Игорь Англер - Слышащий сердце. 3

Закончив с формальностями в банке и купив новый телефон с местным номером, Муса уселся за столиком в кафе на оживлённом променаде, ведущем к старинному венецианскому порту Ханья. Почти успокоившись, он стал думать, как лучше и быстрее собрать всех своих. Звонить с нового номера Озкану или кому бы то ни было из банды и светить новый номер Мусе не хотелось. И тут удача повернулась к нему лицом. Он заметил в толпе прохожих младшего брата одного из своих боевиков. Пацанёнок с тёмными, торчащими во все стороны вихрами явно вышел на охоту за кошельком и неторопливо приближался к кафе. Муса следил за мальчонкой, ловя момент, чтобы встретиться с ним взглядом. Тот, видимо, уже выбрал себе жертву и теперь внимательно оценивал окружающих. Муса ждал, когда и он сам окажется «на радаре» малолетнего карманника.

Муса перехватил сканирующий взгляд пацана и глазами показал ему на пустое кресло напротив себя. Мальчишка по инерции проследил за выбранной жертвой – высоким худым мужчиной в шлёпках на босу ногу и в футболке «Манчестер Юнайтед». На поясе у туриста висела сумка-кошелёк, ставшая мишенью для преступника.

– Кока-колу мне… большую! – усевшись, заявил мальчишка, зачем-то ещё больше разворошив копну своих волос.

– А мороженое будешь? – Муса сделал знак официанту.

Муса не торопился, выжидая, пока пацан уплетал шарик за шариком мороженое, запивая лимонадом. Наконец креманка опустела. Мальчик старательно собрал остатки с краёв и зачерпнул ложкой молоко со дна.

– Извини, обломал тебе охоту, – перешёл к делу Муса. – Мне срочно нужен твой брат, Агон. Пусть сейчас же летит сюда. Скажи, что его ждёт Мерджим 16 16 Незнакомец ( алб. ). .

Глаза мальчишки буквально вцепились в мужчину: это имя он явно слышал много раз.

– Пусть найдёт мне Янычара! Пулей давай! И вот, на тебе, – Муса положил перед мальчиком пятьдесят долларов. – Компенсация.

Мальчик схватил зелёную бумажку и засунул её в карман. Маленький албанец уже был готов рвануть исполнять поручение незнакомца, но тот удержал его за руку.

– Постой! – Муса высыпал горсть монет в детскую ладонь. – Купи мороженое сёстрам. Запомни – я в кафе Remezzo!

Муса знал, что полтинник уйдёт в общак и детям ничего не перепадёт. Мальчик кивнул и нырнул в толпу туристов, расслабленно текущих в старинный порт. Обдумывая дальнейшие действия и то, как поменять план, если его банда окажется причастной к недавним происшествиям, Муса рассматривал необычные здесь, на Крите, яркие разноцветные дома итальянских негоциантов с портиками и балконами.

В Ханье всё напоминало о временах, когда островом владела Венецианская торговая республика: контрастная цветовая палитра, архитектурные детали, кованые вывески табачных киосков и винных магазинчиков, названия ресторанов, узкие боковые улочки, сплетающиеся в средневековый лабиринт и часто заканчивающиеся тупиком или высоченной лестницей к крохотному лоскутку голубого неба. Даже фасады православных церквей сохранили печать былого могущества. О Греции в городе ничего не напоминало, лишь местная речь, да и та заглушалась иностранной многоголосицей.

Муса переводил взгляд от дома к дому, от кафе к винному подвальчику, останавливаясь на какой-нибудь специфической итальянской детали, как бы фиксируя и запоминая свою очередную мысль. Не зная, сколько он просидит в кафе в ожидании, Муса заказал пива. Чуть поодаль, бликуя солнечными зайчиками, плескалось тёплое море.

Евгений закрыл свой номер и спустился в фойе «Гранд-отеля». Ни Битюга, ни его парней там не было.

«Может, курят?» – подумал Евгений и вышел в дверь, услужливо открытую швейцаром.

Но и на улице Битюга не было.

«Где ж они? Пора бы…» – Евгений вернулся в гостиницу.

Он постоял с минуту, наблюдая, не спустится ли кто по парадной лестнице, заглянул в бар. Там потягивали дорогущий «Гролш» 17 17 Сорт голландского пива. лишь несколько иностранцев. Евгений решил подняться в кафе «Мезонин».

Евгений сразу заметил знакомые плотно сбитые фигуры, которые что-то обсуждали между собой, нависая над столиком.

«Вот они где, мои коренастенькие!» – Евгений поймал себя на мысли, что рад этой встрече.

Бросив на ходу: «Мне капучино, вот туда» и не скрывая своей улыбки, он пошёл к знакомым.

«А ведь у меня в Питере никого не осталось ближе этих парней!» – Евгению пришла неожиданная мысль, пока он шагал от лестницы до столика.

Братва тоже его заметила и с довольными гримасами, шумно сдвигая стулья, поднялась навстречу.

– Заплутал, что ли, в родном городе? – намекнул на небольшое опоздание Битюг. – А мы думали, что «Мезонин» для тебя теперь знаковое место.

– Да нет, он товар на «галёре» 18 18 Место на Невском проспекте рядом с Гостиным двором, где собирались питерские фарцовщики (спекулянты). по привычке хотел сбросить! – прикололся один из парней.

– Ну и чё-как насчёт наживы во Франции? – поинтересовался Битюг, как всегда двигая нижней челюстью, как утюгом. – Кошельки толстеют?

– Да и вы, я смотрю, не похудели! Крепчаете и крепчаете!

Обнявшись и обменявшись шутками, все сели на свои места. Евгений, улыбаясь, смотрел на пацанов, понимая, что он действительно соскучился по ним.

– Что, вернулся к настоящим делам? – будто влез в голову Евгения Битюг.

За кофе они обсуждали ничего не значащие новости, откладывая главный разговор на потом.

– Когда встреча с продюсером? Это приличный телеканал? – допытывался Евгений.

– Успеется с ним. У нас здесь такое кино начинается, что башку сносит, как снайперская пуля! – намекнул Битюг на что-то серьёзное.

– Проблемы? – Евгений вскинул брови.

– У Эстета и тебя – да, – Битюг встал и, не дожидаясь счёта, кинул банкноту на столик. – Пацаны, вы в паджеро, а мы с ним – в крузере.

«Та-а-ак, начинается, – забеспокоился Евгений. – Хотя зачем я дёргаюсь? Какая разница, с кем встречаться первым? Всё равно рано или поздно эта встреча состоялась бы. Лучше сейчас».

Чёрные с затонированными стёклами джипы выкатили на Невский проспект и повернули направо к Дворцовому мосту. Автомобили переехали на Петроградку и, минуя Каменноостровский проспект, окольными путями через острова пробирались к Приморскому проспекту. Ни Битюг, ни Евгений долго не начинали разговора. Первым нарушил молчание Битюг:

– Не дрейфь раньше времени. Едем в «Лисью нору» к своим, но разговор предстоит трудный. Общество волнуется и не понимает, чем занят Эстет и почему он не возвращается. Хотят узнать, он при делах или нет. И ваще, какие у него планы? Олег Генрихович, конечно, в авторитете, но три года отсутствия многовато… Так они думают. Что скажешь?