Мила Яхнис - Татуировка на душе

© Мила Яхнис, 2022

ISBN 978-5-0056-1273-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты всегда умела выступать перед аудиторией, но сейчас выглядишь студенткой-первокурсницей, сдающей первый устный зачет.

Сидящие за партами родители тихо изнывают от жары и скуки.

– Переход ваших детей из начальной школы в среднюю может сопровождаться стрессом. И если мы хотим его смягчить, мы должны чаще обращать внимание…

Я не свожу с тебя глаз и непроизвольно облизываю нижнюю губу. Ты замечаешь это, и я вижу легкое дрожание листа бумаги в твоей руке.

Выпрямляюсь на стуле. Ты роняешь лист, и он плавно опускается на пол.

– Простите.

Ты наклоняешься, чтобы поднять его, я вижу в вырезе декольте твою грудь, покрытую легким загаром.

По моей спине ползет тонкая струйка пота. Почему в этой долбаной школе не работают кондиционеры? Я мечтаю о прохладном душе. С тобой.

– Если у вас есть вопросы ко мне как школьному психологу, – ты поворачиваешься к доске и пишешь на ней свой номер телефона. Я смотрю на твои туго обтянутые серой юбкой ягодицы и понимаю, что на тебе нет нижнего белья.

Ты, конечно же, просматривала списки детей, поступивших в пятый класс, и обнаружила мою фамилию. Максим ведь носит ее. Я не застала тебя врасплох. Но я и не собиралась. Кто-то давным-давно в бестолковом разговоре ни о чем упоминал, что ты работаешь в этой знаменитой школе. Но я не думала встретить тебя так скоро.

– Скажите, а завтраки у них будут комплексные?

Дебелая мамаша вытирает лоб синим платком в клетку. Сейчас еще пользуются такими? Или их выдают только суперматерям, которые точно знают, что про завтраки надо спрашивать именно у школьного психолога?

Я даже не слышу, что ты отвечаешь, потому что неотрывно смотрю на твои длинные пальцы, скользящие по стройному бедру так, словно ты просто поправляешь юбку.

Жест, предназначенный только для меня.

Значит, ты уже не волнуешься и начала собственную игру. Игру, которая всегда сводила меня с ума. Бумагу ведь ты тоже выронила не случайно, паршивка.

Я принимаю вызов и медленным движением заправляю прядь волос за ухо. Помню, как это тебя будоражило.

– И если правильно организовать режим…

Ты делаешь паузу и громко сглатываешь. Тридцать пар глаз в недоумении смотрят на тебя. Точнее, двадцать девять. Я смотрю на тебя взглядом похотливого хищника. Ты берешь себя в руки:

– Если правильно организовать режим дня вашего ребенка, то можно избежать трудностей, возникающих из-за увеличения общей нагрузки и смены обстановки.

Чувствую свинцовую тяжесть внизу живота. Если бы у меня был член, то мои джинсы лопнули бы от стояка.

Если бы у меня был член, то ты давно была бы моей, а Павлик остался девственным профессорским сынком.

Если бы у меня был член, ты бы не прозябала в средней школе, а, ну не знаю, преподавала бы в универе, где я заведую кафедрой.

Если бы у меня был член, ты бы ходила со мной этим летом по улице Рамблас, и мы бы пили белое вино и ели паэлью. Или нет, я бы заказала пиво «Клара» и тапасы, а ты бы морщилась и говорила, что мне никогда не стать богемой.

Но у меня нет члена.

Поэтому я просто мать-одиночка, сын которой поступил в элитную физико-математическую школу. А ты психолог в этой школе. Удачное совпадение, мы все же столкнулись через 12 лет на собрании для родителей пятиклассников перед началом нового учебного года.

Если не считать того вечера выпускников пять лет назад в пафосном ресторане, где мы с тобой вначале не смотрели друг другу в глаза, а потом ты практически изнасиловала меня, мертвецки пьяную, в курилке. Или тогда мне это приснилось?

И вот сейчас ты в шифоновой белой блузке с глубоким вырезом стоишь напротив, и я опять чувствую боль. Как 12 лет назад, когда ты, лежа со мной в постели, медленно произнесла:

– Знаешь, Павлик сделал мне предложение.

Павлик, над которым мы с тобой смеялись – румяный увалень с уже намечающейся лысиной. На знакомстве с ним настояла твоя мама. Сын подруги ее детства. Маменькин сынок, похожий на плюшевого мишку. Он дарил тебе ужасные розовые гвоздики. А еще маленькие коробочки с птифурами. Цветы сразу отправлялись в урну, а птифуры я беззастенчиво поедала после нашего с тобой ежевечернего секса. Павлик перманентно краснел в твоем присутствии, все время что-то ронял и бесконечно цитировал свою маму. Никогда не забуду, как мы втроем пошли в кино, и там, сидя в последнем ряду, ты своей правой рукой довела меня до оргазма, продолжая неотрывно смотреть в экран, не выпуская левой руки из вечно потной ладошки Павлика.

И вот ты говоришь мне, что Павлик, вероятно, станет твоим мужем. Может, ты предлагаешь вместе над этим посмеяться? Но в тоне твоего голоса есть что-то настораживающее, что-то такое, от чего мне не хочется смеяться.

Я не собиралась быть подружкой невесты, я даже не думала о том, чтобы прийти на твою свадьбу. Спасибо тебе за милосердие – ты не послала мне приглашение. Это добило бы меня окончательно. Но, к счастью, ты неспособна на пошлые поступки. Не считая твоего замужества, конечно.

Уверена, мое отсутствие обрадовало твоих родителей. Они ненавидели меня всеми фибрами души. Думаю, они боялись, что я уведу тебя из-под венца или, еще хуже, трахну где-нибудь в подсобке в разгар торжества. Они знали меня к тому времени пять лет. Ровно столько, сколько мы с тобой снимали вместе квартиру рядом с универом. И, несмотря на свое провинциальное мышление, они почти сразу догадались, что мы не просто закадычные подружки.

Только они не знали, что это ты была инициатором, вдохновителем, провокатором. Это ты совратила меня уже через месяц совместного проживания. Ты сделала это абсолютно осознанно, дерзко и красиво. Ты всегда была целеустремленной и настойчивой. Я сама не поняла, в какой момент я растворилась в тебе, как ты стала моим миром.

Мне нравилось все, что ты делаешь.

Твоя походка, твой голос, твоя короткая стрижка и твоя манера держать сигарету. Я завидовала той легкости, с которой ты могла переключаться с одного занятия на другое, не зацикливаясь на мелочах. Меня восхищало и пугало, с какой простотой и небрежностью ты выкидывала надоевшие вещи, избавлялась от наскучивших отношений и никогда не записывала ничьих телефонов.

«Надо будет – сами найдут», – говорила ты и смеялась так, как умеешь смеяться только ты. Каким-то особым заразительным смехом. Мне всегда нравилось тебя смешить. Я испытывала к тебе какую-то трепетную нежность в странном сочетании с непреодолимым влечением.

Так вот. Твои родители. Они сразу заподозрили неладное. Еще когда ты привезла меня к ним домой на первые зимние каникулы. Твоя бдительная мама все время без стука врывалась в нашу комнату. Если бы мы были мужчинами, то точно превратились бы в импотентов. В конце концов мы додумались ставить стул вплотную к двери, и это вызвало у нее еще бОльшую панику. Зачем девочкам этот стул у двери? Мы лишь невинно пожимали плечами. Не могли же мы сказать, что пока дверь со стуком врезалась в стул, мы успевали разъединить наши сплетенные тела и разбежаться по разным углам.