Валерий Коновалов - Лоховские истории. Записки таксиста

Надо было сразу Серёге понять, что дело наше – безнадёга. Это только после института можно думать о «судебной перспективе» и предлагать клиенту отстаивать свои права в суде. Он вам так скажет: вы, ребята, можете судиться, сколько хотите, а мне чтобы документы через две недели были готовы, как и было обещано. Я за то вам бабки платил, чтобы с чиновниками-кровососами дел не иметь.

Бросился Серега к посредникам. Те говорят: поздно, ты уже засветился со своим делом. Не надо было права качать. Ушел бы потихонечку. Мы тебе не то что устав – ведро с солеными огурцами зарегистрировали бы. А сейчас поздно: понесло её – не остановишь.

В общем, намаялись мы с этой бабой. Еле дело сдали. А мужики уже интересуются: две недели прошли, где документы? С нами шутить не надо, себе дороже будет. А мы: завтра да завтра. Наконец поехал Серега получать дело. Ему говорят: отказ! Можете жаловаться в центральную палату, если не согласны. Бросился Серега на Моховую – а там запись к руководству за месяц вперед. Полный пи. дец!

«Живодёры» неладное почуяли – говорят: «Что-то у вас не так, ребята. Может, вы наши документы потеряли, так и скажите. У нас контракт горит. Ваш начальник – он что, о двух головах, что ли? Как у него со здоровьем: не пьет, не курит? А то сейчас на органы человеческие большой спрос. Можем устроить. И непонятно: шутят они или всерьез.

Ситуацию пришлось мне разруливать, и я решил, что не буду скрывать от клиентов правду: лучше заранее предупредить, чтобы не подвели своих партнеров. Так я и сделал. Они сначала не поверили: «Ты что, Витёк, шутишь?» Потом, когда посмотрели в мои «честные» глаза, дошло до них. «Что же вы, суки, нам мозги парили? Вы же нас без ножа зарезали!» Но не стали долго орать – осознали ситуацию. Перед уходом просили передать Серёге, чтобы готовил бабки. И сумму озвучили. Я ошалел: откуда у него такие деньги? Захочет жить – найдет, говорят. Уехали. Стали мы уже думать, как бы свалить отсюда по-тихому. Но не тут-то было. Откопали «живодёры» наши учредительные документы, чтобы место жительства Сереги узнать, и оп-пана! – водила-то – не совсем и водила, а один из учредителей. Приезжают они в контору, заводят меня в кабинет. Один из них, в очках – более менее спокойный такой, даже сочувствует мне как бы, спрашивает: «Что делать будем, Витёк, дело-то серьезное? Ты учредитель, надо отвечать». Второй злой, маленький, жесткий: «Мы тебе, сука, яйца открутим, нас чуть из-за вас не пришили, мы тебя, на хрен, в рабство в аул продадим, не хочешь?» – «Подожди, – говорит ему „добрый“, – они ребята смышленые, не доведут до греха». – «Клал я на их смышленость, мне из-за них ствол ко лбу приставляли, чуть не обосрался. Мне теперь и денег никаких не надо, я лично косой по их башкам пройтись хочу». – «С этим всегда успеешь. Ребята все понимают. Ты, Витек, понял, во что вы вляпались?» – «Счетчик у вас включен!» – орет «злой». – «Ты подумай, – советует „добрый“, – что у тебя есть, у кого занять можешь. С Сергеем посоветуйся. Если уж решили бизнес вести – надо быть готовым к тому, что придется отвечать».

Беда нас объединила с Нинкой. Раньше частенько спорили, а теперь все время вместе, одна команда. Все-таки родной она мне человек, что тут говорить. Кто как не она? И зачем я согласился учредителем стать?! Ну зачем мне эта головная боль? Жил же нормально и при старом режиме и сейчас как-то подстроился. Чем больше денег, тем больше ответственности. Понял я теперь, что такое быть хозяином. Простой служащий или работяга какой-нибудь отпахал рабочий день – и все! Ему хоть трава не расти: сгорит ли хозяйская палатка, продлит ли собственник помещения договор, повысит ли арендную плату. Не понравилось – ушел, и никакие долги на тебе не висят. Предприниматель же: ложится спать – о бизнесе думает, встает с постели – о том же. Трахается с женой – гадает, успел ли кассовый аппарат скрутить в конце рабочего дня? Хотя кто же мешает ему изменить свою жизнь – стать счастливым инженером, строителем, учителем, водилой? То-то и оно. У каждого свой характер, свой темперамент, своя судьба. И за все надо платить. А человек – он всегда недоволен.

Через три дня, утром, вышел я к своему железному коню, сунул ключ в замок – окликают меня:

– Привет, братан!

Оборачиваюсь: один из «живодеров» и еще двое – высокий, жилистый, обритый, как шпана, глаза стеклянные, другой – крепыш, волосы короткие, почти ежиком, жесткие, лицо равнодушное как у бультерьера. Я его про себя Мустафой прозвал. Руки как клещи. Взял меня выше локтя, стиснул – наверное, синяки остались. Жилистый толкнул в спину – и я, как воробей, влетел в салон. «Живодер» на пассажирское сиденье сел, эти – сзади.

– Ну что, Витек, прокатимся?

– Некогда, – говорю, – мне с делами надо ехать. Клиенты наезжают.

– Бабки приготовили?

Врасплох они меня застали. Не был я готов к разговору.

– Серега этим занимается. Изыскиваем возможности, – отвечаю.

– Я тебя спрашиваю, – не хочет он слушать, – готовы рассчитаться или нет? Ты не лудИ-мудИ, а прямо скажи: да или нет?

– Говорю же, Серега этим занимается.

На их повторное предложение «прокатиться» отвечаю: не поеду я с вами никуда, хоть режьте.

– Резать мы тебя здесь не будем, а подрезать придется, – сказал Жилистый, и, смотрю, у него в пальцах «перо» заиграло. Пальцы длинные, узловатые, жиганистые, в татуировках. Нет, думаю, не шпана это. Шрам на ноздре. На черепе тоже. В глазах ненормальный блеск. Вообще он нервный, весь в движении: то ли это тюремные какие-то жесты, то ли спортивные. Нож, вижу, не заводской, самодельный. На зоне, наверное, такие мастерят. А может, и наркоман: уж очень дерганый. Будто удовольствие получает, что дразнит меня.

– Хочешь, дырку сделаю? – даже на шепот перешел.

Вдруг взял и ткнул мне пером в бок. Я заорал. Мустафа схватил меня железными пальцами сзади за горло: замочу, гад, орать будешь!

Больно, сука, ткнул меня, а горло сдавил – вообще, думаю, концы отдам. Отпустил наконец. Хотел я сначала домашних как-нибудь предупредить, да как представил, что эта мразь еще и к детям моим заявится, – нет, думаю, пускай уж со мной, что хотят, делают, а детей не трогают.

Поехали через Тушино по улице Свободы, как раз где я по их делам ночи простаивал. Мне теперь они раем показались, настолько тошно было теперь с новыми «приятелями».

– Глаза завязать? – спросил Мустафа.

– Пост проедем, тогда и завяжешь.

После поста ГАИ приказали мне остановить машину. Смотрю в окошечко: Мустафа тряпку какую-то достал. Разглядел я его получше: волосы ежиком, уши поломаны. Бывший борец, наверное. Еще неизвестно, кто из них более отмороженный. Бультерьер. Удавит равнодушно – и выражение лица не изменится.

Надели мне на голову мешок, стянули на горле так, что я захрипел и стал воздух глотать. Руки завязали – не сорвешь. Живодер приказал ослабить. Двери хлопнули: пассажирская и задняя, которая за мной.