Наташа Филатова - Фуга для Сони

В редкие моменты просветления начинал Хафиз колотить сынка чем под руку попало до тех пор, пока соседи не звали Алию. Быстро прибежав с работы, жена доставала заветный графинчик с арак. Хафиз беспомощно опускал руки, покорно принимал лекарство и улетал в привычный серый мир, в котором он видел себя водителем большого грузовика… Эх, не получилось, ничего не получилось… Виновата жена, побить бы ее, да сил нет… и желания тоже. Успокоившись лекарством, шел на задний двор и начинал ремонтировать обувь. Это и был его заработок – мелкая сапожная работенка, копеечная, но спокойная и знакомая. Так и жили.

В школе ситуация поменялась. Артур был не единственным в классе взращенным и испорченным материнской любовью. Даже появилась некая иерархия и Артур оказался не на ее вершине. Первым был Аббас, он ходил в школу в камуфляже, перешитом из отцовского, таскал патроны и вообще был каким-то очень взрослым, служения к себе не требовал, но, когда он неторопливо вставал и шел к доске отвечать, весь класс замирал: стояла звенящая тишина, как будто этот мальчик мог сказать что-то особенное. Учился он хорошо, почти как и все мальчики в классе.

Алим был учителем, о котором можно было только мечтать. Окончив педагогический факультет Сирийского университета, пережив в прошлом многое, приведшее его в эту государственную школу, он чувствовал себя вполне счастливым, жалования хватало на скромную жизнь. Возможность преподавать нехитрые науки мальчикам вдохновляла его в большей степени потому, что все еще оставались нереализованными его честолюбивые мечты об изменении мира. Алим ждал своего часа терпеливо, маниакально, высматривал, наблюдал, обучал, давал больше, чем требовала школьная программа. Его мальчики получали обучение более глубокое, качественное. Нещадно гонял их Алим по точным наукам, учил математике, физике, химии – нужно уметь анализировать, создавать в мозгу нейронные связи. Требовал учить наизусть поэмы, сказания, знать историю государств и мира в целом – надо уметь поддержать любую беседу. Уроки физкультуры – бег, футбол, баскетбол – быть выносливыми. По каждому предмету были свои фавориты. Первым в физической культуре был Аббас. Самый высокий в классе мальчик с мускулатурой юноши. Взгляд ясный, прямой. Плечи развернуты, ноги в неизменных шнурованных высоких ботинках всегда расставлены – уверенно стоит на ногах. Аббас никогда не отводил взгляда Алима, чем покорил его с первого класса. Фаворитом в точных науках был Артур. Можно было сказать, что он тяготел к алгебре, геометрии, физике, химии, астрономии и это было, несомненно, так. Но настоящей его страстью была история. Новая, новейшая история, особенно история Советского Союза, изучались особенно тщательно. Философия – ей тоже уделялось немало внимания, но скорее после уроков, когда собирались позже у Алима дома. Но не все. Только особенные, самые умные, самые достойные. Одноклассники в шутку называли Артура «ваше Историчество».

Алим жил в просторном доме, построенным его отцом на «русский манер»: с окнами, деревянным полом и четырьмя небольшими комнатами. Вокруг здания росли старые, в несколько обхватов – платаны, кроны которых плотно закрывали стоящие под ними дома от палящего сирийского солнца. Деревья были высажены аллеей еще прапрадедом Алима, по обеим сторонам стояли лавочки, удобные для чтения и просто отдыха. Отесанные дождями, подкопченные солнцем, временем и припудренные придорожной пылью лавочки провели здесь вечность, как и платаны. Подробно Алим помнил, как строился этот дом. Сами они жили в старом, ветхом доме-сакле, пока отец и мать неподалеку возводили их новое жилище. Отец очень гордился своим новым домом и тайно шепотом рассказывал сыну, как удалось сторговать кирпич совсем недорого – к сентябрю уже закончим его класть, какое добротное дерево нашел на рамы: настоящий платан, вот будут прочные теплые окна. Немалую гордость у отца вызывало и то, что комнат было не две, как в сакле, а четыре: одна для него, другая для его жены да двух девочек – двух сестер Алима, третья для стариков, а четвертая для гостей, ей же суждено было стать просторной кухней с камином и плитой. Отец так и не достроил один внешний угол дома, оставил его без кирпича, только с утеплителем. Незаметно угол был закрыт изнутри остатками платана. Алим удивленно спросил отца: «Зачем ты уродуешь такую красоту?» – «Затем, сынок, что соседи не должны расстраиваться из-за того, что у нас много денег. Они должны знать, что и у меня они закончились. Читай Коран». – «Но, отец, зачем нам думать об этом?» Тогда глава семейства доставал заветную книгу и находил нужную суру, подробно на примере объясняющую, как и почему нужно поступить в конкретной ситуации.

Сейчас дом изнутри выглядел по-другому, давно умерли мать и отец, не женив юного даровитого Алима, а лишь успев дать ему хорошее образование да оставить немало по тем временам денег с торговли тканями. Уже сам Алим на правах родителей выдавал замуж обеих сестер, благо обе были красавицами, не пожалел и приданого, нажитого матерью с отцом.

Второй десяток лет жил бобылем Алим: не женился, да и не хотел, настоящей его жизнью были ученики. Одна комната, бывшая отцовская, была переоборудована под библиотеку, там же стоял письменный стол и кожаный диванчик, купленный на блошином рынке несколько лет назад. Гостиная с камином в углу, который так и остался секретным, не достроенным с улицы, но утепленным платаном изнутри, за каменной кладкой, не изменила своего назначения. Использовалась редко – чаще Алим с учениками просиживал в библиотеке, обсуждая интересную тему. Такие дни обычно начинались с новой для мальчишек книги, выловленной из покрытого щербинами стеллажа, специально состаренного отцом. По тому же принципу была состарена и вся мебель в доме, являясь продолжением коллекции, начинающейся пресловутым углом.

Из новой книжицы Алим выуживал основную мысль, кидал «кость» мальчишкам. Начиналась дискуссия, кто-то бежал ставить чайник на плиту, заваривать чай, приносил в кабинет. Алим доставал чепалгаш, вкусную промасленную тонкую лепешку с творогом или картофелем, очень напоминающую русские блины. На кухне всегда было припасено с десяток.

Опять этот умник первым был. Мало ему, что обставил меня на забеге на стометровке. Я тут лучший! Я, а не этот заморыш Артурчик, маменькин сынок. Умничает, все он, видите ли, знает! Я тоже читал Маркса и могу поспорить на эту тему, слова не дает вставить. А Алим? Как будто не замечает, что я совсем замолк. Обидно, правда. Я специально изучал, почему у них этот капитализм начался, есть идеи, как здесь все провернуть. Мысли глобально, действуй локально! Я еще докажу, что я самый крутой, а не эти нытики, которых мамки до сих пор кормят. Я вот, например, давно у отца денег не беру. Сам зарабатываю, но про это пока помолчу. Хлюпики. Да и Алим этот совсем не такой, как вначале казалось, – не то что мой отец. Тот убьет и дальше пойдет. Еще посмотрим. Маркс и Энгельс… Не смешите.