Екатерина Крыласова - То, что видят твои глаза

После подобных излияний Антонина нередко корила себя за излишнюю открытость, но, поощренная пристальным взглядом Ирины, она не смогла удержаться, не поведав боль души.

– Помню, травматологию нам преподавала в колледже пожилая профессор-хирург, она всё время повторяла: «Девочки! Приезжая на место аварии, выключаем все свои чувства – жалость, сочувствие и так далее! Здесь нужно только хладнокровие, только так вы быстро окажете нужную помощь пострадавшему и спасёте чью-то жизнь». Я старалась быть хладнокровной, но, когда в больнице, куда мы привозили пострадавших после аварии, я видела родственников, их страшное горе, ведь кто-то не выжил, а кто-то остался на всю жизнь инвалидом, я каждый раз не могла сдержать слез. Переворачивается не одна жизнь, и судьбы рушатся. Видя это, я каждый раз плакала. Врач, с которой мы несколько лет работали, всё смеялась надо мной: «кончай ты это мокрое дело! Ну как барышня кисейная, честное слово! И как тебя такую в медицину занесло?»

Антонина снова глубоко вздохнула.

– Лариса Николаевна… Чудесная женщина была… Легкая такая, простая, одно удовольствие с ней было в паре по вызовам ездить! И внимательная, и чутьё у неё на болезни какое-то особое было. Никогда не ошибалась. Приезжаем на вызов однажды, бабуля на живот жалуется, боли и стул жидкий разок был. «Что ела?» – спрашивает. «Да всё как обычно», – отвечает старушка. Смотрит живот ей, а он мягкий. «Ну-ка Тоня, кардиограмму ей сними живо! Не инфаркт ли там у нашей девушки?» Снимаю и точно, свеженький инфаркт! И вы понимаете, спасли ведь бабулю! Быстро её в отделение отвезли, а там её откапали, да на ноги поставили. Приедь другой доктор вместо нас, назначили бы таблетки от поноса, да и только… Она Ларисе потом, как лето, ягод ведро обязательно принесёт. Лет пятнадцать старушка прожила ещё, а вот Лариса…

По лицу Тони бежали слезы, и она уже собиралась выйти из машины, но Ирине не терпелось узнать, что было дальше.

– Однажды она одна без меня поехала на вызов в деревню. А шофёр один у нас такой лихач был..! Весна ударила ранняя, гололёд… Через полчаса поднимают другую бригаду на аварию, я тоже еду… И понимаете… – Антонина вдруг горько заплакала. – Мой друг, мой соратник, с которой я ещё час назад шутила и смеялась…, и я… держу её шапку с… – дальше она уже не могла говорить. Глухие рыдания сотрясали всё её тело и душу. Казалось, что она сейчас снова на месте аварии, и всё не может выпустить из рук бездыханное тело своей подруги.

Немного успокоившись, она продолжила, всхлипывая:

– Муж её, тоже врач талантливый, каких мало, не смог это пережить и запил. Её родители забрали их пятилетнюю дочь к себе, пока он в себя не придёт. А он так и не пришел… Запил по-чёрному, и через пару лет сам умер от цирроза, и девчонка круглой сиротой осталась… Город весь тогда стенал. Помните?

Ирина отрицательно покачала головой.

– Нет, не помню… – холодно сказала она. – Но что такое авария, я знаю не понаслышке… Мама у меня вот так же погибла… Мне десять было, брату пять… Удар в её сторону пришёлся, все выжили, а она погибла. Потом нам говорили, что если бы она не пристёгнутая была, то просто вылетела бы из окна и живая бы осталась, – она тяжело вздохнула, но в ледяном взгляде её не было слёз. – Батя, спасибо ему, вырастил нас, не бросил, и баб не пошёл искать, а ведь молодой мужик остался. Он всегда говорил: «Разве будет вас чужая женщина так любить, как мать? А если нет, я голыми руками её задавлю». Поэтому и не женился. На такого отца молиться нужно… Он, представляете, до сих пор корову держит, и мне помогает, то банку молока, то мёда привезёт. Придёт ко мне домой, холодильник пустой откроет, матюгнётся и уйдёт. А на следующий день кур нарубит, молоко в сметану, сметану в масло набьёт и полные сумки тащит. Вот такой у меня батя! Я его до безумия люблю, а он меня. И характер я сильный от него унаследовала… Может благодаря ему я и бизнес смогла начать… Батя, конечно, грубый очень, а мама доброй была. Будь она живая, я бы, наверное, не такая стальная была, более женственная что ли?

Муж часто мне говорит, что я мужик в юбке, – она засмеялась, но смех её быстро оборвался, она снова вздохнула. – Мне так её не хватает… И я, как за руль села, не пристёгиваюсь никогда! Ни-ког-да!

Повисла пауза. Антонине было очень жаль эту женщину, до сих пор чувствовавшую себя сиротой.

– Но на моей практике ремень безопасности чаще спасал людей, чем губил, – заботливо заметила она. – Хотя авария – это всегда непредсказуемо. Меня гибель Ларисы так подкосила, что я долго в себя прийти не могла, месяц на больничном пробыла. У меня ведь тоже уже дочь маленькая. И я как представила, что она сиротой останется, кому нужна? Вот и решила уволиться.

А потом соседке моей помощь понадобилась, они с мужем бывшие начальники с хлебозавода, люди очень интеллигентные, у неё тяжелый артрит, вот и попросила она меня однажды о помощи: «ты ведь пока без работы, а деньги нужны». Вот так стала я у них работать. Люди приятные и очень благодарные, – говоря о них, Антонина улыбнулась.

– Сейчас они на юге у сына. Если всё хорошо будет, то и переберутся туда, климат для суставов там, говорят полезный. А зарабатываю я на уборке домов даже больше, чем на «Скорой», и каждый раз радуюсь, что на этой моей работе никто не умирает.

Ирина нервно забарабанила пальцами по рулю. Повернув к Антонине голову и слегка наклонив её, она смотрела на неё не мигая. Поводив недовольно губами, она, как показалось Антонине, строго сказала:

– Я, допустим тоже полы отлично мыть умею. Но в жизни надо как-то развиваться! Стремиться куда-то. Ну, могли же вы в другое место перейти, на приёмы, например, в поликлинику. Или на косметолога отучиться… Они сейчас, кстати очень хорошо зарабатывают.

Эти слова больно задели Антонину, разговор принимал неприятный оборот. «Я же не советую вам, как жить», – подумала она.

– Да я думала об этом, когда уже лет несколько прошло, но тогда мне хотелось сбежать из медицины, и не важно куда.

– Понятно! – сказала Ирина. Тон её снова стал жёстким, деловым. – Хотела попросить вас об одном. Когда вы закончите у меня глобальную уборку, вам будет уже не сложно поддерживать чистоту, и время будет оставаться. Вы сможете готовить домашнюю еду для Ростислава?

Антонина вспомнила угрюмого подростка, с которым познакомилась сегодня днём.

– Конечно, – кивнула она, а про себя подумала: «я видела сегодня, как он любит домашнюю еду».

Антонине вдруг стало нестерпимо душно и тесно в просторной Ирининой машине. Ей страшно захотелось поскорее выйти на улицу. Она лихорадочно думала, как окончить этот неприятный затянувшийся разговор.

Внезапно у Ирины зазвонил телефон. Трубка басила: