Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет

Она вытерла рукавом слезы. Ей показалось, что руки Арсеена стали теплее.

– Посмотри на него, Господь, кому он, больной, нужен? Он нужен мне, я буду его женой навеки.

Потом Вера положила руку Арсеена на простыню и опять села в кресло для посетителей. Закрыв глаза, она стала читать те молитвы из молитвенника, которые выучила наизусть.

«Господи, помилуй. Господи, помилуй… Господи, помилуй».

«Богородица дева, радуйся!..»

«Отче наш, сущий на небесах…»

«Живый в помощи…»

Уходя домой, Вера поцеловала своего любимого мужчину, единственного мужчину, который о ней заботился не по служебным инструкциям, как это принято в Бельгийском королевстве, а по доброте своего сердца, и пообещала выйти за него замуж без всякого раздумья.

Она ехала во Фландегем ночным поездом, как к себе домой. В ее душе был покой и мир. Веру уже не интересовало, кто виноват в ее судьбе или в судьбе больного Арсеена, главное, что она знала, каким путем она пойдет, чтобы не сдавать захваченных позиций, и в ней набирала силу решимость матросов гордого «Варяга» победить в последнем бою.

Арсеен выжил всем смертям назло, хотя доктора уверяли его близких в обратном.

Пока его родные вторично готовились к похоронам, Арсеен пришел в сознание, его почки заработали, и вскоре он был переведен из реанимационного отделения в обычную палату. За это время его дочери, воевавшие за лучшую долю в наследстве, отложили на потом свои разборки и до поры потеряли к нему всякий интерес.

Зато Вера беспрепятственно навещала своего будущего мужа и радовалась каждодневному улучшению его самочувствия. Больничный режим пошел Арсеену на пользу: он похорошел, окреп и развеселился, и его совершенно не заботило отчуждение родственников, потому что рядом с ним была его Вера. Каждый день она приносила ему что-то вкусное и каждый день спрашивала, кто приходил его навестить.

– Дорогая, пусть это тебя не тревожит, родным моя смерть в прибыль, а моя жизнь – обуза. Когда у меня не было тебя, они тоже меня не навещали. Я тебя люблю. Дома все нормально?

Они сидели на больничной койке и строили планы на будущее, в котором Вера найдет себе работу, а Арсеен будет присматривать за детьми. Иногда женщина приводила в больницу Витю и Таню. В больнице они смущались, но тоже радовались тому, что Арсеен выжил.

Перед самым Рождеством Арсеена выписали из больницы. По этому случаю он пригласил Веру и детей погулять по Генту как счастливая семья.

Рождественская елка в историческом центре города, знаменитого своими готическими башнями, карнавальными площадями и бесконечными дождями, была божественно красива. Восторженной Вере в густой еловой зелени, в сверкании разноцветных гирлянд и переливах стеклянных шаров виделось начало рождественской сказки. На праздничных ярмарках гуляющей публике предлагалась всякая всячина: от брюссельского сыра, знаменитого своей неистребимой вонью, до причудливых фигурок лесных гномиков, расставленных между подвесными фарфоровыми ангелочками.

Там и здесь торжественно прогуливались пары из достопочтенного 18 века. Дамы были одеты в длинные теплые платья с оборками понизу. Теплые пелерины с мехом по краям согревали женские плечи, а нежные ручки женщин доверчиво прятались в пуховые муфточки. Кавалеры в драповых фраках показывали простому люду эталон галантности. Держа барышень под локоток, они не забывали время от времени поигрывать изящной тросточкой в своей руке. Эта тросточка в мужской руке, одетой в кашемировую перчатку, служила прекрасным дополнением к костюму господ прошлого века.

Веселый дух приближающегося праздника поддерживался задорными наигрышами гармонистов в старомодных рубашках, надетых поверх теплых курток. Гармонисты сидели рядком на небольшой сцене, освещенной разноцветными лампочками, и в перерывах распивали пиво, которое пузырилось в стеклянных пузатых кружках. Внизу перед сценой, у горящих угольных ваз, грелся простой люд, согревая себя глотками горячего грога. Между взрослыми компаниями крутилась шустрая детвора.

На соседней площади у подножья кафедрального собора Святого Бавона веселая молодежь кружила по льду импровизированного катка. От центральных площадей города начинались торговые улицы, чтобы даже у забывчивых людей была возможность купить подарки своим родным и успеть к праздничному столу, ведь рождество – это домашний праздник.

Зимний вечер наступал со скоростью падающей звезды, но сгущающиеся сумерки с успехом рассеивались яркой новогодней иллюминацией, украшающей витрины магазинов, и уличными фонарями.

К вечеру Вера с Арсееном порядком подустали и отправились домой, обвешанные пакетами с новогодними гостинцами, а Таня с Витей продолжили рождественское гуляние походом в кинотеатр, который стоил не меньше, чем еда в ресторане, потому что к билету полагалось покупать и все «киношные атрибуты» в виде попкорна и кока-колы, и т. д.

К рождественскому ужину в доме Арсеена стол был накрыт по-царски, но начать есть было нельзя из-за отсутствия детей. Как могла Вера забыть о том, что в Рождество и Новый год общественный транспорт прекращал свою работу с 7 часов вечера? Но теперь женщина была уже не одна, она была почти замужем, с ней был ее верный Арсеен.

– Вера, позвони детям, пусть Таня и Витя садятся в такси и едут домой, а мы за такси заплатим сами.

Пока дети не приехали домой, женщина высматривала приход такси в окно и мысленно радовалась за свою жизнь.

Первый рождественский вечер в новом доме прошел замечательно!

Изобилие на столе, радостное настроение собравшейся за столом новоиспеченной семьи, о чем еще можно мечтать в рождественскую ночь? В этот вечер Арсеен не плакал, потому что он устал, и сразу после ужина уснул крепким здоровым сном.

Хотя Арсеен после выписки из больницы чувствовал себя крепче, но его по-прежнему сокрушали рыдания, которые обычно проходили к ужину. За ужином мужчина взял за привычку подготавливать новую семью к своей скорой кончине. Сначала дети паниковали, а потом перестали и вместе с мамой ставили за здоровье Арсеена свечи в православной церкви во время воскресного служения, а после окончания службы и чаепития в церковной столовой Вера обычно звонила родителям.

Первой по телефону говорила с дочерью Римма. Она сокрушалась о том, что Вера переехала к Арсеену без регистрации брака, как сожительница, и каждый раз сообщала, что за будущую свадьбу и за здоровье Арсеена молится вся церковь, хотя толком не понимала, чем ее будущий зять болел.

Вере не нравилась откровенность мамы с верующими в церкви, она очень стеснялась своего иммигрантского положения в Бельгии и старалась как можно реже напоминать о себе своим прежним друзьям и знакомым, которые в трудные времена не изменили родине, а она изменила, но выставлять напоказ свою хреновую жизнь за границей не имела желания.