Леонид Ратнер - Несколько иммигрантов в немецкой среде

– (нем.) Это исключено, – отрывисто сообщила фрау Хильд, так что Фима, не поняв слов, понял, что ему отказано. – Машина для вас будет здесь через час.

– (плохой нем.) Извиняйте, но в столовой мы встретил два женщин из Украина. Они здесь жил неделю.

– (нем.) Ах, так! Тогда они поедут с вами. У вас есть предпочтения, в какое место вы бы хотели поехать в хайм?

– Если мы обязательно ехать, тогда, пожалуйста, в Хайдельберг. Там жить наши родственник.

– (нем.) Ага, родственник в Хайдельберге…

Начальница подошла к карте, прижала большой палец к кружочку «Карлсруэ», а указательный – к кружочку севернее, Фима разглядел, что к Хайдельбергу. Потом как циркулем провела указательный по окружности вокруг точки Карлсруэ и почти на противоположном конце диаметра описанной дуги, с выражением удовлетворения на лице, уперлась в еще один кружок.

– (нем.) Здесь мы хайм закрываем, – пробормотала она себе под нос. Потом с сожалением отвела указательный палец немного назад.

– (нем.) Вы поедете сюда.

++

Через полтора часа микроавтобус, в котором ехали довольная Маша с ошарашенными родителями и, напротив них, Роза и Жанна, выехал на автобан.

– Ну шо, Фимочка, – презрительно морща нос сказала Роза, – спортил нам жизнь? Нам еще недилю надо было в лагере пожить, квартиры посмотреть. Как говорят, не делай людЯм добро, не будешь йисты дермо.

– Ну, мама! Причем тут Фима? – заступилась за него Жанна.

– Причем? Был бы ни при чем, не глядел бы щас так внимательно в окошко.

– Ну, простите. Я же не знал, что на вас ссылаться нельзя, – виновато посмотрел на Розу Фима.

– Простите… Це вже больше по-людски. Э-э-х, – вздохнула Роза и тоже стала смотреть в окно.

Но долго молчать она, видимо, не могла. Поэтому всю дальнейшую дорогу Фима слушал историю выезда Розы и Жанны из Украины в автобусе через границу, про украинскую, польскую и немецкую таможни, про прошлые и будущие планы Розы насчет Жанночки, и голова у него к концу поездки шла кругом. Но прерывать Розу ему было неловко – ведь он и правда поломал этим незлым людям намеченное. Катя историей Розы не интересовалась, иногда подремывала, изредка «играла» с Машей в ее куклы, а в остальное время с удовольствием смотрела в окно на просыпающуюся после зимы природу. Но в какой-то момент, поймав паузу, она обратилась к Розе:

– Скажите, немки все такие злые?

– Та не, разные, как везде. А у Хильды работа такая. В этот лагерь же сброд со всего мира стекается, половину сразу можно в тюрму. Вот и злая.

++

Микроавтобус остановился у трехэтажного дома. Водитель зашел внутрь, а прибывшие начали выгружать чемоданы и сумки. Из дверей показались водитель и какой-то мужчина, как потом выяснилось – хаусмайстер, это должность типа управдома плюс слесаря. За ними выскочили несколько детей. Маша оживилась, но сделала вид, что ей все равно. Из пары окон высунулись и стали смотреть на событие какие-то любопытные.

– Willkommen. Kommen sie mit. / Добро пожаловать. Идите со мной, – сказал хаусмайстер, и все потащились с вещами внутрь хайма.

Хаусмайстер жестом показал Розе, и Жанне остаться в фойе в фойе, а Фиме и – Кате – подниматься за ним по лестнице. Стесняющуюся любопытных местных детей Машу Роза посадила рядом с собой на чемоданы.

– Können sie Deutsch? / Вы говорите по-немецки? – дружелюбно спросил хаусмайстер.

Уж это-то фразу Фима знал хорошо.

– Ja, – ответил он и, помолчав, честно добавил, – Ein bisschen. / Да. Немного.

Навстречу прошли несколько человек, еще кто-то выглянул из дверей. Одной из выглянувших женщин хаусмайстер помахал рукой.

– Hallo, Tanja. Kannst du mir helfen? Den neuen Gästen das Heim zu zeigen? Komm mit. / Можешь мне помочь? Показать общежитие новым гостям? Пошли.

– Natürlich. Ich komme gleich. / Конечно. Сейчас приду, – отозвалась Таня.

Хаусмайстер завел Фиму с Катей в выделенную для них комнату и разложил какие-то бумаги на столе. Катя посмотрела из окон. Вид из одного окна был очень красив, просто «Петров-Водкин», холмы, перетекающие один в другой. Из другого окна был виден добротный дом с мужиком на веранде. Мужик приветственно кивнул Кате головой. Катя испуганно отскочила от окна.

– Unterschreiben Sie bitte hier, hier und hier. / Подпишите здесь и здесь, и здесь, пожалуйста, – обратился хаусмайстер к Фиме и Кате.

Пока Фима и Катя подписывали бумаги, в комнату зашла Таня.

Хаусмайстер обрадовался.

– Frau Tanja zeigt ihnen das Haus und erklärt unsere Regeln, die sie gerade unterschrieben haben. Mit allen Fragen können Sie ruhig zu mir kommen. Verstanden? / Фрау Таня покажет вам дом и объяснит наши правила, которые вы только что подписали. Со всеми вопросами вы можете спокойно приходить ко мне. Поняли?

Таня успокаивающе кивнула ему, а супругам сказала по-русски: поняли. Хаусмайстер еще раз ободряюще улыбнулся новым жильцам и вышел, почти пропев: Tschü-ü-ü-ß / Чю-ю-юс.

Он что сказал? – удивился Фима.

– Когда? – спросила Таня, – Чюс, что ли? Это значит, до скорого. Да вы не пугайтесь так. Первое время никто ничего не понимает. А многие – и потом тоже. Меня Таня зовут, как вы поняли.

Фима пожал протянутую руку.

– Фима. Это моя жена Катя, а внизу еще Машка чемоданы сторожит.

Катя и Таня тоже пожали друг другу руки, оценивающе глядя друг на друга. Катя, полноценно одетая, смотрела немного высокомерно на одетую по-домашнему Таню. Таня, симпатичная женщина примерно Катиного возраста, улыбнулась Кате с легкой усмешкой опытного человека.

– Ну, затаскивайте ваши вещи, – закончила процедуру знакомства Таня, – а потом, минут через двадцать, спускайтесь в кухню. Покажу вам наши хоромы.

Фима, Катя, Маша, Жанна, Роза стояли в дверях большой кухни, в которой занимались своими делами несколько женщин и мужчин, и с любопытством оглядывали ее. Вдоль одной из стен стояли 4 четырехкомфорочные газовые плиты, у другой – несколько моек и разделочные столы. На стенах над столами висели полки, в основном заставленные кухонной утварью. Возле большого окна находились несколько обеденных столов со стульями. Старожилы тоже с любопытством оглянулись на новеньких.

– Заходите, – сказала Таня, – С народом потом познакомитесь, а сначала я вас по дому проведу. Это, как вы поняли, кухня. Главное место в доме. Средоточие общественной жизни. Ну и скандалов, конечно.

Одна из женщин, симпатичная молодая брюнетка, достала из кармана халата пачку сигарет и прокомментировала: Если бы ты не скандалила, никаких скандалов не было бы.

– Ну, ты, Клавка, вечно состришь, – хихикнул один из мужчин.

Таня как будто не услышала Клавиного замечания.

– Там, где полки свободны, можете их занять вместе со столами под полками. Вон за той дверью – кладовка. Там выберете себе посуду, приборы. Чайники общие, так что, если поставили чайник и ушли, не удивляйтесь, что кто-то кипяток использовал. В хайме живут кроме наших еще югославы и цыгане, но их немного и мы с ними практически не пересекаемся. Бывает, что их дети с нашими поцапаются, а в остальном здесь все мирно, – С поджатыми губами она посмотрела на Клаву. – Идем дальше.