Александр Овчаров - Странные тексты

От этого было одно спасение – уйти в подполье и впасть в зимнюю спячку.

По весне, как правило, отпускало, становилось немного легче. Свежий Северный ветер, проветрив впалую грудь Художника кислородом, прочищал ему так же и мозги, и слабая Надежда заставляла Художника шевелиться…

…доставались им; из-за шкафов, с антресолей, из кладовки многочисленные работы. Расставлялись Художником по комнате…

Начинался просмотр…

Осмотр…

Анализ…

Внимательно всматриваясь в свои работы, Художник размышлял…

Что же нужно с ними сделать, такое-этакое… С картинами… Такое, чтобы они не вернулись к нему назад… Обратно… Чтобы они стали востребованы…

Добавить ярких красок?.. Заказать красивые, золотые рамки к ним?.. А может снизить цены вдвое?.. А-а?.. Люди?!..

А-ау!!!

Кто подскажет?!..

А дальше…

Вскоре…

Вмиг пролетало лето…

Наступала Осень…

Поселение пустело…

Запоздалые курортники в шортах и в сланцах, но кутаясь в тёплые куртки, шарахались по пустым, продуваемым сырыми ветрами улицам Поселения не понимая: «Что они здесь ещё делают? И куда, вдруг, подевалось Лето? Неужели снова Осень?»

А с ней…

Болезнь обострялась…

Агония вступала в свои права…

Невостребованные работы, в очередной раз, распихиваются Художником по углам. Вывернув карманы, им подсчитываются заработанные за сезон средства…

От полученной в итоге цифры, мутится в голове, становится тоскливо и страшно. Страх останавливает дыхание, а от тоски сводит живот.

Агония усиливается. Сжимает своей костлявой рукой сердце…

В изнеможении Художник валится на диван и, вытянув холодеющие ноги, ослабшей рукой пытается нащупать свой пульс…

Тщётно…

Пульса не было…

Пульса не было уже давно…

Художник умер…

Осталось лишь сознание. Лёгкое, бесплотное сознание, или осознание неизбежных перемен…

…телефонный звонок…

– Ты как там?..

– Меня нет. Я умер.

– Ну и прекрасно! Нам кочегар нужен на зиму. Приходи…

Освобождённое, вольное сознание потянулось к холодильнику. Пусто… Хотя постой! Что это там звякнуло на дверце?

«Огненная вода» из чекушки привычно обжигает глотку и, окончательно освобождённое сознание, облетев квартиру, заглянув на чердак к голубям, недолго думая, умчалось в прошлое…

А в прошлом, далёком прошлом, была детская школа искусств. А перед ней – портреты дедушки Ленина нарисованные по клеточкам в школьной тетради, и пара подзатыльников от матери…

– Ишь, чего удумал! А платить за тебя кто будет? А водить тебя туда через весь город, кто будет? А-а?!..

– Сам дойдёт, – парировал отец, – здоровый уже. Пусть рисует, если хочется. Что ты, Мать! В самом деле, Мать?! Тваюмать!..

…унылые, пустые школьные уроки разбавились занятиями в «художке». И постепенно детская душа наполнилась; Рафаэлем, Леонардо, Репиным…

С благословения Учителя потянулась душа дальше, в краевой центр. Сперва – художественное училище, затем – худграф… Затем – диплом…

«Огненная вода» по случаю получения диплома, огнём обжигает глотку и, вольная, юная душа, захлопнув красную корочку, мечтательно уносится в далёкое будущее…

Далёкое, загадочное, но светлое будущее…

Непременно – Светлое…

Заглянем туда вместе…

…слякоть улиц, собачий лай из подворотен, унылые кирпичные заборы, заляпанные грязью из-под колёс проезжающих мимо авто.

Холодно. Сыро. Через пролом в стене видна котельная. Рядом с ней – труба, уносящаяся ввысь и уносящая в облака ядовитый дым. Внутри котельной – всё чёрное, шумное, пыльное…

Лопата в мозолистых, усталых руках… Ревущее в топке пламя, пожирая уголь, сжигает время…

Время…

То самое время, которое некуда девать и никак не сжечь…

Не выжечь…

Дорога домой, после смены, заворачивает в магазин. Булка хлеба, колбаса, две «полторашки» пива… Что ещё?..

У подъезда, Кочегара встречает знакомое лицо…

– Меня ждёшь?

– Тебя.

– Заходи…

Нежный взгляд в лифте, тёплая рука в ожидании чуда…

(Милая моя, не жди от меня ничего, я уже умер.)

Чудо, впрочем, происходит, но кулинарное. Стараниями Милой…

После…

Спустя…

Пустые «полторашки» перекатываются босыми ногами под столом. На столе – остатки кулинарного чуда… Хорошо… Им уже хорошо. Много ли для счастья надо?..

Нежная, женская ладошка ползёт вверх по лохматой мужской руке…

– Милый… – Лукавый, весёлый взгляд…

– Да?..

– Чем дальше займёмся?

– Не знаю. Можно книжки почитать… – Невозмутимо, в ответ…

– Что-о?! – Ладошка заползает под рукав мужской рубашки и щипается, больно…

– Хорошо-хорошо!!! Книжки – не будем!.. Можно новости по «ящику» посмотреть…

– Что-о-о?! – … ещё больнее…

– Сдаюсь, сдаюсь!!! – … руки вверх…

Оказывается, для полного счастья ещё кое-чего нужно… Напоследок…

И, убаюканное упругой, горячей плотью сознание, отправляется в путь… В путешествие… Снова в прошлое…

А там…

…цветущее, курортное Поселение на берегу тёплого моря. Толпы краснопузых отдыхающих с тугими, «московскими» кошельками в руках. Утомлённые солнцем, морем и вином, они бесцельно шарахаются по паркам и пляжам Поселения в поисках приключений. Иногда находят их, на свою голову…

Курортным Поселение стало задолго до того, как стало Поселением, будучи когда-то – Городом. Десятки тысяч Горожан так и не поняли, как это они в одну ночь, пока считались бюллетени, превратились в Поселенцев. За какие, спрашивается, грехи?

Так вот, курортным Оно стало в 15-ом году. Уточню – в девятьсот пятнадцатом… Впрочем, уточню точнее – в одна тысяча девятьсот пятнадцатом…

То наивное, романтическое время давно кануло в лету, а нынешней главной достопримечательностью курорта стало наличие в нём семи морских портов, разместившихся на трёх причалах.

Несмотря на то, что эти три громыхающих, вонючих причала были втиснуты в аккурат между Центральным пляжем и Набережной, поток отдыхающих с детишками не иссякал… Им было всё равно, где плескаться… А поселенцам, тем более… У поселян были другие заботы…

Летом…

Например; Художник, вместе с коллегами, в центре Поселения, у всех на виду, у всех нарасхват… По улице – стенды с картинами, рядом – сам Художник под раскидистым деревом, в тени, натирает портреты. К нему – очередь. Работа кипит. Картины, попутно, раскупаются.

Хорошо!

К вечеру, на знойный день натягиваются грозовые тучи, и-и… Ливень, как из ведра. Все – в рассыпную, кто куда…

Картины в сумки, стенды – под плёнку, сумки – под стенды, сами – под дерево… Да куда там! Промокли до нитки…

– Ну что, коллеги, чем согреваться будем? Заболеем ведь…

– Чаем, с бальзамом…

– Бальзамом, но с водкой…

– Никакой водки! Только с чаем…