Александр Гущин - Тёмная сторона светлого Пуктина

Я считаю, что при Пуктине-Мамае в России сексуальный ленинский субботник. В нищенской злобе издал я несколько книг против Российского Президента. Напечатал их в американских издательствах. В книгах я уже не робко тявкал, а злобно гавкал. Брехал. Смотрю: оценили мои литературные способности современные чекисты! У моего соседа по даче Сургея Мамай появился гигантский пёс, размером с собаку Баскервилей! Чёрно-белый, страшный пёс бегал по огороженному участку, и на всех, кроме Нилы и Сургея, яростно лаял. Брехал, показывая реальные зубы! Ночью у пса светились глаза. Я понял: собака Баскервилей – это я. Рейтинг мой – возрос! Из простой комнатной шавки, я гениально превратился в опасного бродячего пса! Вырасти из обоссанного карликового пуделя до гигантской собаки Баскервилей – дано не каждому! Я заважничал. Начал громко плевать в сторону Кремля. Сквозь сетку рабиса было видно, чем пёс занимается. Когда Баскервильский пёс подвешенную покрышку терзал, тогда я синхронно на шведской стенке с шестилетним внуком спортом занимался. Когда пёс качал покрышку, тогда я на дарёных качелях соседскую весёлую шестилетнюю девочку гармонично раскачивал. Девочка в полосатом платьице. Я – в тельняшке. Когда я сзади к качелям зайду, со стороны строительства нового дома всегда раздавался звук,

– Чпок!

В тридцати метрах, на северо-восточной стороне от нашей дачи узбек, таджик, туркмен, киргиз и якут домик Туркмена-Таджикской дружбы из газобетона строили. Колода огромная лежала. Звук из-под колоды доносился. Пригляделся я к строителям. Родина моя эсэсэр! Это же нацмены-психофизики из ФСБ! Не плюй, собака на власть, она кусается! Нацменьшинская группа коммандос из спецслужб России прибыла меня научно компрометировать! Директор ФСБ Абортников, и Президент Пуктин решили грамотно засадить меня в тюрягу! Бригадир строителей был одет в полосатую робу. Полосатый бригадир-якут мной управлял. Пошёл полосатый бригадир в сторону недостроенного дружественного домика, двигаюсь в тельняшке и я. Прохожу я у качелей, и со стороны строителей из-под колоды слышу звук,

– Чпок!

В это время к Сургею Мамай жена на роскошном автомобиле подъехала. И дочка. Внучка двенадцатилетняя, наследница большевички Нилы, собак кличет. Собаки сбежались. Встречают хозяев. У Мамая три собаки: огромный пёс Баскервилей, комнатный, отписавшийся пудель Шавка и Кабыздох размером с гнилой баклажан. Слышу я команды,

– Место! К ноге! Прямо! Сидеть! Взять!

И прочие команды. Команды для собак, а я подчиняюсь. Зашёл я за качели, слышу ликующий крик Нилы. И вроде бы это не ко мне относится. Голова чугунная – я нейро-кодирован! Качаю на качелях шестилетнее дитя в полосатом платьице. Сбоку зайду, сзади. Смеётся детство на качелях! Сместился я по незаметной нейро-кодированной команде вперёд. И слышу звук со стороны нацменьшинских строителей:

– Чпок!

Ничего не понимая я туда-сюда раскачиваю дитя. Якут в десяти метрах от сетчатой ограды ножовкой распиливает кусок дружественного газобетона. Белая пыль сыплется. Туда-сюда, туда-сюда! Попал якут в размах качелей. Качели с девочкой сюда-туда! Ножовка якута жиг-вжик! Нейролингвистически приковали чекисты меня к галёре-качелям! Половой орган мой приподниматься, твердеть начал. Пыль, напоминающая сперму, будущую перспективу закрывает. Наука пуктинская – не дремлет! Наука спецслужб проста. Чекисты меня – тык! Я – брык! Качели педофилически нейро-кодированы на мой мозг! Я педофилически кодируюсь, качая девочку! Развиваю качанием криминальные, онанистические способности! Чекисты Пуктина россиянину незаметную подлянку подшивают! Маньяка созидают! Педофила из россиянина изготавливают! Дело шьют!

Моё дело в России – забздело. Грозит обосраться. И в США, и в Сирии, и на дачных участках что-то у Пуктина не так. Меня сорок лет КГБешники, двадцать лет ФСБешники научно кодировали. Растлевали. Не растлили. Растлители – мне не страшны! Но за российский народ я беспокоюсь. Детские качели эти мне бесплатно навязал, подарил приятель Паша Сердцев из дачного местечка «Старая курва». Его жена из Анапы привезла мне уличный зелёный коврик, на котором я поскользнулся и повредил ногу. Я знал: Паша и жена его – секретные сотрудники российских спецслужб! Сексоты – вышли на охоту! Синхронно работают российские спецслужбы! Туда-сюда! Паша мне костыли и детский городок бесплатно навязал. Бесплатно! С чего бы такая щедрость? Секретные сотрудники ФСБ для компрометации, для того, чтобы обелить Президента Пуктина, россиян грамотно растлевают. Пуктин не только в Сирии воюет. Военные люди из ФСБ, из ГРУ, из СВР россиян – закрепощают! Пуктин разрешил! Пуктин индульгенцию на дьявольское нейро-кодирование российских мозгов выдал своим спецслужбам в обход Конституции!

Россиянин – подопытный кролик. Русского мужика можно мордовать! Опускает Пуктин сознание великого российского народа! Ай да Пуктин! Слава Пуктину! Сталин – отец народов. Пуктин – папик россиян! Фабрики растления по всей России. Куда ни плюнь – педофилический чекист.

Россиянин! Оглянись вокруг себя! Утром просыпаюсь. Оглядываюсь. Работаю на участке. Грядки перекапываю. Головой верчу. Шеей кручу. Иду рядом с пустыми качелями. Со стороны дружественных нацменьшинских строителей из-под колоды слышу звук:

– Чпок!

Работают спецслужбы Президента! Строят российские вояки дома недолговечной дружбы! Русские узбеков, таджиков, туркменов, киргизов, якутов «чурками» называют. Обидное прозвище! Когда я наблюдал, как грамотно нацмены строят дом, подумал: они вовсе не чурки! Тщательно строят, профессионально, добротно! Когда я расшифровал эту группу растлевающих пуктинских коммандос, подумал,

– Чурки!

Строителей-чурок я на десерт оставил. Применил я обратную технологию против Сургея Мамай и большевички Нилы. Раздразнил я чужую собаку. За оградой командуют,

– Нельзя!

Это команда Баскервильскому псу, но ко мне относится. Я, как нейрокодированный клиент должен был сказать шестилетнему внуку, что нельзя в сторону соседей бросать камни! А я говорю,

– Можно!

Мне,

– Нельзя!

А я,

– Можно!

Собака Баскервилей вдруг взбесилась. Задавил огромный пёс мелкого Шавку. Раздался краткий вяк и всё смолкло. Сдавил Баскервильский пёс карликового пуделя огромной, страшной пастью. Раздавил как крысу. Старуха Нила плачет. Горе какое! Мамай могилку на грядке выкопал. Мрачно на меня Сургей глядит, на собаку Баскервилей оглядывается. А что если пёс на своих бросится? А что если мой внук, став взрослым не камень, а гранату собачникам кинет? Пуктинская собака Баскервилей по огороженному сеткой участку бегает. Гавкает. Не Россия, а пуктинская псарня! Думаю, уехать надо из страны. Или заняться писательской деятельностью так, чтобы Пуктина сами россияне вышвырнули из России? Размышляю.