Сослан Черчесов - Повести и рассказы. Часть 2

– Эй, стоять, ты куда, бродяга? – пробурчал один.

Да, он прав: видок у меня ещё тот, я в форме сержанта, несколько дней подряд не мылся и не брился.

– Мне нужен Сосо, мы знакомы.

– Что? Иди отсюда, тут праздник, проходи мимо, оборванец.

– Хорошо, сам его найду, – сделал шаг вперёд.

– Он, наверное, идиот или пьян. Не понял? Вали, солдат, пока цел, – подключился второй бритый.

– Ну, всё, мне это надоело. С дороги, уроды! – рявкнул, теряя терпение.

– Как ты нас назвал, тварь подзаборная? – огрызнулся волосатый.

Дальше всё произошло быстро, дуболомы теснили меня, длинноволосый зашёл мне за спину, достал резиновую малую чёрную дубинку.

Бритый попёрся прямо на меня:

– Ну всё, молись, солдат!

Я увернулся от удара резиной, ушёл резко вниз, мигом развернулся, выпрямился и ударил по ушам обеими руками одновременно, сильно, наподобие хлопка. Тот качнулся, упал на колени, завыл, схватился за уши. Бритый остановился, как будто задумался, но через пару секунд всё равно бросился на меня, размахивая кулаками. Я поставил блок, тогда он ударил мне прямо в живот ногой, я стиснул зубы и выпрямился, ударил в ответ жестоко ногой с размаху – резкий короткий удар в промежность, будто бил по мячу (в детстве любил играть в мяч, потом увлекался футболом). Бритый рухнул с криком на колени, хватая ртом воздух, словно тонул, держался обеими руками за причинное место и то открывал, то закрывал рот, как рыба, частил.

Нашего шума внутри никто не слышал, громко играла музыка.

И тут я почувствовал дуло у своего виска.

– Стреляй либо веди меня вовнутрь, мне нужен Коба, есть серьёзный разговор.

Щелчок, взвод на старт.

– Аслан, друг, ты откуда здесь? – знакомый хриплый голос с акцентом. – Пойдем, ливень – внутри объяснишь, – повёл меня, указывая рукой на вход.

– А эти? – я кивнул в сторону тел, шевелящихся в мокрой грязи.

– За них не переживай. Эй вы, клоуны, вставайте быстрей, за что я вам плачу, вас пацан избил! Да, и приведите себя в порядок. Идём, идём, у нас большой праздник: Майе, моей племяннице, исполняется 17 лет, день рождения!

Итак, мы заходим в большую залу: позолоченные люстры, красные ковры – всё дорого и блестит, если короче, ресторан на 5 звёзд с плюсом, и гостей туча, все в дорогих костюмах, одни джентльмены да дамы. И вот появляюсь я – в неглаженой задрюченной форме сержанта, которую не снимал, не стирал несколько дней подряд. Грязными сапогами я топчу красный атлас, к тому же я не брился столько же, сколько не менял форму. О чём говорить, моё появление было эффектным на этом празднике жизни. Ко мне никто не решился подойти, наверное, из-за лёгкого аромата драки.

И тут к нам лёгким шагом подлетела девушка, точнее, ещё девочка.

– Кого ты привёл, Яков, он грязный, как свинопас! – сказала она мелодичным голосом.

– Это ничего, – обнял меня одной рукой, – это мой лучший друг.

У именинницы были огромные синие, как морская волна, глаза, каштановые волосы с рыжиной, смуглая кожа, как и у дяди. Больше они ничем похожи не были, и ещё у неё была тёмная родинка на щеке над губами. Также стоит отметить, что она была очень маленькая, на целую голову ниже Кобы и на две с половиной ниже меня.

– Что стоишь, Майя Сергеевна? – Коба посмотрел на мои сержантские погоны. – Усади гостя за стол, не видишь, старшина пришёл, – и прыснул в усы.

Но я взял его за локоть.

– Надо поговорить, я сюда не веселиться пришёл, – прошипел я вполголоса. Коба посмотрел мне в глаза: мы поняли друг друга.

– Хотя потом ещё успеем, ночь длинная, – отмахнулся он от Майи, и племянница отправилась снова принимать поздравления и развлекать гостей.

Мы прошли на кухню в глубине ресторана, она по площади почти не уступала ему.

Прислуга, повара и официанты, однако, умудрялись заполнить и толпились в пространстве.

При нашем появлении всё замерло: кастрюли, поварёшки, тарелки, сковородки.

– Эй, люди, у нас гостей полон дом, не отвлекаемся, не тормозим, – прохрипел Коба, и муравейник снова заработал.

Коба открыл какую-то дверь в самом конце, оттуда жутко повеяло холодом, и мы зашли туда. Это был холодильник, везде висели туши мяса на крюках.

Я рассказал ему о своей беде, этот вор и бывший зэк стал моей надеждой в поисках и моим другом. Вот так резко повернулась моя жизнь, и, как потом, в будущем, покажет время, она только набирала разбег.

Мы вернулись в зал, оркестр замолк, гости уже почти разошлись, только один заматерелый, грузный, статный мужчина с пушистыми усами, похоже, не собирался уходить, он крепко сжимал микрофон караоке в своих пальцах и басил тосты:

– Живите тысячу лет! Желаю, чтобы ещё не раз встретились и ещё лучше погуляли! А ты, Майя, просто ангел, красавица, всего тебе!

Майя послушно кивала и мило улыбалась. Коба был уже рядом:

– Дядя Нестор, позвольте я вас провожу.

И они вроде бы направились к двери, но оратор не унимался:

– Чтобы у тебя, Майя, была куча детей.

– Дядя Нестор, какие дети – ей только 17 исполнилось.

– Ах да, ничего, – поднял палец вверх, – раньше выйдет замуж, больше родит, – изрёк, опустил палец, снова двинулись. – Стоп! – засмеялся, – не забудьте на свадьбу позвать старого Нестора!

– Не забудем, дядя, – и подхватила Майя. И вот они втроём уже у выхода из ресторана, но колоритный персонаж снова остановился, указал на меня пальцем.

– А это кто? За столом… Странно, я его не помню, какой-то странный грузин… хмурый… вина не пьёт, а? Как его звать? – Сосо-Коба на миг задумался. Нестор опять засмеялся: – Он что – шпион, а?

– Нет, дядя Нестор, это мой старый армейский друг. Да он не грузин, он абхаз.

– Так, я не пойму, а как его звать?

Наконец я встал:

– Меня зовут Бесо Отаров, я абхазец!

– Рад знакомству, – пропел последний гость. – Бесо – сильное имя добавил он, и они в конце концов вышли.

Я остался один со своими мыслями и вопросами, догадками…

– Я думала – сказала Майя, – праздник никогда не закончится, устала: хлопоты, суета.

– Ничего, до следующего раза отдохнёшь. Кстати, ты обещала спеть.

– Да нет, Яков, уже поздно.

– Спой нам, а то наш Бесо совсем заснул, – прыснул в усы. – У тебя же такой чудесный голос, как сказал учитель, мягкий, нежный, идёт легко.

Майя покраснела, но согласилась.

– Ну, хорошо, подхалим.

Коба уселся рядом со мной.

Как оказалось, Майя по-настоящему хорошо пела. У неё был чистый, почти ангельский голос, она пела старинную народную грузинскую песню. Сосо мне переводил, суть песни была такова: брат ушёл на войну, а сестра пела, просила ласточку найти его и сказать, чтобы он не забывал свой дом и вернулся скорее. Она печальная, завораживающая, но меня успокаивала, да так, что я уснул: не спал несколько дней подряд, а тут раз – и захрапел даже.