Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

Инструменты и звук были, мягко выражаясь, так себе, всё тот же отечественный музпром, постоянно что-то горело и ломалось, тем не менее, во время танцевальных вечеров мы вполне раскачивали школьную столовую, если заворачивали все ручки вправо до полнейшей перегрузки и хрипа. Я не говорю уже о порванных струнах и пробитых барабанных пластиках.

Как водится, мы приобрели определенную локальную популярность, появились всевозможные сочувствующие и интересующиеся и среди них, конечно, барышни. Тут-то Алексей Борисыч и отличился.

Парень он был видный, хорош собой, да ещё и с гитарой, и уже только этим вполне логично привлекал внимание созревающих школьниц. А кроме того, он был чрезвычайно галантен и приятен в общении. К слову, все эти характеристики вполне актуальны и сейчас, единственное, ничего не могу сказать насчет успеха у теперешних школьниц – чего не знаю, того не знаю.

Короче говоря, одна из этих козочек по имени Света, видимо наиболее активная, увлекла нашего Алексея не на шутку, в результате чего он вскоре с ней близко подружился, то есть настолько, что ближе уже некуда. Тут конечно стоит сказать, что деваха была весьма симпатичная, весёлая и раскованная, поэтому понять потерпевшего, безусловно, можно. И все бы было ничего, если бы девушка однажды внезапно (потомки, будьте бдительны!) не залетела. Это тоже, в общем, не было чем-то фатальным, но ведь барышне-то едва-едва исполнилось 16 лет… Понятно, что в этих обстоятельствах Лёха, как истинный джентльмен и интеллигентный человек… ну, и так далее.

Через какое-то время у них родилась дочь Катя. Я, между прочим, случалось, качал её на руках и даже как-то кормил котлетами, пока молодые супруги делились друг с другом отрицательными впечатлениями от совместной жизни, которая в конечном итоге вышла у них не очень долгой и не очень счастливой – лет через пять они развелись. Кто там в чем был виноват разбирать не буду, неинтересно это всё.

Ну, а пока что наша творческая активность продолжалась, дошло до того, что ансамбль решили отправить на районный конкурс школьных, видимо, ВИА. Мы выбрали достаточно шумную хард-роковую песню «Ты можешь ходить как запущенный сад…» всё той же «Машины Времени», уж очень они нам тогда нравились, и начали готовиться.

И вот день настал. За барабаны на этот раз посадили какого-то нашего знакомого, не помню, из каких соображений, скорее всего, просто на-просился, а я был определен свободным вокалистом. Помню, было как-то непривычно ничего не держать в руках, тем более выступление планировалось только перед жюри при пустом зале.

Поскольку предстояло стать фронтмэном, оделся я в духе модных тен-денций. А на тенденции повлияли реалии и были они таковы. Во-первых, в институте началась военная кафедра, и мне пришлось постричься, а во-вторых, на смену стилистике хиппи и глэм-рока семидесятых пришли нью-вэйв и панк мотивы. В моем случае это выглядело так: упоминавшиеся полосатые 40-сантиметровы клеша́ с маминой помощью и под моим руководством превратившиеся в совершенно неприлично узкие дудки, очень тонкий и очень длинный чёрный галстук, неимоверная цветастая рубаха из шестидесятых, найденные на дне шкафа и отцовские остроносые военно-морские ботинки. Последними штрихами стали темные очки, как у Лёлика в «Бриллиантовой руке» и намазанные какой-то дрянью волосы, стоящие дыбом.

Вообще-то подразумевалось, что на конкурсе должны звучать песни про комсомол и весну, или про войну, или, на худой конец, хотя бы, борьбы и протеста, а тут… Короче говоря, заняли мы третье почётное место ввиду идеологической незрелости, но грамоту для школы таки заработали. Да, забыл сказать, что участвовали в конкурсе как раз три ансамбля.

Потом в начале лета мы ездили играть в КМЛ (трудовой комсомольско-молодёжный лагерь, если мало ли, кто не знает), из подробностей помню только дорогу туда. Мы с аппаратурой ехали в кузове ГАЗ-66 и пили «Бехеровку», натурально, в позах горнистов и на глазах у всего нашего славного Ленинграда, имеется ввиду прямо на Кировском проспекте, ну и потом уже ближе к окраинам.

Осенью перебрались репетировать в другую школу, бывшую Лёхину, в районе метро «Электросила» и сыграли там пару вечеров, на последнем мы спалили чужой усилитель и повздорили с какими-то местными хулиганами. Все это становилось мне как-то неинтересно и радости уже не приносило – ни развития, ни перспектив. Ситуация, похоже, себя исчерпала.

Тем временем, наша студенческая жизнь была в самом разгаре, и не стоит думать, что мы только и занимались тем, что выступали да репетировали. Вокруг было немало и другого интересного, молодость продолжалась, и мы по полной эксплуатировали её широкие возможности.

В моей группе учился парень Сергей Балихин, который поступил в институт по спортнабору, существовала тогда такая традиция, и у нас на курсе этих ребят было человек восемь, почему-то в основном борцы. Как правило, эта публика не блистала особыми успехами в учебе, но этот был просто полным раздолбаем, зато большим проходимцем, болтуном и бабником. Выяснилось, что он учился в той самой школе, откуда я ушёл после 8 класса, но мы тогда не были знакомы. Кстати, там же до 4 класса, пока не переехал на «Елизаровскую», с ним вместе учился и Игорь Клур, врач и мореход, о нем я уже рассказывал. А вдобавок, их бывшим одноклассником, как выяснилось, оказался еще один мой давний дружок Паша Оскаленко, в этом повествовании он появится позже. Такой вот тесный мир, оказывается, даже в Питере. С этим Балихиным мы как-то сошлись, через него я познакомился с его друзьями по школе и по спорту и стал проводить с ними время, много и интересно. Далее кратко исторические зарисовки.

Тогда (да и сейчас, наверное) у каждого ВУЗа была «своя» пивная, в ЛЭТИ это был бар «Янтарный» на Карповке, здесь мы частенько заседали за длинными липкими столами, некоторые там практически жили. Пользовались успехом «Пушкарь», «Очки» около Казанского, «Висла», а в моем Невском районе самым популярным было безымянное заведение на углу улиц Бабушкина и Щелгунова. Последнее было самым настоящим мужским клубом, здесь практиковались игры в шашки, шахматы, иногда потихоньку в карты на деньги, нередко можно было наблюдать человека с книгой или газетой, и все друг друга знали. Бывали и всякие интересные персонажи, именно здесь, например, я впервые увидел так называемые «ресторанные фокусы» в исполнении недавно, похоже, откинувшегося сидельца – он выступал за пиво: подвешивал к краю стола связанные шнурками ботинки на трех спичках, запускал по кромке стакана две сцепленные вилки, делал что-то забавное с папиросами. Смотрелось это всё очень эффектно и казалось противоречащим законам физики.