Дмитри Зеро - Мэри Мерлин Милк. Повесть о человеке, ставшем частью того, что он ненавидел

– Может Филиппина или Филли? Я прошу прощения, дорогая, но это мужское имя, – Дот отложила столовые приборы.

– Минутку, МЯУ, – звонко отрезала Санни, и одним махом заглотила свой ломтик торта, зажмурившись от удовольствия, после чего торопливо утёрлась салфеткой, – умопомрачительно! Пум! Всё, я закончила, так ты… Филипп?

– Да.

– Почему?

– Потому что я мужчина.

Скоттиш-фолд зря в тот момент поднесла к губам чашку с чаем, потому что мгновенно поперхнулась и закашлялась. Было даже забавно смотреть как она, поминая планету Урибин, принялась утираться белоснежным кружевным платком, а потом поправлять дрогнувшие пушистые кисточки на голове.

– Ты, – кошка всем своим существом ждала ответов, её глаза были насыщены эмоциями не меньше чем у подруги, – мужчина???

– Ааааа! Я поняла, вот почему у тебя нет ошейника с медальоном! – воскликнула Санни, – и почему ты такая грустная! И почему тебе было всё равно, что делала Руби с твоей шерстью в студии! И почему…

– Ты ей веришь?!

– Пожалуйста, тише, – спохватился я, услышав чьи-то шаги со стороны подсобного помещения, неумело приложив лапу к губам, обе подруги невольно меня послушали, – объясню что смогу, – я наклонил голову поближе к ним, говоря так, чтобы никто кроме нас троих не смог уловить, в чём дело. – Только это секрет… на меня пало колдовство, и я не знаю что делать.

– Ты серьёзно? – ответила Эмбер.

– Да, но я не могу рассказать вам обо всём сразу, просто верьте. У меня нет ничего, ни вещей, ни родных или знакомых. Я очнул… я очнулась, можете пока звать меня Филли, так вот… я очнулась сегодня утром на окраине леса к северу от города. Я пришла в Ист-Уискерс чтоб разыскать Мудрую Клео.

– Какую Клео?

– Эээ… Уайз… Клео…

– Да-да! Королевскую прорицательницу Уайз Клео? – воскликнула Санни Бриз, – ВАУ! Ну, прямо как тогда… когда… нас раскидало из-за урагана по пустыне, мы искали друг друга, а солнце так светило, что появилась фата-моргана. Я бежала к Полли, а Полли не приближалась, ко мне бежала Уайлдмур, а добежав, пропала, потом я увидела сама себя, добежала, а оказалось, что это ты, Эмбер, которая потом тоже пропала…

Я слушал «Это» и хотел дать кошке кулаком по морде. Но она всё-таки вывела свою цепь из фраз о миражах в единое предложение и закончила сама.

– Послушай, – Эмбер поморщила лоб и сделала большой глоток, осушив чашку, – ты действительно хочешь нам сказать, что ты не та, кем кажешься?

– Моей кислой замученной рожи не хватает, чтоб убедить вас, что я не шучу… понимаю, – я ощутил, как начала болеть голова.

Всё, сказанное между нами за столом, напоминало какой-то сплошной, несколько раз вывернутый наизнанку бред. Нутро дрожало, необходимо было хоть что-нибудь закинуть в рот и утолить уже давно беспокоившие голод и жажду. Я протянул руки к столовым приборам, и желчь захлюпала внутри, я понятия не имел, как взять этими меховыми короткими пальцами хоть что-то и не выглядеть при этом дебилом.

– Всё в порядке?

– Нет. Я не знаю, как взять… вилку.

– Вилку? – Бриз еле сдержалась от смеха, – пальцами, конечно, – она демонстративно взяла чайник за ручку и налила нам всем по полной чашке. При этом её ладонь была ловко согнута, как варежка без большого пальца.

Я напряг шерстяную конечность, было непривычно, но освоиться удалось быстро. Десерт оказался удивительным. Дело было не в замысловатом рецепте или отлично сбалансированном букете вкусов и ингредиентов, он был натуральным. Ни миллиграмма сои, ни миллиграмма подсластителей, пальмового масла, загустителей и другой неестественной дряни, к которой я так привык за двадцать три года жизни. Хотя бы на несколько мгновений, я забыл обо всех невзгодах, вкус увлёк куда-то далеко, легко и непринуждённо, это оказалось первое приятное обстоятельство за всё долгое утро. Внешне было не сильно видно, я, просто прикрыв глаза и преклонив голову, медленно пережёвывал кусочек за кусочком, время от времени добавляя ко всему этому глотки горячего чая с ароматом ромашки. Меня пытались о чём-то спросить, но я не мог расслышать. Так прошло несколько минут, только когда торт кончился, я пришёл в себя.

– Как они… – я посмотрел в глаза Санни, не обращая никакого внимания на её нетерпеливые попытки ещё хоть что-то обо мне узнать, – как они в своей кондитерской сделали такое?

– Торт? Да ну, Физалия с Брауни могут и лучше.

– Нет. Не… не понимаю, как десерт может быть таким вкусным? Как???

– Думаю, авторы будут рады услышать, – прищурила глаза Дот.

– И мне, как назло, нечем отблагодарить.

– Ладно. Подытожим, – отчеканивая звуки, снова обратила на себя наше внимание Эмбер. – Я не имею права отрицать, что нет способа так кого-либо преобразить, – она тихонько положила в свою чашку узорную ложечку для сахара, – но не будь я тем, кто есть, точно бы не поверила. – Она с деловитой, но доброй улыбкой демонстративно помахала нам своей свободной лапой, светящейся и переливающейся так, словно ту сшили из блёсток.

– Да-да – кивнул я с чувством неудобства, – на вашем месте я вообще бы сдал себя в сумасшедший дом. Надеюсь, всё-таки сегодня доберусь до лаборатории Клео, не знаю, когда это случится, но именно там меня можно будет найти. Но пока, – я краем глаза провёл по залу, где у прилавка встал сиамский кот Брауни, и собралась очередь за выпечкой и другими сладостями, – я ничего не могу вам рассказать. Хотите узнать больше, приходите к обсерватории. Говорю вам это, потому что доверяю.

Время десерта подошло к концу. Мы быстро покинули кафе «У Димсама», Санни указала мне дорогу до дома-лаборатории египетской кошки Уайз Клео. Две подруги куда-то спешили, так что я успел только попросить их пообещать, что всё, услышанное за столом, останется тайной. Так я вновь остался один на улице Ист-Уискерса с каменным грузом на сердце, потому что голову мгновенно отрезвили мысли о западне, в которой я всё ещё находился. Ведь я ужасался даже представить, что сейчас творится там, далеко, в моём городе, с моей женой и дочерью. Что прямо сейчас уже может происходить, если в наш дом позвонили мои друзья из офиса, куда я не пришёл, или произойдёт этим вечером, если я не вернусь? Был человек – нет человека.

Филипп пытался перестать думать. Мозг способен обрабатывать гигантское количество информации и всегда занят десятками или сотнями мыслей и действий. Эти мысли душили. Всё вокруг раздражало. Раздражала новая машинальная походка, заставляющая вилять бёдрами и двигать плечами, ощущение земли и камней под голыми лапами, утомляли длинные волосы, время от времени падающие на глаза. Не отпускало ощущение, что хвост, к которому до сих пор не удавалось привыкнуть, может за что-то зацепиться или испачкаться в придорожной пыли.