Ия Карповская - Сибирские Светлые Маги (Василий и Настя – Любовь и Смерть)

Проще принять их такими, какие они есть. Давным—давно ушли в прошлое кровавые жертвоприношения, – вместо них берется обычное зерно, насыпается на алтарь. Иногда конфеты, грибы кладут. Природе говоря простое человеческое спасибо. Есть сектанты, творящие жуть, имея всех девушек в Купальскую Ночь. Таких осуждают даже единомышленники. Теперь родноверие загнано в леса, горы, – там эволюционировало, перешагнув через века, – почти в исходном виде.

Да, у них крепкие семьи. Да, они верны, – как псы хозяину. Но нельзя таким людям показываться на глаза обществу, – в Империи царит другая вера, нельзя проповедовать другие религии по закону, – иначе убьют. Когда—нибудь таких жестких порядков не станет. Все разрешат. Даже когда вернется Церковь после крушения, – ТАКОГО одичания, как раньше, не случится больше. Ее скоро отделят от государства, – сделают, чтобы не мешала СССР.

Сие снилось Гвелду по ночам. Вселенная сделала новый виток. Будет возрождаться Родноверие. Да, их начнут от невежества ненавидеть, осуждать. Каким Мир станет через много лет, в 2134 году? Об этом говорили потом, в двадцатом веке, двадцать первом, двадцать втором. Возникнет Реконструкция прошлых веков. Люди увидят, как жили пра пра пра пра пра пра прадеды.

Можно смотреть на Млечный Путь, думая о вечности, мечтать о будущем, представлять, как серебряные колесницы долетят до тех странных точек во Вселенной. Можно думать как угодно, – но если нет средств, способностей, – то не узнаешь даже, какова Луна на самом деле.

Иногда пришелец приходил на скалу у озера, любовался пейзажем, усыпанным звездами. Хотелось раствориться в небесном молоке, подумать о хорошем, жизнь прекрасна. Сияет роса в свете небесных светил, как бриллиант. Хочется ее собирать, дарить людям. Но… зачем? Кто оценит?

Настя… что Настя? Девушка своей Эпохи, смертная. Состарится, умрет. И все повторится вновь, – похороны, слезы, пьянка на неделю. Но чувствовал Архимаг: ему помогут. Кто? Часто влюбленные ходили по полю, собирали васильки, смеялись, катались в утренней росе. А где—то далеко звенели колокола… в знак заутрени, рождения ребенка, отпевания, венчания, воскресных служб, Троицы. Несбыточная мечта, – жениться здесь, в России. Не поженят никогда, поскольку бороды нет: бреет. Недоверчивый люд. Застрявший в Средневековье, отставший лет на триста от нормальной цивилизации. Барин, наверное, тут сначала все пожег, прежде чем подчинить народ. С дикарями ведь так поступают: других действий такие люди НЕ ПОНИМАЮТ. Не тот уровень развития.

Слушая сии звуки, Энрике невольно вспоминал, как подсматривал за Анастасией со скалы. Теперь такого она не позволяла, – появился возлюбленный. Василий иногда смотрел, как любимая пьет из кувшина молоко, – сидя возле снопа пшеницы.

И видно: крепостная не боится раскрытия планов. Оказалась слишком жесткой, смелой для своего времени. Знала: Василий желает рассматривать запретное до венчания. Парень ли он по возрасту на самом деле? Взгляд далеко не юношеский! Вдруг взрослый мужчина? А если есть дети? Тогда не примет она их. Совсем. Своих желает, не чужаков. Бабье на Руси до сих пор думает: обязана женщина принять – ведь пол такое обязывает. Будто должна существовать тяга к деткам, любым.

Но они жестко облажались, живя одними инстинктами: подол подняла – и спи с любым! Всегда среди бабья существовали те, кто отвергал чужого ребенка. Правильно! Нечего навязывать прошлое новой жене! Прошлое нужно оставлять, как покойника на кладбище. Похоронил, – все, не надо труп тащить в дом! То же самое с бывшими женами да потомством.

Васька мог не сдержаться, – выйти из себя, обняв недотрогу, – и прощай невинность. Самое дорогое заберет, дальше ПОЗОР.

Хотя… КОМУ об этом рассказывать? Родителям? Глупо. Это личная жизнь. Настя оказалась слишком смелая, – в таком вопросе, молчала после. Но жизнь жестоко выкинула ее из этого века… в другой. Если бы не приход Василия-Энрике, – НИКТО б не женился из местных крестьянских парней да мужиков, даже барин не возьмет порченую девку замуж. Добро пожаловать на двор к помещику, который растлевал девочек. В храмах о его бесчинствах молчали.

Видел Василий часто, как дева им любуется из окошка, в поле, смущенно улыбаясь. Лик сохранил, – как говорилось выше, – древнюю красу своего народа. У славян такого архетипа не встречалось: СКАНДИНАВСКОЙ красоты. В груди сладко ныло. Такая странная, непонятная, незнакомая душа… Не раз несчастная выспрашивала, – кто родители заезжего. Имелось у нее подозрение, – тот из немцев, шведов. Гвелд отвечал: не помнит. Печальный, странный, в храм ходил раньше, – как все, – присматривался к церковной утвари, потом молится дома НЕ ХРИСТУ, разведя костер возле огорода. На непонятном языке. Вот точно пришибленный! Конь видимо не понес, а по лбу дал копытом. Потому выгнали из дома прочь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.