Саша Кругосветов - Счастье Кандида

Кент достал из-за пазухи коробочку. Осторожно открыл ее. Зеленая ящерка испытующе посмотрела на него.

– Ну, что, девочка, как тебе здесь? Не нравится? В лесу было лучше? Вот-вот холода да морозы, а здесь тепло, как видишь. Останешься со мной, Люси́? Глянь, подготовил тебе червячков. Я знаю, ты кузнечиков любишь. Куплю в зоомагазине, обещаю. Со мной не пропадешь. А когда буду уходить по делам, займешься этой мошкарой. Иди, погуляй на новом месте, у меня теперь много дел по хозяйству. Я вновь домовладелец.

Первое утро после заселения. Не дом, конечно, просто жилплощадь – причем не самого высокого пошиба. Все равно, жилье, и жить здесь удобней, чем в палатке. В результате получилось даже лучше, чем Кент ожидал. Вчера вечером он нашел осколок зеркала, прилепил пластилином к стене. Поставил еще одно «бра» над зеркалом. Тоже самовключаемое. Нашел пару хромированных гвоздей, вбил в стену, положил на них кусок стекла, граненый стакан; капельницей с плавиковой кислотой срезал донышко с разбитого уличного светильника в форме шара – получились туалетная полка перед зеркалом, стакан для зубной щетки и стеклянная мыльница. Не подумайте чего: хоть он и бомж, у него и щетка зубная, и паста, и мыло, и полотенце – все это у него имеется. И старенькая электробритва, и расческа алюминиевая, и ножнички для ногтей тоже.

Да, вот что важно. Вчера подружился с дворником, дядей Даней. Дядя Даня – добродушный с виду, пухлый, надутый, лоснящийся, в пенсне, косит под интеллигента. Закинул Кенту для пущей важности, что работал в тылу врага разведчиком в финскую войну, потому и руки переломаны. Про разведчика врет: когда эта финская была, Кент считать не умеет, что ли? А то, что стучит до сих пор, очень похоже на то. С ним надо бы ухо востро держать. Но дядя Даня не знает, что Кент – бывший капиталист и за ним менты с бандитами гоняются. Пусть себе и не знает. Но дружить с дворником необходимо. Можно, конечно, было бы прятаться; все равно тот со временем узнал бы, что Кент подвальчик «прихватизировал», узнал бы и выгнал, в конце концов. Лучше с самого начала наладить отношения.

С чего правильней начать? У Кента был выбор. Шародей подарил ему две «Путинки». Обе ненастоящие. Одну отпечатал на трехмерном принтере – в точности, как натуральная: и бутылка, и пробка, и наклейки, и содержимое максимально приближено к оригиналу. Вторая – виртуальная копия с имитацией всех тактильных и вкусовых ощущений бутылки и ее содержимого. Вопрос только вот в чем: правильное ощущение виртуальной жидкости есть, а будет ли эффект опьянения? Виртуальную не жалко. Таких копий можно залить в телефон сколько угодно. Но конечный эффект Шародей не гарантировал. Для начала знакомства Кент решил преподнести дяде Дане «Путинку», более похожую на настоящую, пусть радуется старичок. В общем, поладили. Открыли бутылочку, Кент даже выпил для проформы полрюмки – вообще-то он не охотник до горячительных. Поговорили, дядя Даня вроде дал добро на проживание. Передал даже ключ от замка и показал, где проходят водопровод и канализация. Когда благодушный с виду дворник ушел, Кент врезался в трубопроводы, краник у него был приготовлен, а раковину он заранее подыскал – пусть со сколами и помятая, для начала подойдет. В общем, вчера он и легализировался частично, и обзавелся штатным водоснабжением вкупе с водотведением.

Кент умылся, вставил лезвие в старенький станок для бритья, побрился и внимательно осмотрел свое лицо. Даже идеально выбритый выглядел он неважно. К прежним барышням нельзя являться в этом новом образе – не поймут. А с другой-то стороны, они, пожалуй, и не нужны теперь. Ладно, а что если встретится симпатичная девушка? Почему нет? Да она даже не посмотрит в его сторону. В таком виде никто не примет его всерьез. Пора, пора порядок наводить. Надо бы и одеждой заняться, но это потом. Лицо – зеркало души. Как сказал Феликс Максимович: «В человеке все должно быть прекрасно – и лицо, и все части тела и, что немаловажно, – некоторые особенные его части». Да, Феликс Максимович был настоящим мыслителем. Не то что какой-нибудь Плезневич. Хотя Румб, например, вряд ли с этим согласился бы.

Взял валявшуюся в углу арматурную сетку для бетона, обернул ею голову и ножницами срезал вылезающие через сетку волосы. Причесался на косой пробор. Пробор вел себя довольно строптиво – извивался, скрипел, пару раз укусил алюминиевую расческу и норовил соскочить с головы. Кент заправил машинным маслом специально приготовленную для такого случая масленку и смазал пробор. Это почему-то успокоило строптивца, он улегся между двумя волнами каштановых волос, однако довольно криво. Пока пусть так, в следующий раз придется сходить к парикмахеру. Но для начала и это неплохо.

Ну что же, теперь глаза. Съехали к переносице и стали совсем маленькими. Зацепил мизинцами уголки, растянул их подальше друг от друга. Глаза заняли правильное положение, и веки раскрылись. За этим, вроде, следить нетрудно.

Кожа тоже не в порядке. Из двух фурункулов на шее выглядывали живущие там довольно несимпатичные гельминты, которым тоже захотелось посмотреться в зеркало. Увидев, что их заметили, они смутились, покраснели и спрятались.

– Нет, так дело не пойдет. Люси́, где ты? Что ты бегаешь за мухами? От их крыльев здесь теперь форменный сквозняк, видишь, как волосы подстрижены теперь неровно? Все потому что их ветром носило. Займись лучше делом. Посмотрите, люди добрые, на эту провинциальную ящерицу: она теперь устроилась в стакане для зубной щетки, нашла место, где поспать. Вылезай, давай-ка, на плечо ко мне. Что ты смотришь на меня так подозрительно, откуда в тебе, обычной лесной ящерке, столько недеревенского скепсиса? Вот, так-то лучше. Готова?

Кент опять поднес лицо к зеркалу, гельминты не удержались и выглянули. Двумя неуловимыми движениями Люси́ схватила гельминтов, выдернула их из гнезд и проглотила.

– Фу, какая гадость! Люси́́, выплюнь щас же.

Ящерица проигнорировала эти в общем-то законные требования, облизнулась, с достоинством соскочила с плеча Кента, возвратилась в стаканчик и свернулась там калачиком. Края двух ранок сошлись и наглухо захлопнулись, будто никаких фурункулов не было и в помине.

Нет, Кент вполне еще может быть симпатичным. Смелый взгляд, стройная фигура, веселый нрав – все при нем пока. С мужчинами приветлив, с девушками неизменно ласков. Надо бы хороший клубный пиджак, траузера и шузы – такая ерунда, в общем-то; все это дело наживное. Вот только прежней уверенности в себе нет уже и в помине – спасибо ментам-благодетелям… Придется начинать новую жизнь, придется всему заново учиться.

Румб вернулся с работы в свою однушку на Ветеранов.