Наташа Филатова - Фуга для Сони

В прошлый раз она почти нашла его – знание, из-за которого вновь и вновь появляется здесь. Но проснулась шестимесячным пупсом и через месяц ни о чем, кроме безумно чешущихся десен, думать не могла. О словосочетании «тонкие энергии» вспомнила лет через десять, просматривая телепрограмму для подростков. Вспомнила словосочетание и его смысл, на несколько минут прежнюю жизнь, капельницу, неудачно поставленную студенткой-практиканткой. Больница была старая, даже ветхая, пропахшая горестями смертей и болезней, со стенами, источающими запах йода и мази Вишневского, – в ней она была не первый раз. Женщина вспомнила, что последние годы долго болела, дикие боли скручивали тело, раз или два в день выворачивали наизнанку судороги. После них наступала пустота – в прямом смысле слова: тела своего она не чувствовала, в голове не было мыслей, в палате – больных и врачей. Забегала маленькая девочка лет четырех, смешная: платье красное в сине-зеленую клеточку, мятое, волосы короткие, кусок челки выстрижен, видимо, имел место парикмахерский эксперимент. Девочка всегда садилась на край кровати, смешно свесив полненькие ножки, одетые в дешевенькие телесные колготочки в полоску и стоптанные коричневые туфельки с застежками. Малышка брала своей правой ручкой за ее левую состаренную кисть и молчала, сочно вгрызаясь в яблоко – всегда красно-блестящее. Девочка вопросительно смотрела на женщину своими невероятно синими, зашитыми в серую радужку глазами. В голове постепенно прояснялось, появлялось имя – Оля, Ольга. Есть муж – детей нет. А может, эта девочка ее внучка? Было бы хорошо. Нет, вряд ли. Забавная малышка улыбалась и убегала, зашвырнув огрызок за кровать… Последнее воспоминание: пришла медсестра, принесла капельницу.

Девочка стоит сзади нее, яблоко – надкушенное, держит в левой руке, смотрит задумчиво, потирая нос ладошкой снизу вверх – пятачок, да и только. Медицинская сестра склонилась над ней, делая свою работу: лицо немного напоминает лисье, глаза длинные, зеленоватые и злые, почти без ресниц, на щеке пятнышко от вчера прижженного прыщика, из-под медицинского колпачка, плохо накрахмаленного и проглаженного, выбивается тощая рыжая прядка. Женщина успевает подумать, что жидкие волосы в таком возрасте – признак раннего климакса: откуда она это знает? Сразу – привычный сон. В нем ничего интересного: как всегда, она идет по холму, летний августовский день разносит ароматы разнотравья: иван-чая, чабреца, мяты, кажется, ей лет восемь-девять, вроде бы она гостит у бабушки, но это не точно. Доподлинно известно, что это не просто сон и она должна сделать какой-то правильный выбор, нечто важное понять, может, найти направление? Привычная красно-сине-зеленая клетчатая ткань часто стираного платьишка треплется о разбитые круглые коленки, и она, не зная, что делать, отчаянно трет нос снизу вверх. Эта привычка создавать из своего носа свиной пятачок будет с ней всегда – единственно постоянной. Вдруг ветер выбрасывает перед ней старый журнал с русским названием. Она понимает, куда надо идти и что ей предстоит прожить еще одну жизнь. Девочка-женщина открывает журнал – год 1972-й. Ого! Она в прошлом! Ну что ж, неплохо, люди тогда были добрее. Итак, жить только добром, помогать всем, любить, найти и реализовать таланты и призвание. Вроде бы так…

Повторяя эти слова как мантру, девочка побрела по большому холму, огромно возвышавшемуся среди бескрайнего поля для гольфа. Холм был мило волосатый, ровно подстриженный, травка молодцевато искрилась на нем долгую вечность. Мать-природа развлекалась, меняя цветочный покров каждые три месяца, иногда вспоминая про зиму. Тогда сочные травы могли в один день покрыться толстым слоем снега и так простоять месяц или три, а после раздеться, потеряв всего лишь пару листов за время вынужденного сна. Сейчас стоял знойный август одна тысяча девятьсот семьдесят второго года: месяц только начался, щедрые лучи солнышка уже подкрасили дикие ягоды, налили цветом лепестки и листья. Все – как везде.

Ее звали София, и ей было девять. Неделю назад она вместе со своими родителями из крупного сибирского города переехала в маленькую Коломну по состоянию здоровья Сони и экономической целесообразности семьи. Городок был очень милым и солнечным, украшенным белой церковью и кремлем, множеством старинных домов и мостовыми, утыканными камнями так прочно, что по ним спокойно могли бы ездить тяжелые гужевые повозки с лошадьми, если бы в этом была необходимость. Вечно веселые – обещающее ласковую голубизну небо и почти ежедневное солнышко – будили девочку каждое утро, согревая свежеотремонтированную специально для новенькой жилички детскую, развеивая сомнения насчет переезда. София радостно знакомилась с городом, таким необычно провинциальным по сравнению с прежним, населенным миллионом человек, недавно покинутым ее семьей. Слегка удручала школа, в которой ей предстояло учиться – трехэтажная, серо-кирпичная, с темными, угрожающе безжизненными окнами, недоброжелательно следящими за Соней, пробегающей мимо в магазин за хлебом. Она поделилась своими подозрениями с родителями, но те успокоили ее – все школы так выглядят. Но София помнила прошлую: веселую, украшенную разноцветными панелями, с качелями в школьном дворе. Там было хорошо, и София скучала по оставленным друзьям.

Переезд был интересен приключениями и маленькими скандальчиками, увивающимися вокруг этого события. Сначала местная девочка Лиза (судьба которой сложится весьма печально: через пятнадцать лет она умрет от цирроза печени, поразившего ее вследствие неизлечимого детского алкоголизма), живущая этажом выше, сообщила, что дом эксклюзивный. А необыкновенность его заключалась в том, что он падал. Да-да, почти достроенный дом вдруг уронил верхний этаж, и его пришлось перестраивать заново. Через несколько дней уставшая, пришедшая с собеседования мама сообщила, что дом действительно перестраивался, потому что верхние этажи были совсем плохо сделаны. И что якобы есть история с похищенными средствами застройщиков, ну, это уж как водится. Папа хохотал над этими историями, но, в общем-то, было не очень смешно, потому что, если присмотреться внимательно, геометрия их квартиры оставалась своеобразным приветом из будущего – ни одна линия потолка не была параллельна или перпендикулярна другим линиям потолка или пола. Местоположение люстр тоже вызывало недоумение. Располагались они не в центре потолков, а где-то сбоку. Полы скрипели нещадно и, как скоро выяснилось, пропускали все звуки, вплоть до кашля соседей, впрочем, как и стены. Софии нравилось бегать по полу и выжимать из него звуки. Они были разными: тонкими, грубыми. Иногда ей удавалось сыграть на них простенькую мелодию, это страшно забавляло ее. Что и говорить, не квартира, а подарок. Не подкачал и вид из окна: вдалеке располагалось маленькое уютное кладбище, и Соня уже представляла себе, как будет рассказывать страшные небылицы одноклассникам. Так в хлопотах и веселье прошел август и наступило первое сентября.