Рафаэль Май - Боль

– Не хочешь ли ты сказать, что мы виноваты в его смерти?

– Отчасти, возможно.

– Я всего лишь хотел, чтобы он стал лучше, чем есть. Ведь он мог. Умереть в попытке стать лучше. Что в этом плохого? – Марк и вправду не понимал.

– Куда лучше?! – Маркус повысил тон. – Он был лучшим другом из всех, что я знал… Самым человечным, деликатным и добрым человеком. Какая разница, насколько он был спортивен, если его лучшие стороны были совершенно в другом?

– Человек должен развиваться во всех направлениях. Разве не так? Скажи мне, разве ты так не считаешь?

– Я понял, что это не имеет абсолютно никакого значения, когда человек умер. Мне все равно, что в горах нам приходилось делать привалы чаще, потому что Филип выдыхался быстрее девчонок. Для меня не имеет значения, что он был неуклюжим пухляком в нашей компании. Я помню сейчас не это! Я помню, как он приезжал, когда я звонил посреди ночи из пригорода, не объясняя причин. Как навещал меня в больнице чаще моей матери, когда я получил травму. Кто сейчас вспомнит, что он изо всех сил старался быть лучше, чем он есть?

В отличие от своего приятеля Марк не чувствовал себя причастным, пусть и опосредованно, к смерти близкого человека. И потому пока он стоял на краю эмоционального карьера, Маркуса засасывало болото собственной вины.

Все остальное время они ели молча, изредка предлагая тост за умершего, и тогда тишина прерывалась. И их оплакивающее друга сознание нежилось в коротких воспоминаниях. Марк же напоминал себе бармена, которому по обыкновению посетители изливают душу, и изредка подзывал официантку, чтобы она обновляла пивные стаканы.

* * *

Оказавшись в пустой квартире, Марк весь вечер размышлял о том, почему Маркус отчаянно боролся с чувством причастности к смерти друга, пока не вспомнил тот самый вечер, когда товарищ беспомощно повис на веревках.

Собственные слова всплыли в памяти, как всплывает тело утопленника на поверхности воды, обнажая саму смерть.

«Чтобы быть на одной волне мы должны соответствовать друг другу. А это возможно только, если ты подтянешься до нас или мы опустимся к тебе. Первый путь – это твой личный путь развития. Второй вариант – совместный путь к деградации. Поэтому второй сценарий наименее вероятный. Тебе придется сделать что-нибудь, чтобы мы остались на одной волне. А твое растущее пузо явно этому мешает»…

Слова, которые он произнес однажды шутки ради, как маловажные и незначительные для него самого оказались погребены его собственным разумом. Но что они сотворили с Филипом? Неаккуратно посеянные мысли в его сознании проросли и положили начало одержимости, которая впоследствии и погубила его.

Теперь у Марка не было сомнений. Он совершенно точно знал, что если кто и виноват в этой случайной смерти, то это не Маркус, а он сам. Он вспомнил тот взгляд, которым Филип посмотрел на него после этих слов. И только сейчас осознал, сколько боли в его глазах было тогда. Своими словами он выпустил чудовище в лице чувства несоответствия, с которым друг, выросший в детском доме, жил всю жизнь. Наконец, спустя столько лет рука об руку, он понял друга, который ни разу не решался с ним заговорить об этом: Филип изо всех сил старался соответствовать миру, в который ему посчастливилось попасть после окончания колледжа. Миру, проводником в который стал сам Марк после их знакомства в летнем лагере.

Теперь внутри него, словно воздушный шар, надувался пузырь боли, своей собственной и Филипа, на которую его благословило это воспоминание. Он почувствовал, как ему становится тесно внутри самого себя. Одно мгновение отделяло его от момента, когда он сможет освободиться от трехнедельного паралича. К глазам прильнули слезы. Под силой тяжести первая капля скатилась вниз, оставив мокрую бороздку на лице. За ней вторая, третья…

Марк разом все осмыслил. Он наконец признал, что болен, и лечение, а, возможно, и смерть неизбежны. Он осознал, что ему даже некому об этом сказать. Ведь единственным, кому можно было доверить подобное признание, был Филип, которого больше нет, и в этом отчасти его вина. Выть – вот, что ему больше всего хотелось. Он стиснул зубы, чтобы заглушить рычащий звук, который выходил изнутри. Его душа перестала быть спящим вулканом. Теперь она извергалась обломками, в которую ее превратили страдания. Он позволил себе плакать. Впервые за двадцать четыре года…

* * *

Марк бродил по супермаркету, забрасывая продукты в корзину. Он делал это крайне редко, чаще поручая кому-нибудь купить все необходимое либо заказывая доставку на дом. Но дела в офисе уже были поставлены, поэтому для работы хватало отводившихся на нее восьми часов. Ему пришлось вернуться в Москву, потому что Алисия отказалась от его предложения занять руководящую должность в московском офисе. «У меня семья и дети. Если хочешь, я могу заменить тебя в Стокгольме, но не в Москве. Прости, но я и так пробыла здесь больше, чем мы договаривались», – с такими словами она потребовала, чтобы ее отправили обратно. Ему ничего не оставалось, как прислушаться к ней, ведь после Филипа она стала единственной, кому он мог доверять свои дела. Марк не думал, насколько затянется его пребывание в Москве. Ему казалось, что это станет уважительной причиной, чтобы отложить лечение, которое он не хотел принимать в России.

Уже с полной корзиной он зашел в винный отдел и принялся разглядывать бутылки. Обычно он предпочитал виски, но сегодня ужин ему хотелось провести в компании хорошего вина. Невольно он вспомнил, что Филип из всего алкоголя предпочитал именно красное сухое. Его то Марк и решил найти на прилавке. Поскольку друг в особенности хватил итальянских производителей, внимание сразу привлекли названия «Брунелло ди Монтальчино», «Амароне» и «Бороло».

– Берите «Амароне», – послышался женский голос.

Марк обернулся и увидел девушку в спортивном костюме из футера. Волосы ее были забраны в пучок, а глаза без единой доли макияжа блестели под искусственным светом. Что-то в ее лице показалось ему знакомым. На секунду он даже предположил, что это кто-то из его офиса. Но вопрос, который она задала, взяв в руки бутылку «Амароне», сразу внес ясность.

– Как ваше здоровье? Выглядите, конечно, лучше, но все-таки еще неважно.

Он узнал в чертах ее лица парамедика, который сопровождал его до больницы несколько недель назад.

– Анна? – перед глазами всплыл бейдж.

– Да, верно. А вы, кажется, Марк…

– Точно, – признался он и ответил ей улыбкой. – Всех пациентов запоминаете по именам?

– Я заполняла по вам все бумаги, – объяснила она. – У меня хорошая зрительная память. Так как ваше здоровье?

– Наверное, лучше, чем было, – ответил Марк, не желая вдаваться в подробности.