную ставку. Какие слова то говорю, тариф в то время мы и не говорили, просто договаривались, по сколько играем. Тут были мастера, о какие мастера, прицеливались и попадали прямо в монету соперника своей монетой, что означало двойной тариф. А «Банчок», «Банк», стало быть, тем же способом надо было попасть своей монеткой в нарисованный на земле квадрат, банк, значит, от точности попадания, опять же, зависел твой выигрыш. Самая притягательная игра на деньги называлась «Подкат». Сначала игроки, поставив на кон определенное количество мелочи, причем строго на орла или решку, кидали металлический кругляк, или круглый плоский камень, с определенного места и кто добрасывал ближе всех до кучки мелочи мог первым бить этим кругляком по обозначенному столбику монет. Если монеты от удара переворачивались, твой выигрыш, первый и последующие били до момента, пока переворачивались монеты, бывали случаи, когда от первого удара, казалось бы, от вожделенного большого выигрыша, не переворачивалась ни одна монета, все вокруг радостно орали, издеваясь над неуклюжим игроком, и предвкушая надежду сорвать куш в свою очередь. Монеты, ходившие по рукам игроков, были измяты и искорежены ударами битков, но не теряли своей ценности. Мы порой очень завидовали умельцам, которые и биток бросали удачно и переворачивали своим битком почти всю стопку монет, в карманах у них всегда звенели целые горсти монет, пусть мятых и искореженных, но – Капитал! Однажды, когда мы увлеклись в глубине городского сада этой игрой, и мой приятель Славка прицеливался бить первым по довольно высокой горке мелочи, в это время родитель Славки перелез через высокий забор сада и застукал нас за аморальным проступкам. «Атас», кто-то вовремя заметил опасность, как ветром сдуло игроков, мой друг стартанул со скоростью куда круче Борзова на Олимпиаде, при этом, заметьте, прихватив горку мелочи! Честно признаюсь, я тоже, как и все, понемногу шалил в эти игры, понемногу, потому как не выигрывал особо, и не был азартен. В других играх, где надо было проявлять ловкость и особенно скорость бега, тут я был на вполне приличном уровне. Эти и другие уличные забавы и дали нам первую ступеньку выхода к спорту, которым мы занимались с большой охотой в школе. А что ещё было делать, как осваивать улицу и школьные стадионы. Ни мобильников, ни планшетов не было. Улица заменяла всё. Ещё одна игра в памяти. Шкурка овчинная, к ней приделан кусочек свинца, и этим нехитрым предметом, который носил в наших краях гордое название- «зоска», надо было внутренней частью голеностопа выбить максимум, не роняя «зоску» на землю. Ухитрялись выбивать до тысячи раз и больше, были рекордсмены жанра, обувь соответствующую надевали специально на момент состязаний. Мне тоже удавалось достигать приличных цифр, каждый имел свою «зоску», а то и несколько. Соревнования кроме улицы проходили и на школьных переменах. Кстати о школе, тут тоже были свои игры и шалости. В перышко, например. Ух, уж какая азартная и на интерес была игра. Своим игровым пером надо было особым способом перевернуть перо противника, чтобы забрать трофей. Этими перьями мы писали в те времена, макая их в чернильницы-непроливашки, перьев у каждого было по нескольку, вот и резвились на переменах. Даже перышки особо готовили, приспосабливая к тому, чтобы легче и удобнее было переворачивать чужое перо. Соответственно и перья были разной категории, боевые, которыми орудовали наши ловкие пальчики и обменные, которые отдавались в случае проигрыша. Игра эта увлекательная в пору чернильниц непроливашек постепенно сошла на нет, как только в обиход вошли авторучки, и потребность в перьях естественно упала, да и мы выросли от детских забав, пора наступила и на юных леди наших поглядывать. А леди наши заметно быстрее подрастали и даже больше нашего брата о чем-то догадываться начали значительно раньше нас лопоухих. Ещё совсем недавно вместе играли в чехарду –езду, знаете ли вы, что это такое. О, это интересно, одна команда стоит в наклон цепочкой , тесно прижимаясь друг к другу, этакий живой мост. Другая команда по очереди прыгает на этот мост и держится, пока все не запрыгнут. Учтите, что не все такие ловкие и прыгучие, бывало, что и прыгать некуда уже и висеть не на чем. Нижняя команда должна под грузом противника пройти некоторое расстояние, верхняя команда не должна свалиться раньше времени, как только кто из верхних касался земли, или этот живой мост проходил отмеренное расстояние, команды менялись ролями. В этой замечательной игре можно было хватать и держаться, чтобы не свалиться сверху за что угодно, что, конечно же, способствовало определенным обстоятельствам. Мы начинали понимать, что у игроков противоположного пола есть кое-что, за что казалось бы нельзя, а им это, как и тебе, вроде бы и интересно, любознательно и приятно. Помню, однажды свалились с кучи, одна из соперниц наших, проходя мимо меня, как-то как бы нечаянно махнула ручонкой своей шаловливой и проверила моё ещё только зарождающее хозяйство. Да и ещё как-то по-особому на меня посмотрела, с намеком… Я тогда и не сразу понял, чего это она размахалась. Может, нечаянно задела? Эх, темнота казанская, конечно не нечаянно, об этом я значительно позже дотумкал своими только-только просыпающимися инстинктами. Постепенно взрослея, я постигал некие определенные премудрости, о которых хвастливо рассказывали старшие пацаны, где наполовину придумано, что ещё больше разжигало интерес. Да вот беда, был я страшный скромняга, зажатый и робкий. Явно недорабатывал в этом интересном жанре. Теперь, вот, по прошествии стольких лет, догоняю… Да только, к сожалению, чувства и ощущения уже не те, как в юности, к тому же отягощенные, я бы сказал даже, испорченные полученной от жизни информацией. В пятом классе появилась у нас классная руководительница, молодая училка математики, недавняя выпускница. К тому же дочка известного всему городу дяди Саши, как звали мы парикмахера –китайца, который ловко орудовал своими инструментами и кромсал нам чубы, превращая нашу мальчишескую поросль в «бокс и полубокс», так назывались тогда наши прически. Уж и не припоминаю, чем они отличались. Звали нашу училку Нина Александровна ЛИ ИН ТИН. Каково, ореол загадочности от необычной фамилии и немного нерусской внешности окружал нашу классную леди. И она, молодая и незамужняя так много времени отдавала классу, что мы все её полюбили. После вечерних классных мероприятий, а их было очень и очень много, мы, группой пацанов пятиклашек, провожали её до дома, «охраняли от хулиганов». Она возилась с нами, как нам казалось с удовольствием , помогая познавать раскрывающийся перед нами мир своими , скажем, внешкольными методами. И это было здорово. Мы даже, благодаря ей, как -то по- человечески сблизились с нашими девчонками. Однако, вскоре она вышла замуж, родила, и наша идиллия окончилась. Наша, вчера самая любимая училка, вдруг изменилась, стала, естественно, больше заниматься семейными своими делами, с нами уже была строже и суше. Как говорил поэт, «любовная лодка разбилась о быт», но сейчас я вспоминаю её с теплым чувством уважения и признательности, как и первую свою учительницу Галину Михайловну Суханову. Смотри-ка, фамилии их не утонули на дне колодца моей памяти, значит было что-то, что сохраняет эту память. Галину Михайловну помню на уроке рукоделия, а мы – пацаны тогда тоже крестиком чего –то вышивали, и я чуть не ткнул иголкой в глаз ей, когда она объясняла мне как надо вышивать. Ещё помню, как отвозил на велике ей домой котенка от нашей кошки Мурки, котенок махонький в сумке холщовой на багажнике, каким –то образом попал между вилкой колеса и спицами, когда я это обнаружил, думал, пропал котяра. Но, слава богу, котенок остался цел и невредим, и училка наша получила от меня живой подарок. Вскоре, в восьмом уже классе, наша семья переехала ближе к центру, и поселились мы в кирпичном доме на втором этаже. Квартира наша была коммуналкой, была еще одна семья, мать с взрослой дочерью и мы. Туалет был на улице общий на весь наш дом и пару других таких же домов. Но за то в доме был водопровод, и впервые в нашей жизни не надо было ходить на ключ за питьевой водой или ждать водовозку. Это уже был огромный шаг в цивилизацию и первое время нам очень нравилось здесь жить, тем более, что школа рядом, дом культуры, где спортзал был приличный, и мы осваивали здесь премудрости баскетбола. Однако коммуналка с общим на улице туалетом- это всё же…, словом мы опять переехали и опять в частный дом, тоже в центре, это был ведомственный дом и достался нам, потому что предыдущие хозяева с папиной работы уехали и мы там поселились. Условия были привычные, без крана с холодной водой, но с наследством в виде собаки и некоторого количества кроликов, которые вскоре сильно расплодились. Никому не советую держать кроликов, а в то время никто про бизнес и не думал, их просто девать некуда было, а кормить и убирать надо. Здесь и прошли мои последние школьные годы, да и вообще последние годы в городе детства. Отсюда я и уехал поступать в институт в Новосибирске. И практически уже и не возвращался, не считая один- два раза за все последующие годы. В этом скромном домике, на двух хозяев, в двухкомнатном небольшом отсеке я дорос до, как мне казалось, взрослого состояния, и уже совсем по-взрослому приглядывался к особам противоположного пола. Однажды, даже чуть было не погрузился в то самое неведомое, о котором так много прочел и к чему стремился, да, блин, мама застукала в самый ответственный момент, враз пресекла мои любознательные действия с одной сероглазкой, и через день я уже был сослан в Новосибирск. О, город детства, наверное у всех людей по истечению времени, аналогичные чувства преувеличенной нежности и ностальгии по этому удивительному городу и сказки, называемой детством, особенно, когда ты давным-давно живешь в другом городе. И только радужные сны вновь возвращают тебя в этот город к друзьям и подружкам того удивительного времени. О, как смешны и нелепы мы были, с каждым годом считая себя ещё более взрослыми и умудренными жизненным опытом. И как наивны и чисты помыслами и поступками… Совсем недавно прочел очередной роман Алексея Иванова «Пищеблок», про детство, пионерский лагерь, про пятиклассников. Навеяло сразу так, что отчетливо проявилось всё-всё, что связано с пионерлагерем. Мы с братом ездили туда практически ежегодно, а что ещё было делать в нашем маленьком городе, не торчать же всё время на улице. Пионерский лагерь давал много ярких впечатлений и с каждым годом приближал нас к юношеским переживаниям и особым чувствам! В то далекое время были ещё живы участники партизанского движения периода гражданской войны, мы даже в походах видели землянки, в которых борцы за наше светлое будущее скрывались от белых. Особенно помнится мне время, когда я был уже в старших отрядах, когда мы только и думали, как бы девчонкам чего сделать веселого и интересного, типа, пастой измазать, окунуть в воду во время купания. Да и на вожаток заглядывались, особенно, если в отряде был какой переросток постарше, который и подначивал нас салобонов. Мы даже однажды попытались в нужный момент, когда ночующая с нами вожатка приступала ко сну, в смысле, начала раздеваться , дождавшись когда все мальчишки уснут, включить свет, чтобы увидеть ЭТО. Протянули нитку к выключателю, назначили ответственного, кто рядом с нашей Афродитой располагался на соседней кровати, он должен был условный знак подать, да что-то не сработало, и знак был условный и свет включился, да только раньше времени, вот досада. И в футбол играли, как Иванов пишет, и песни пионерские пели, и родительский день ждали с нетерпением. Мне, перед поездкой в лагерь, родители где-то раздобыли новые футбольные гетры, в которых мечтал бы побегать любой пацан из нашего отряда. Я даже не надевал их, а давал играть лучшему нашему игроку Герке Неживцу, который хорошо играть умел, не то, что я. Не удалось мне в них покрасоваться, украли мои гетры в конце сезона, я даже примерно предполагаю, кто совершил сей не пионерский поступок, до сих пор жалко. В девятом классе, когда по возрасту мы не имели возможности бывать в пионерлагере, удалось мне ещё раз там оказаться, на этот раз в качестве помощника физрука, который был нашим школьным физруком, он и пристроил пытливых пацанов. Позвали нас поработать за еду, помогать проводить зарядку утром, соревнования разные. Вот уж здорово было, вот уж оторвались, подтянулись в мир вожаток, как могли. На пионерок уже и внимание почти не обращали, рядом были кто постарше и поопытнее, и уже более подготовленные. Вот и мы пытались с ними освоить некоторые жизненные университеты. Вы не подумайте только, что много чего сумели, малы были, да и обликоморале в то время не то что сейчас, но первые уроки получили… Читаю книжку , где Иванов пишет про пионерское житьё-бытьё, как наяву мои переживания того далекого времени. Чтобы вам была яснее картина моего родного города, расскажу вам, как однажды буквально «загордился» на всю страну за свою малую родину . Было это в мои студенческие годы, на старших курсах, четвертом-пятом. В нашей комнате в общежитии висело типичное того времени радио, с одной программой, по которой мы все новости и агитки обычно и выслушивали. И вот однажды слышу я по всесоюзному\ заметьте- на всю страну\, какой-то разговор, где мой городок Балей упоминают беседующие в радиосети. Прислушался, приник, ё-моё, беседует некто из радио с главным инженером предприятия вредного производства, которое в моем городе детства расположено. И убеждает тот главный инженер, что теперь мол, после реконструкции предприятия этого вредного, работать на нашей зоне стало много безопаснее, не то, что раньше, практически безвредное производство. А до сего момента, территория на самом предприятии и вокруг, т.е целиком в городе Балее, считалась зоной экологического бедствия. Вот это слава, про мой город говорят, да на весь Союз, и неважно по какому поводу, загордился я сильно. Потом призадумался, знавал я это предприятие, пригород Балея – Новотроицк, не так уж и далеко от моего дома, где прожил я немалое количество лет. Что это, значит ли что и мне досталось, как и всем жителям города. Опаньки, сколько же я черпанул этой вредной экологии, не раз и не два находясь в непосредственной близости от засекреченного и вредного объекта. Призадумался ваш неистовый писака о судьбе своей злодейке, да и решил, а может и к лучшему случилось. Схватил нужную для пробуждения талантов дозу, да и вовремя уехал в Новосибирск, а сколько моих друзей и знакомых остались. Я даже на этой высокой ноте определился со своим нынешним статусом, мутанты мы с моим другом Славкой, смотри- ка сколько талантов и в самом деле пробудил в нас этот «вредный период» жизни. В математике рубим, в институте передовые, самодеятельность, спорт, да и с девушками самая правильная ориентировка, значит и в самом деле доза была оптимальная для юных организмов. Друзья мои, это я потом выяснил, которые остались в Балее, в самом деле, более пострадали. Кто умер уже, кто на нарах чалится, кого в драке пьяной прибрали, а кто и просто спился в жизни непростой. Вот как вредное производство по-разному разные таланты открывает и к чему приводит разные человеческие организмы. В какую сторону мутируют они, эти организмы, в зависимости от дозы, времени пребывания и вовремя слинял если. Мы со Славкой , слава богу, мутанты крепкие, саморазвивающиеся, главное, вовремя слиняли. Так то, друзья мои! Как говорится, хватит о грустном. Следующий этап моей жизни, о котором я уже много вам рассказал, студенческий пролетел также быстро, как и детство, с той лишь разницей, что «не мешали» родители познавать жизнь, её приятные и разнообразные моменты. И сами мы шишки на лбу набивали, и сами их лечили и жадно впитывали всё вокруг. Я уже говорил, что первые полгода жили мы со Славкой на съёмной квартире, и только после первой сессии переехали в общежитие. Помню, что мама моя пугала меня этим словом-общежитие, где по её словам, такое творится. Она меня даже не пустила на день рождения к одной девушке, проживающей в общежитии нашего города, так опасалась за мою репутацию. Эх, мама, мама, как же ты ошибалась. Не было, пожалуй в моей жизни более счастливого периода, чем период жизни в общежитии. Конечно, я немного лукавлю, не в общежитии же дело, а в возрасте, студенчестве, свободе и самостоятельности в большом городе, сколько нового, удивительного вокруг. Как часто наши однокурсники –новосибирцы завидовали нам, свободно существующим, как хотелось им пожить день –два с нами, не только же в учебе заключалась наша студенческая жизнь. Да и что бы не вдалбливали в наши юные головы наши преподаватели на лекциях и семинарах, вся эта мудрость оставалась в аудиториях, стоило нам покинуть здание института и мчаться и мчаться по жизни увлекательной и поучающей. Тут братцы мои, всего и не расскажешь, романистом быть надобно, а у нас другая цель, вспомнить чувства, переполнявшие нас тогда, да и поплакать, что не вернуть их никогда больше. А как хотелось бы. А сколько людей прошли по той нашей жизни, сколько хорошего и доброго внесли в наши органы чувств. Когда мы поступили, то перед учебой большинство первокурсников отправили в колхоз, урожай собирать, нас со Славкой оставили в городе, и мы разбирали забор вокруг нового корпуса, который строили ЗЭКи, и нам надо было «замести следы» их здешнего пребывания. Мы и заметали. В ЗЭКовских стройках не было ничего особенно необычного, в наше социалистическое время, были оказывается, люди, кто «неправильно» социализм строили. Вот и подпускали их исправлять свои ошибки на реальных стройках. А поскольку их было многовато, то с рабсилой проблем не было. А вот разбирать заборы с колючей проволокой, ломать будки вооруженной охраны приходилось студентам желторотым. Что мы и делали. Надзирали над нами, в смысле, руководили наши факультетские педагоги, один из них Лев Степанович Дроздов, человек, который подбирал перед вступительными экзаменами из абитуры будущих спортсменов для своего факультета, поддерживая их морально и отслеживая сдачу экзаменов. Это он именно встретил нас со Славкой на первой же консультации во дворе института и мгновенно рассмотрел на груди у нас значки перворазрядников по баскетболу. С улыбкой вспоминаю, как в этот жаркий летний день, а были мы в рубашках с коротким рукавами, но со значками на груди, наехала на нас некая леди взрослого возраста, типа, и не стыдно же нам значки надевать на рубашки, знать по блату норовим в институт проникнуть. Лев Степанович со своим тонким, совсем не мужским голосом патронировал нас на экзаменах и поддерживал, что так надо было молодым провинциалам в этом новом мире большого города. Из реальной поддержки, которую он пытался оказать, были темы сочинений, которые он сообщил за полчаса до экзамена, но и то он что-то перепутал, в группе, в которой мы писали сочинения, были другие темы. С ним и связан один чуть не окончившийся трагически для меня эпизод. Разбирали мы будку охранников на углу забора, сам забор уже частично убран, кто-то ломает его и дальше, а мы со Славкой залезли в будку и там орудуем. Вдруг, чувствую, что ненадежное наше убежище начинает крениться и падать внутрь охранной территории. Славка стоял в этот момент лицом к окну и сообразил выпрыгнуть в окно и повис на столбе, который оказался снаружи рядом с будкой. Я же находился лицом внутрь двора и ничего не успел придумать, только опустился на пол падающего сооружения. И это меня спасло, при падении будки прямо перед моим лицом в каких-то нескольких сантиметров оказался деревянный столбик , на который, очевидно опиралась охранная камора, и чуть-чуть не врезался я лицом в этот столбик. А если бы я стоял, или только пригнулся, неизвестно каким местом напоролся пусть не на острый , но и не сильно широкий срез этого деревянного столба. Понятное дело, неразобранные ещё в полной мере стены и крыша будки завалили меня сверху, на что потребовалось дополнительных усилий, чтобы выкарабкаться из этого завала. Первым кого я увидел, был наш Лев Степанович, белый-белый лицом с помертвевшими от ужаса глазами. Надо было видеть, как он приходил в себя, увидев меня живым-здоровым, как ощупывал и проверял мои худые кости, цело ли бренное первокурсниковое тело. И как счастливо вздохнул, убедившись, что тело цело. Я не успел толком испугаться, но этот медленно надвигающийся откуда-то снизу на моё молодое и тогда ещё, как я думал, красивое лицо, столб, помню как сейчас, по истечении уже столько времени. Так мы с Львом Степановичем и познакомились близко и подружились и все пять лет учебы были тесно дружны, тем более что активно тянули факультетский спорт ещё и в качестве организаторов. Вроде бы, совсем недавно это было, увы, время летит и мчится. Совсем уж недавно, казалось бы, собрались и отметили пятьдесят лет поступления в ВУЗ и сорок пять лет выпуска. А нынче на дворе уже пятьдесят лет выпуска, соберемся ли, не помешает ли нагрянувший коронавирус!? Тают, к сожалению, наши ряды, жизнь так уж устроена, намеренно каждому по – разному. Вспоминаю, чуть ли не первую поездку всей нашей компании к одной девочке на квартиру, праздник какой-то был, не иначе. Едем в трамвае номер шесть, такой, по тем временам, показательный трамвай, потому что был в нем удивительный водила. Мало того, что он содержал в идеальном состоянии своего железного друга и всегда объявлял остановки, он что-то еще дополнительно сообщал пассажирам. То по истории города и мест , мимо которых проезжает его транспорт, то ещё по теме поведения в транспортном средстве, причем весьма культурно и задушевно даже. Мы этим маршрутом не часто ездили, но иногда удавалось, и всегда с удовольствием прислушивались к полезной информации. Водитель был армянином, все звали его Миша, был он обаятелен и отчаянно вежлив. По-моему, он пытался привить пассажирам некие понятия по культуре поведения и общения в его трамвае. Вот мы едем в гости к нашей однокурснице, весело общаемся на задней площадке, все молодые и жизнерадостные, вся жизнь загадочная впереди. Миша наш, как обычно, вещает что-то полезное, мало кто из нас прислушивается к его премудростям, у нас впереди первая совместная с девочками нашими гулянка, мы и нарядились соответственно, в предвкушении. Стоп. Наша остановка. Часть наших пацанов выходит из задней двери и, что вы думаете? Подходит к нам, я тоже был в этой группе, обиженный водитель и с расстроенным видом объясняет нам, типа, как же так, молодые люди, по правилам надо выходить в передние двери, в задние только вход. Я вас прошу, в следующий раз будьте культурнее и только в передние двери. Представляете. А он еще добавляет, вы вот с виду воспитанные и приятные молодые люди, в шляпах даже ходите, а правила нарушаете, нехорошо, знаете ли. И так как-то по –отечески с горечью про нас бестолковых в шляпах, на вид воспитанных и культурных. Заметьте, не спросил даже, есть ли у нас билеты проездные! А у нас их, скорее всего, и не было. Ему гораздо важнее было научить нас цивилизованным правилам игры, в смысле, поведения на общественном транспорте. Где теперь наш воспитатель Миша- армянин, все так его и называли, Миша –армянин, жив ли, радуется , что не все его труды пропали даром, есть ли в наше время культурно и по правилам входящие и выходящие из трамваев люди!? Конечно, если сравнить наше время с временем нашей молодости, и невооруженным глазом можно заметить большую разницу. Помню такие непростые времена, когда приходилось штурмовать общественный транспорт, которого было мало и не всегда даже перегруженный автобус или троллейбус останавливался на остановке, а то и проезжал мимо и останавливался в неположенном месте, дабы исторгнуть из недр своих помятых и сердитых пассажиров и мчаться дальше, не принимая других, догоняющих его и матерящихся на чем свет стоит обозленных граждан. Которым не до правил Мишиных, лишь бы влезть. И мы бегали и мы материли проезжающий транспорт, и мы штурмовали и пытались запихнуть орущих детей, чего только не было в нашей жизни. Сейчас, как мне кажется, немного проще. Во –первых, личный транспорт есть у многих, во-вторых, частный транспорт разгрузил салоны, что-то я давно не видел как бегут люди за проезжающим мимо автобусом. Лично я теперь предпочитаю передвигаться либо пешком, благо место моей службы в доступной близости от места проживания. Иногда использую общественный транспорт, особенно метро, у которого нет пробок. На вечерние мероприятия- только пешком или на такси\ слава богу, такси сейчас не дорогое,\ к тому же такси позволяет расслабиться и накатить на любом мероприятии, не опасаясь грозного ГАИ и потери водительских документов. Автомобиль мне нужен только летом, чтобы добраться до дачи. Всю свою автомобильную жизнь, а начал я работать жигулистом аж с 1980 года, в октябре загонял авто в гараж и забывал про него до весны, когда надо было опять открывать новый дачный сезон. Сегодня ещё проще, мадам моя сама имеет и водит автомобильчик, и любит в отличие от меня это делать, поэтому мне значительно легче с перевозкой своего бренного тела с весны ранней до середины осени. Есть кому в нашей семье плечо подставить, уже и внучок Сёма готов и рулит частенько. Как говорил великий комбинатор Остап Ибрагимович, автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Было время, когда автомобилей было мало, ездить по городу было легко и приятно, а вот купить автомобиль было трудновато, если не сказать, практически безнадёжно. Наша семья, в которую я вошёл в качестве примака\ кто не знает, я объясню, примак- это человек, который женившись, живет у тёщи в доме\, решила купить дачу. Разумеется, решали главным образом тёща с тестем, мы с мадам юной больше о житейских радостях думали, но и мы участвовали в семейном совете и согласились с этим предложением. Скинулись, мы с мадам выделили из своего скромного бюджета рублей двести, остальное собрали и заняли тёща с тестем. Купили старенькую дачку, стали жить- поживать, дочь карапузка летом на свежем воздухе, ягоды, зелень-мелень выращиваем, хорошо. Однако, через год-два опять семейный совет состоялся на тему приобретения автомобиля. Все-таки трудновато с урожаем по автобусам шастать, тесно и неудобно. Мы с мадам опять двести, двести пятьдесят выделили, тёща с тестем напряглись, тетку родную опять потрясли, собрали бабки. Тесть у меня в партшколе молодым коммунистам мозги парил на тему партийного строительства, значит, особа приближенная так сказать, вот и сподобились мы на жигулёнок зеленого цвета, стало совсем хорошо. Мне только трудновато, я главный водитель, значит, каждые суббота-воскресенье будь любезен за руль, тесть у нас в связи с партшкольными мозгами всё же вспомогательные функции выполнял, не сильно теща ему доверяла нас, людей значит, перевозить. Отсюда и воспиталось во мне совсем неяркая любовь к автомобилю, как говорится, за хлебом в булочную не ездил. Я и сейчас не горю желанием рассекать по улицам городским, тем паче, что улицы уже так забиты, что езда по ним, особенно в часы пик, надолго отбивают всякую охоту передвигаться. Тем и довольствуюсь, что летом до дачи, иногда меня дочь на нашей машине везет, это когда мне обязательно днем накатить надо, чтобы гость меня посетивший не обиделся. Машина как раз на дочь и оформлена, с расчетом, стало быть, ну вы понимаете! А теперь, когда мне какую-то хрень подарили, браслетик такой, который и шаги меряет, надо в течение дня тыщ десять нашагать, вот и стараюсь пешком передвигаться, здоровье, стало быть, с каждым шагом так и прет, так и прет!Читать дальше