Леонид Ратнер - Несколько иммигрантов в немецкой среде

– Мед! – еще раз громко сказала Роза.

Удивившись, что и теперь ее не поняли, Роза вытянула руки в стороны, подрыгала ими, сложила гузкой губы и произнесла: «Ж-ж-ж».

– Was? / Что? – с ужасом выдохнула девушка и нажала под кассой кнопку вызова начальства.

Пока Роза растерянно пыталась что-то еще придумать, чтобы объяснить этой глупой кассирше, что ей всего-навсего нужен мед, к кассе подошел высокий мужчина с табличкой менеджера на халате.

– Was ist passiert? / Что случилось?

Роза оглянулась по сторонам и увидела букеты цветов рядом с кассой. Подпрыгивая, махая руками и жужжа она двинулась к цветам. «Подлетев» к букету, она опять вытянула губы и ткнулась носом в цветы. Затем, посопев, вытащила из цветов голову и, маша руками и довольно причмокивая губами, «подлетела» назад к кассе.

С улыбкой, так как теперь-то ее наверняка поймут, она гордо сказала начальнику:

– Мед!

Менеджер бережно взял Розу за руку, вывел ее из очереди и кивнул кассирше, чтобы та продолжала работать. Он внимательно рассмотрел Розу, ее розовые волосы и розовые штаны.

– Was möchten Sie? / Что вы хотите?

Роза начала раздражаться, – Ну, мед же!

Она опять оглянулась по сторонам и увидела стопку полиэтиленовых ведерок. Взяв одно из них, она поставила его рядом с мужчиной. Потом повторила свой «полет» к цветам, еще энергичнее махая руками, громче жужжа и выше подпрыгивая. Подлетев обратно к мужчине, Роза с блаженной улыбкой присела над ведерком и закряхтела «А-а-а!», видимо думая, что именно так пчелы откладывают мед.

Затем добавила, все еще сидя на корточках и улыбаясь: – Мед.

Начальник посмотрел на потрясенную очередь, застывшую кассиршу и сказал:

– Ja, ja, mjot… = Да, да, мьёт…

Потом он достал мобильный телефон, позвонил куда-то и что-то быстро сказал.

Роза выпрямилась, поставила ведерко на место и стала терпеливо ждать, когда же до этого тупого немца дойдет, наконец, что ей нужен обыкновенный мед.

++

Жанна в халате стремительно зашла на кухню. Там сонный, но полностью одетый Фима складывал бутылки в полиэтиленовый мешок.

– А мама сюда не заходила? – обеспокоенно спросила Жанна.

– Я не видел, – хмуро ответил Фима.

– Я боюсь, с ней что-то случилось.

– А что с ней могло случиться? – так же хмуро спросил Фима. – С такой сильной личностью. Так вчера всех построила – чтобы просто выпить, надо было в коридор выходить.

– Фима, мне не до ваших шуточек, тем более что от них пахнет Аликом. Мама пошла в магазин за медом и ее уже полчаса нет.

– А зачем ей с утра нужен был мед?

– Для блинчиков. У нас мука от пирога осталась.

– Ладно, успокойся. Я все равно в магазин собирался. Алик сказал, что все бутылки надо сдать, пока хаусмайстер не увидел.

– Ты Алика слушай, – прыснула возившаяся у своего стола Клава. – Он одного вообще подбил, немцам возле магазина помогать, тележки на место ставить.

– Правда? – посмотрел на нее Фима.

У Жанны на глазах выступили слезы.

– Какие немцы! У меня мама пропала!

– Так беги ищи! – отрезала Клава.

– Как? Я ж в халате. Мне полчаса одеваться.

– Ладно, я все равно собрался, – кивнул ей Фима. – Пойду, Розу посмотрю.

– Жанна мгновенно успокоилась.

– Спасибо, Фимочка.

Из магазина, к которому подходил Фима, вышли двое крепких молодых парней в оранжевых комбинезонах. Они вежливо, но настойчиво вели Розу к машине с красным крестом на борту.

– Ах, ты, черт! Хальт, хальт! / Стой, стой! – заорал Фима и, размахивая руками, побежал к Розе и санитарам.

++

Катя сидела за столом перед зеркалом и красила ресницы. Фима, которому понравилась такая поза, лежал на койке с учебником немецкого. Раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнула Катя, прикрыв тюбик с тушью и кисточку газетой.

Зашла Жанна с тарелкой в руках. На тарелке горкой высились пирожки.

– Фимочка, это вам пирожки, – тут она увидела удивленно приподнятые брови Кати. – Вашей семье, конечно. Я специально испекла.

Катя продолжила краситься и сказала равнодушно: – Что это за любовная демонстрация?

– Ты разве не знаешь, – удивилась Жанна, – Фима спас сегодня мою мамочку от немецкого дурдома

– Герой! – также равнодушно сказала Катя. – А может, ей стало бы там лучше?

– Да, герой! – как бы не замечая издевки вспыхнула Жанна. – Мама до сих пор в себя не может прийти. А Фима так блестяще говорил по-немецки! Она мне все рассказала.

– Ну, да. Хайм и нихьт ферштеен (не понимать), – печально прокомментировал похвалу Фима.

– Фима, не скромничайте, – нежно посмотрела на него Жанна. – Ешьте пирожки, пока теплые.

– А где ваша девочка? – она повернулась к Кате.

– Гуляет. Я с Машкиного рождения так не наслаждалась свободой от нее, как здесь. Все время занята с детьми – только поесть забегает. И то редко. А ты уже сдала анкету?

– Ну да, мы с мамой списали все у Клавы, только фамилии наши поставили.

– Я тоже так сделала. Пойдешь с нами на дискотеку?

– Ты что, какая дискотека. Я и дома-то не ходила, а тут и подавно.

– А Клава говорит – там прикольно. Она все-время ходит.

– А язык?

– Язык Фимка остается учить. Он – по книжкам, а я буду – в прямом общении. Посмотрим, кто быстрее.

– Я бы без мужа ни за что не пошла.

– Вот ты и не замужем. – равнодушно бросила Катя.

– До свидания, – поджав губы Жанна ушла.

– Ну зачем ты с ней так? – укорил жену Фима, – Она, вон, нам пирожки принесла.

– А пусть к тебе не подкатывается! Я смотрю, тут у многих либидо играть начинает. Хоть и сидим на виду друг у друга, как пауки в банке.

– По-моему, ты придумываешь, – удивился Фима.

– Да? Приятель твой Алик при живой жене аж бледнеет, когда меня видит.

– Я с ним поговорю.

– Ага. Заодно с Григорием Марковичем. Старпер семидесятилетний. Катенька, Катенька, стоит мне на кухню выйти. И с цыганом. Да и остальных мужиков не забудь.

– Может, извини, ты ведешь себя не совсем скромно?

– Я? С этими нищими! Очень мне надо! Да здесь даже Жанке прохода не дают. Вон она как приободрилась, к тебе: Фимочка. А ты бы Клавку послушал, какие тут страсти творились. Делать-то людям нечего, вот у них кровь и играет.

++

Глубокой ночью на кухне за столом сидели Фима и Алик, больше никого в это время там, конечно, не было. Перед мужчинами стояла бутылка водки и стаканчики, закуска. Они уже неплохо выпили, причем Алик был сильно пьянее.

– Да не волнуйся ты, что баб до сих пор нет, – сказал он. – Выпить не мешают. Никуда не денутся на этой дискотеке. По крайней мере, сейчас. Потом – да. Найдут себе богатого. А сейчас – не готовы. Нет, не готовы.

– Богатые – это другой вопрос, – обиженно сказал Фима. – А вот зачем ты к Катюшке подбиваешься, а? Некрасиво. А говоришь – друг.

Алик оживился и даже как будто чуть протрезвел.