Александр Гущин - Тёмная сторона светлого Пуктина

Пуктиновы сексотки тоже зарабатывали деньги. Мешали морякам работать! Противоречия! И дневальная Надя, и буфетчица Нина, и ни о чём не подозревающая моя жена за восемь дней и семь ночей не обольстили лоха-капитана. Злобно шепчутся чекистки! Обзывают капитана «хронически несексоспособным»!

Пришли мы в Нью-Йорк. Ошвартовались в реке Гудзон. Обосновались у стенки сорокового причала. К дневальной нашей, подруга пришла, вывернутая такая баба, сексоспособная секретутка из Агенства печати новостей. Доложила в АПН дневальная, а значить сообщила шифровкой в ФСБ, что не спарился капитан с женой штурмана! Не рогат я, штурман дальнего плавания! Такого быть не может! Из Российского посольства в США, из Вашингтона российский дипломат к нам на роскошном американском автомобиле прибыл. Дипломат – сексот государства! На борт нашего теплохода поднялось это важное посольское лицо. Зашёл дипломатический сексот на минуту в роскошную каюту капитана. Потом посольская морда три часа сидела в маленькой каюте с серой нашей дневальной. С буфетчицей рыло в рыло, тет-а-тет посольская харя лицо в лицо долго беседовала. А теплоход наш даже и не разгружали! Глупые американцы перепродали пеньку дороже, разумным японцам.

Японцы мне – родственники. Потому что, несмотря на то что мать у меня была русской, считаю я себя крымским татарином. И отправили чекисты Пуктина случать российского капитана со штурманской женой – в умную Японию!

До Японии из Нью-Йорка топать надо три недели. Японо-мама! И весь этот сыр-бор директор ФСБ Пуктин затеял, чтобы наставить мне рога! Отчего я такой великий? От моря! От великого океана! Пуктин считает, что все моряки – должны быть рогаты! Для чекистов это такая же аксиома, как вор должен сидеть в тюрьме! Единство с ним, с разведённым Пуктиным! Пуктин за единую Россию борется. Семья Пуктина – не едина! Разведённую жену Пуктина сейчас любой может соблазнить!

Я едино твою мать, не Президент! Я не Пуктин, моя жена от меня не бежит! Я – морской кочевник, я – моряк! Панамский канал, Тихий океан! Природа! Тихий океан встретил нас тихой погодой. Нефтяные разводы, лодки, яхты, мусор и наш движущийся в Японию теплоход покачивала сонная тихоокеанская зыбь. Тихий океан отличается цветом воды от Атлантического океана. Лишь мусор похожий. Прошло три дня, как прошли Панамский канал. Потом ещё три. Лодки, яхты – исчезли. Мусора вокруг – меньше. Крутится винт российского теплохода! Дымит труба! Моряки без баб воют, а я ничего, не страдаю. Занимаюсь с женой любовью на широтах Гавайских островов. В ритме мёртвой зыби любили мы друг друга в объятиях Тихого океана!

Великий и Тихий океан! Тихо на просторах океанов! На борту нашего теплохода лишь буфетчица с дневальной шумят! Я на мостик, на ходовую штурманскую вахту, а дневальная с буфетчицей мою разгорячённую сексом жену под капитана подкладывают. Такая у современных чекисток работа! При условиях морской чекистской деятельности Уткинов соблазнил бы мою некрасивую жену. Некрасивых баб – не бывает! Бывает мало водки! Но Юрка водку не пил, учил наш российский капитан японский язык. Мастер-кэп ото всех отгородился. В два часа ночи на мостик прибывает мой вахтенный матрос. Морячок-бодрячок по моему приказу вахту нёс не на мостике. Морячок-стукачок мне докладывает: хмельные буфетчица с дневальной привели мою жену к Уткинову, но мастер заперся в каюте. Никого не пускает. С утра японский язык учит! По методике корейского татарина.

И выучил! Талантливым полиглотом Юрка был. Когда впервые мою жену увидел, Уткинов по-китайски заговорил. Глядя на мою страшненькую Камилу, на Ху-Яньском диалекте воскликнул русский капитан дальнего плавания,

– Фуб Ля-нах! Кемла!

Международный морской язык не китайский, английский. Я китайские диалекты провинции Хуйчжоу плохо различаю. Жену мою не Кемлой, а Камилой зовут. Китайцы всё искажают! Длительность китайского слога искажают смысл! Поэтому певцы китайские, сами не разумеют, про что поют. И я не воспринимаю булькающий язык китайцев. На английском языке я тоже слабовато разговариваю. Понимаю, что «the Camel» это верблюдица. Арабы считают верблюдиц – красавицами! По-арабски я не говорю. Но различаю я, что говорят в Вашингтоне и англичане в Лондоне. Через Манчестер на Ливерпуль укажу я любому, дорогу к храму. К мечети. Несмотря на то, что моя мама была высокой русской баскетболистской, и ходила в православную церковь, я по-отцовски, через татарскую Казань на Пышму гуторю. Отлично знаю я татарские и английские фразы штурманского уровня. Уткинов свободно пасаранил на испанском. Дездемонил шекспировские трагедии на английском языке Уткинов наизусть, в оригинале. Гигант! Приговаривал Юрка,

– East or West home is the best!

Пришли мы в Иокогаму. Низких узкоглазых японцев высокий русский капитан на японском языке приветствует! Как я уже говорил, я – не русский, я считаю себя высокорослым крымским татарином. Но тоже от русского капитана не отстаю. Спрашиваю я родственников-японцев,

– Сикоко разгрузка недель? Сикоко, сикоко?

Японцы щуплые, мелкие, но за трое суток управились. Когда выгрузили светло-коричневую пеньку, тогда капитану Уткинову жёлтые японцы – белую гейшу предложили. Для реального, для самурайского, для философского секса! Нет! Самурайский секс не для россиян! Когда россиянин в жарком сексе – он не философствует! Самураи своих жёлтых женщин – в белый цвет перекрашивают. Японцы – белых женщин любят! У жёлтых японцев, женатых на жёлтых японках – светлые любовницы. Белые европейские любовницы у всех жителей острова Хонсю! Смешиваются народы!

Ушёл русский капитан от неудовлетворённой японской гейши в лимонный Сингапур. Затем поплыли, пошли мы на родину азиатских слонов, в Индию. Оттуда – на лямурный Мадагаскар. Потом на Маврикий. На Маврикии Юрке Уткинову российский консул именем Степан по фамилии Ветров предлагал малолетних маврикийских проституток. По версии Ветрова – Маскаренские острова заселены малолетними ветреницами! Отказался капитан Уткинов от малолеток, повёл теплоход в Средиземное море. Прошли мы Суэцкий канал, пересекли очередное море и очутились – в Неаполе.

Неаполь – Марсель, Италия, Франция, Турция! Какие грузы мы только не возили! И коричневую пеньку, и зелёные удобрения, и чёрный африканский лес. И мочевину, и гуано! Зашли мы за гуаном в Туретчину. Путь наш лежал из Средиземного моря в море Чёрное. Из Азии в Европу повезли мы, россияне, вонючее турецкое дерьмо.

В Чёрном море в румынском порту Констанца, разгружая птичий навоз, догадался я: не меня хотят скомпрометировать! И не мою жену! Мои татарские рога никого в Правительстве Петербурга не интересовали! Я и так был по уши в КГБешной грязи! На моём ГБешном досье – и пробы ставить негде! Как личность я никому не интересен, так как не рвусь руководить страной. Даже капитаном дальнего плавания быть не желаю! Умом я не вышел. Языков я не знаю. Для высшего руководителя я разумом не дотягиваю. Я – грязная, глупая урна для умных провокаций спецслужб Пуктина! Мне бы только гуано разгружать!